— Ты не один, — добавила женщина, ее карие глаза заблестели, когда она с безудержным любопытством посмотрела на Миа. — Кажется, прошли годы с тех пор, как это происходило в последний раз. Как ее звали? — Она, казалось, задумалась на мгновение, а затем сказала: — А, Валентина! И все, да?
Стоявшая рядом с ней Миа почувствовала, как Зандер напрягся, но его улыбка не дрогнула, и он продолжал излучать беспечность — очень интересный парадокс.
— Не помню, — вяло произнес он.
«Хм, Валентина? Кто она?» — подумала Миа.
— Это моя сестра Талия. Талия, это Миа Холлидей.
Талия протянула руку:
— Приятно познакомиться.
Оставив пока интригующую «Валентину», Миа пожала руку Талии:
— Взаимно.
— Отличное платье.
— Спасибо.
Зандер, безусловно, одобрил его, вспомнила Миа с удовлетворением. Этим вечером она вышла из спальни в платье до колен с золотой бахромой, которое ей нравилось, потому что оно было легким и переливалось при ходьбе. «Жидкий солнечный свет» — так Зандер описал его и тут же попытался снять, прежде чем повалить Миа на кровать, испортив прическу и макияж, хотя она и так сделала их очень поздно.
— Ты выглядишь знакомо, — сказала Талия, оценивающе наклонив голову и слегка нахмурившись. — Мы уже встречались?
— В октябре я организовывала вечеринку в честь дня рождения Зандера, — сообщила Миа, отгоняя нахлынувшие воспоминания, чтобы сосредоточиться на разговоре. — Может, там и виделись.
— Ах да, точно. Помню. Зандер хмуро смотрел на тебя.
— Не было такого.
— Извини, — сказала Талия, и в ее глазах заплясал узнаваемый озорной огонек. — Но если я правильно помню, именно ризотто вызвало у тебя такую реакцию.
— А? Ризотто? — прищуриваясь, спросила Миа, когда скользнула взглядом в его сторону. — Что с ним было не так?
— Ничего, — произнес Зандер невозмутимо, но выглядел так, словно ему очень хотелось придушить свою сестру.
Талия, очевидно, не осознавала, какой опасности подвергалась.
— Он решил, что вкус неоригинальный, — беспечно сказала она. — Хотя на самом деле это не так.
Неоригинальный? Серьезно?
— Неужели?
С ноткой раздражения Зандер наклонил голову к ней.
— Я хотел тебя, — пробормотал он, это признание предназначалось только для ее ушей. — А ты меня — нет. Это было неприятно. Но я не собирался говорить об этом Талии. Твое ризотто было идеальным.
— О, — тихо выдохнула Миа, и досада полностью растаяла. — Ну, тогда все в порядке.
— Я заглажу вину позже.
«Почему позже?» — легкомысленно подумала Миа. Она хотела, чтобы он загладил вину сейчас.
Потому что в ответ на его близость, на теплое дыхание, ласкающее кожу, на пряный аромат, будораживший ее чувства, пульс стучал у нее в ушах, и, несмотря на то что они провели весь день в постели, желание, охватившее ее, оказалось таким же свежим, горячим и диким, как всегда. Но, к сожалению, они были не одни, поэтому она взяла себя в руки и пробормотала:
— Я с тебя потом спрошу.
— Я позабочусь, чтобы ты не забыла. — Медленно выпрямляясь, почти неохотно, как она почувствовала, Зандер прокашлялся, сунул руки в карманы и снова переключился на сестру: — Где Санти?
— Ему позвонили, — сообщила Талия, обмахиваясь рукой. — Вернется через минуту. Итак, вы — пара?
— Когда у меня вообще была пара?
— Тогда в чем дело? Потому что я только что чуть не обожглась, и не пойми меня неправильно, Зан, но Миа не в твоем стиле.
— Знаю, — сказал он с завидным хладнокровием. — Но она беременна, и ребенок мой.
Глава 11
Зандер сам не знал, почему выбрал именно этот момент, чтобы поделиться новостью. Он знал только то, что слова странным образом вертелись на языке с того момента, как они вошли в комнату, и вырвались прежде, чем он смог остановиться.
Возможно, его сбило с толку необычно сильное и неприятное ощущение, которое слишком знакомым образом скрутило желудок, когда он увидел, как братья и сестры так непринужденно болтают друг с другом.
Как им это удавалось? Он с отвращением размышлял об этом, наблюдая, как его младший брат Аттикус смеется над тем, что рассказывает Талия. Они близнецы, и у них всегда была особая связь, предположил он, но как объяснить то, что Лео инстинктивно прижался к Уиллоу, своей жене, когда она слегка коснулась его руки? Еще более непонятно, почему они не стараются скрыть проявления чувств? Неужели их не волнует, что, показывая эмоции друг другу, они рискуют оказаться с разбитым сердцем? Неужели они не понимают, насколько уязвимыми себя делают?
— Поздравляю, — сказал Лео, широко улыбнувшись и похлопав Зандера по спине, прежде чем представиться Миа и тепло расцеловать ее в обе щеки.
— Жениться собираетесь? — поинтересовался Аттикус, на что Миа ответила «Нет» в то время, как Зандер сказал «Да».
