– Бред какой, – теперь настала моя очередь закатывать глаза. – Ну врешь же, прямо на ходу!
– Ну, хорошо, Боузи, ты хочешь услышать реалистичное обоснование? Я считаю, что твой Герман – это ты сам.
– Опять вся эта чушь про карающего критика?
– Вроде того, но ближе к истине. Последствия трансгенерационной травмы,[20] – Оуэн улыбнулся. – Рассказываю на базе жизненного опыта, а не корочки из шарашкиной конторы, потому что тридцать лет пытался выяснить правду. И она состоит в том, что даже при всей нашей вере в перерождение оно неизбежно сопровождается тем, что доказано научно. Так и получается, что мы наследуем не только «личность» и кусочки ее воспоминаний, но и некоторые паттерны поведения членов семьи в целом. Стыд, страх, вину. Возможно, ожидание насильственной смерти, если нашим предкам не повезло с этим. А еще – привычку полагаться на того, кто был важен для нас в прошлой жизни. Даже если его не существует в текущем временном отрезке. Ты придумал то, в чем привык нуждаться. Вот и все.
– Это бы работало, если бы я был твоим кровным родственником. Если бы я тоже был наследником Бодрийяров.
– С чего ты взял, что ты не мой кровный родственник, Боузи? Мы о твоем происхождении не знаем ничего. – Джереми странно посмотрел в сторону. – Если мы еще не занимались этим вопросом, это не значит, что такое невозможно.
Я подавился.
– Я не… хочу знать.
– Я догадывался и потому молчал. Но сейчас – ты сам спросил.
Я затряс головой. Нет, это сейчас не имело никакого значения. А может – не имело вообще.
– Сделаем вид, что я принял эту версию. Но, что же ты тогда скажешь про образ бабушки Самсона, который мы все видели? Про то, что другие дети как-то связывались со своими «хранителями» и могли поддерживать с ними связь? – подстегивал дядю я.
Джереми пожал плечами.
– Я говорил только про наш с тобой случай, про то, как это работает у нас. Но если задуматься о других, то почему ты вообще решил, что родственники предыдущих воплощений твоих друзей переродились вместе с ними? Мы с тобой – исключение, а не правило. Поэтому в их случае впору задуматься о призраках. И перерождения происходят отнюдь не только внутри семьи, если что. Это – тоже большая редкость. Так что трансгенерационная травма тоже могла обойти ребят, и слава богу. Остаются только воспоминания о прошлой жизни и небольшая тусовка с призраком. И так, если честно, больше нужного.
– Хочешь сказать, что я такой «особенный»?
– Ну, конечно. Если следовать теории Стефферсона, о которой говорила доктор Боулз, то перерождаются только после внезапной, нежелательной смерти. Но это – единственное общее. В остальном – может отличаться все. Таким, как мы, дали «второй шанс». А как он ляжет на нашу новую реальность – будет зависеть только от текущих обстоятельств, характера и принципов человека и прочего.
Я вытер руку о салфетку и закрыл лицо руками:
– Самым горьким является то, что, получается, им снова не повезло. Это опять произошло, понимаешь? И для чего тогда нужно это перерождение, если ошибка внезапной смерти так глупо повторилась?
– Значит, будет и следующий круг. Все должно выровняться, рано или поздно. – Джереми поджал губы и отвернулся к окну. – Мысль об этом не дает мне сойти с ума при чтении новостей с криминальной сводкой.
У Оуэна завибрировал телефон. Но очень коротко. Значит, пришло смс.
Он поспешил подтвердить мою догадку:
– Мисти прислала мне адрес. Однако мы не поедем, пока не доешь.
Понимая, что спорить бесполезно, я принялся засовывать картофельные дольки в рот одну за другой, делая это абсолютно непривлекательно и даже отчасти по-свински.
Нравилось мне таким образом издеваться над дядей. А почему – я объяснить не мог. Может быть, во мне пробуждалось недоигранное детство? Теперь, в безопасном окружении, проявляющееся все ярче и ярче?
Только вот чье? Мое? Реймонда?
Или же, в связи с новой теорией о травме поколений, разницы больше не существовало?
Если я в действительности был кровным наследником Бодрийяров – Рею было необязательно возвращаться на эту бренную землю. Я бы все равно унаследовал впечатления от его детских травм и без всякой реинкарнации.
– Какая-то квартирка в спальном районе, как я и помнил? – с набитыми, как у хомяка, щеками уточнил я.
– А вот и нет, – разумно игнорируя мои выходки, отозвался Джереми. – Судя по навигатору, какой-то частный дом в глуши. Путь будет не быстрым.
– Странно, – прошамкал я. – Придется нам опять разгонять тоску в пути.
– Тут соскучиться сложно… – пространно ответил мне Оуэн.
* * *
Дети покинули комнату, взявшись за руки.
Боузи, теперь взявший на себя ответственность быть главным в спасательной авантюре, смело вел девочек вперед по темному коридору второго этажа. Сестра Александра могла поджидать воспитанников за каждым углом, а потому в случае критической опасности было решено бежать врассыпную.
Перед тем как дети покинули спальню, Иви принялась собирать все детские сокровища с пола в карман (для пущей уверенности в успехе) и справедливо заметила:
– То, что случилось днем, повторять нельзя. Нам нужны взрослые в помощь!
Боузи вспомнил о женщине, что всегда была на его стороне. Вот только ни номера мисс Мертон, ни телефона центра опеки он не знал.
– Что если нам позвонить по экстренному номеру и попросить связать нас с центром? – нашлась Тина. – Мы объясним, что произошло, и все получится.
– А если нам не поверят? – скептически уточнил Боузи.
– У нас есть имя этой социальной работницы, – продолжала настаивать Тина. – Это уже нам поможет, даст защиту. Или у вас есть идеи получше?
Других мыслей у детей не было. Было решено пробовать.
В конце концов, если послушница и вправду оставила дверь открытой по собственной воле, многого от униженных наказанием воспитанников она не ждала. Должно быть, предполагала, что те вновь попытаются бороться против череды несчастий, но уйдут ли они дальше бессмысленных барахтаний?
Что, в сущности, могли сделать дети, которых за дверьми проклятого дома господина Камерона никто не ждал?
В этом и состоял общий ужас происходящего: Александра понимала, что в случае чего сирот никто не хватится. А если те и пойдут трубить о тяжелой судьбе во всеуслышание – им никто не поверит.
Риски были минимальными. Однако же женщина недооценивала тех, кому было нечего терять.
Будучи отвергнутыми миром на заре своих лет, такие дети были готовы бороться за тот минимальный комфорт, что был им предоставлен. Главным было не то, как ребята жили, а то, что им было дано право продолжить свое существование.
И это стоило того, чтобы противостоять кому угодно.
И лжепослушнице, и лжеблагодетелю, и даже лжевере.
На втором этаже никого не было слышно.
– Наверное, и сестра, и Камерон – внизу, – прошептал Боузи. – В той комнате, где я был сегодня.
– Там, где братец? – с надеждой уточнила Тина.
– Да. И, я думаю, Ада.
– Это плохо… – шептала Иви. – Потому что я помню, что телефон точно находится в гостиной, на первом этаже. И больше нигде я его не видела.
– Выбора у нас нет, – напомнил мальчик.
Ступая очень тихо и медленно, дети дошли до главной лестницы. Отсюда хорошо было видно то самое место, что сегодня успело оставить новое ужасное воспоминание в детским головах.
– Больше никогда не будем здесь играть, – тихо сказала Тина.
– Мы вообще больше никогда здесь не будем! – уверенно заявила Иви. – Идем вниз!
Все еще опасливо оглядываясь, Боузи, Иви и Тина начали спускаться по лестнице. Давящая, не нарушаемая ни единым шорохом тишина пугала.
– Что-то мне это не нравится… – шептала Тина.
– Не нравится, что нас не ловят? – вздернув брови, сказала Иви.
– Что все так просто…
– Ты уже начинаешь напоминать мне Аду!
– Девочки, тихо, – Боузи обернулся на названых сестер и приложил палец к губам. – Мы почти на первом этаже.
Остаток пути на лестнице был преодолен быстро. Оставалось только добраться до гостиной, что находилась по правую сторону от детей, и найти телефон.
Тусклый свет луны украшал холодный пол. Белесый луч пробивался в дом сквозь маленькое резное оконце над входной дверью и рисовал на поверхностях причудливые узоры.
– Может быть, просто побежим? – вновь отозвалась Тина.
– Куда? – недовольно спросила Иви. – Мы же даже не знаем, где мы! А на заднем дворе видно, как близко к нам находится лес.
– А еще мы босые… – тихо отметил Боузи.
– Да, я после наказания свои туфли не видела, Тина.
На первом этаже посторонних звуков также обнаружено не было.
Выстроившись гуськом, дети проследовали в знакомую им комнату, что служила в доме господина Камерона гостиной. В ней царила полная темнота.
Лишь лунная дорожка света из холла скрашивала положение и позволяла увидеть очертания знакомых предметов интерьера.
Обойдя кресло, в котором еще несколько дней назад беспечно читала Иви, воспитанники наткнулись на тумбу со стационарным телефоном.
– Это оно! – ликующе зашептала Иви. – Давайте звонить!
Девочка схватила трубку, но Боузи поспешил ее остановить:
– Я буду разговаривать.
– Но почему? – возмущенно поинтересовалась Ив. – Это я вспомнила про телефон.
– Потому что мисс Мертон знает меня, а не вас, – серьезно проговорил Боузи. – А если у нее будут уточнять, знает ли она какую-нибудь девочку? Она скажет, что нет.
– Меня она знает! – продолжала протестовать Иви.
– И все равно звонить буду я. Сидите тихо, как мышки.