Затем настала очередь Уиллоу, художницы, с пирсингом и разноцветными волосами. Как ни удивительно, они с Лео — старшим строгим и сдержанным братом Зандера, — составляли на редкость гармоничную пару. Они, казалось, прекрасно дополняли друг друга.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, обращаясь к Миа, которая выглядела немного ошарашенной объятиями и поцелуями, обрушившимися на нее.
— Если я смогу чем-то помочь, — добавила Зои, еще одна невестка, жена Аттикуса, мать ребенка, которому скоро исполнится два года, — дай знать.
Зандер сдержанно принимал поздравления, так как ожидал, что по крайней мере один из них укажет на то, насколько он не подходит на роль отца. Но никто ничего не сказал. Тема его предполагаемого образа жизни — совершенно несовместимого с ребенком, как отметила сама Миа, — не поднималась ни разу. Ни слова о его эгоцентризме и недостатке глубины. Вместо этого, к его удивлению, Лео настоял на тосте.
После шампанского разговор перешел от детей к компании, к Дафне и Олимпии — двум младшим сестрам, которые не смогли приехать, — а затем к их матери.
— Слышали последние новости от Селены? — спросила Талия, накладывая себе немного картофеля.
Зандер откинулся на спинку стула и поднял брови.
— Нет. А что? Что с ней?
— Ее арестовали за то, что она танцевала топлес на пляже. Очевидно, на Мальдивах так не принято.
— Как раз то, что нужно, для запуска нового подразделения круизнои компании, — сухо сказал он. — Мама, как всегда, вовремя.
— Не переживай, — заверил Аттикус, глава юридического отдела компании. — Я этим займусь.
— Можно подумать, портрета обнаженной натуры в натуральную величину достаточно, чтобы удовлетворить даже самого решительного эксгибициониста, — размышлял Лео, доливая воды в стакан Миа. — Хотя, полагаю, это было шесть лет назад.
— Все еще не могу прийти в себя, — признался Зандер, поморщившись. — Это унизительно.
— Эй, это одна из лучших работ, которые я создавала, — беззлобно запротестовала Уиллоу. — Портрет Селены положил начало моей карьере.
— Я была на одной из твоих выставок, — сказала Миа, которая до этого момента не произнесла почти ни слова, что странно, ведь обычно она без труда поддерживала разговор. — В Лондоне. Три года назад. Потрясающе. Ты невероятно талантлива.
Уиллоу просияла:
— Спасибо. Я бы с удовольствием нарисовала тебя, если ты не против. Знаю, я не из тех, кто любит поговорить, но у тебя необычный цвет волос. И невероятная кожа. Ты отлично смотрелась бы в пастельных тонах. Что думаешь?
Миа не знала, что и думать. С широко распахнутыми глазами и порозовевшими щеками, она, казалось, онемела. Она открыла рот. Затем закрыла. Когда ей все-таки удалось сформулировать ответ, она произнесла неожиданно дрожащее: «Не знаю, что сказать».
— Скажи «да», — подсказала Уиллоу.
Миа моргнула. Затем кивнула.
— Хорошо, я согласна.
— Отлично! Возможно, ты сможешь уговорить позировать и Зандера. Его фигура и эта улыбка… Восхитительный намек на порочность… Я годами пыталась уговорить его позировать мне, но безуспешно.
При мысли об этом Зандера пробрала дрожь.
— Мне предстоит управлять глобальной компанией стоимостью в несколько миллиардов евро, — напомнил он, скрывая ужас за растерянной улыбкой. — Жаль тебя разочаровывать, но свободное время у меня ограничено.
— Когда-нибудь у меня получится.
Нет, у нее не получится. Потому что Уиллоу нравилось показывать глубину своих героев, открывать скрытые стороны их личности. Очевидно, это придавало ее работам определенную глубину и яркость. Но если она начнет копаться в его душе, то не найдет ничего светлого, хорошего, только чувство никчемности, которое таилось внутри и не предназначалось для публики.
— Выдохни.
К его облегчению, разговор перешел на другие, менее неприятные темы, но почему-то он не мог перестать думать об улыбке Миа, когда она согласилась позировать для его невестки. Что-то в этом показалось ему важным. Он не мог понять, что именно.
Весь вечер, пока они ели и пили, он продолжал размышлять над этой головоломкой и следил за ней издалека. Сначала она предпочитала наблюдать за происходящим, а не участвовать в нем. Но постепенно, казалось, расслабилась, и баланс сместился в другую сторону. Вскоре она и его братья и сестры болтали так, словно знали друг друга годы, а не часы.
Зандер отмалчивался, предпочитая слушать других и наблюдать. Аттикус и Зои недавно посетили ресторан, в котором гостей обслуживают в темноте, что вызвало дискуссию о важности чувств при приготовлении пищи и различных хитростях. Санти покупал остров у побережья Бразилии. Миа мечтала отдохнуть в Лапландии, чтобы увидеть северное сияние.
Сгорая от зависти, он отчаянно пытался понять, как ей это удается. Миа сияла, не только потому, что на ней было платье с золотой бахромой, — сияние исходило изнутри. Она уловила настрой компании и без труда влилась в нее, блистая и вызывая всеобщую симпатию и восхищение.
Когда подали кофе и шоколад, на Зандера снизошло озарение. Он точно знал, что увидел в этой улыбке.