«Ну что же, дорогая Маргарита, удивлю тебя ещё больше», – подумал Серёга, улавливая каждую, мимолётную перемену в лице Новоскворецкой.
– Ваш муж приобрёл дом в пригороде Стамбула почти за миллион евро и оплатил задаток в пятьсот тысяч. Вы знали об этой сделке?
– Первый раз слышу, – Рита, казалось, вздохнула с облегчением, появилась хоть какая-то ясность. – И что есть документы на приобретение?
– Да, есть. Бумаги лежали в портфеле вашего мужа, который он вёз из Турции.
– Почему вы не отдали их мне вместе с другими вещами Стаса?
– Во-первых: документы составлены на турецком языке и необходимо было время, чтобы их перевести, – полицейский удержал паузу на пару секунд. – Во-вторых: владелицей виллы по документам является турчанка Айшегюль Кейзар.
– Ничего не понимаю. Кто это? – Рита нахмурилась и потёрла виски.
– Это молодая женщина, которая ждёт ребёнка от Новоскворецкого, и он хотел жениться на ней после того, как разведётся с вами. Станислав Алексеевич подготовил все документы на развод. Это подтвердил адвокат Зиновий Грюнштамм.
Маргарита не проронила ни слова, как будто всё происходящее уже не имело значения и не могло причинить большей боли, чем та, которую она уже получила. Серёга налил в стакан воды и протянул женщины, и та, забыв о своей брезгливости жадно, большими глотками опустошила стакан. А Шапошников решил не останавливаться и не устраивать психологической передышки.
– Таким образом, можно сделать вывод. Смерть вашего мужа была выгодна только вам. Я поверю лишь в то, что вы могли не знать о существовании турецкой любовницы и о будущем ребёнке, но о том, что деньги из фирмы утекают не ручьём, а рекой, этого вы не знать не могли. Вы находите человека, который подсовывает бутылочку, а в ней вместе с виски находятся смертельная доза антидепрессантов. И ведь о том, что доза смертельная именно для Новоскворецкого знают немногие. Вы одна из тех немногих. Вы ничем не рисковали, потому что любой другой, выпив эту смесь, захмелеет и уснёт. А при наличии генетического заболевания, которое наличествовало у вашего супруга, эта жидкость превращалась в смертельный яд. Я подозреваю, что адвокат Грюнштамм предупредил вас о грядущем разводе, и вам пришлось действовать быстро, пока юридическая процедура не состоялась. Потом вы подговариваете любовника сыграть роль мужа и забрать портфель у турка Юсуфа с наличными. Всё продумано до мелочей кроме одного – ваш любовник из жадности отправился не в тихое место, а в ресторан «Приют странников», где в честь юбилея организовали скидки, и где было полно знаменитого народу, в том числе и телевизионщики. Я думаю, что для вас этот репортаж оказался шоком. Вы-то знали, что Новоскворецкий уже мёртв, и этот сюжет вас разоблачит. Приходится идти ещё на одно убийство. Захар Вельяминов, похоже, даже не понял, за что поплатился жизнью. Был ли это один и тот же человек, который сначала подсунул яд Новоскворецкому, а потом зверски убил корреспондента и выкрал компьютеры, пока мне не известно. Но самое ужасное, что человек, нанятый вами для устранения Вельяминова, на этом не успокоился. Он убил двух ни в чём не повинных людей – свидетеля, который дал описание убийцы и его дочери. Надеюсь, что вы расскажете мне. А если нет, то следствие найдёт доказательства и это усугубит вашу участь.
Шапошников перевёл дух. В общем, он сказал всё, что хотел, теперь настала её очередь или оправдаться, или плести враньё, или рассказать правду.
– Какая жуткая, нелепая история, – В сердце Риты всё клокотало. Она понимала, что у следователя нет никаких доказательств, а лишь предположения. – Моя вина только в том, что выдала этого идиота за своего мужа. А в остальном, какой-то бред, в котором я не участвую, – Рита встала.
– Я имею право задержать вас на сорок восемь часов, – Шапошников отодвинул стул. – А пока сядьте! Когда вы узнали, что фирма «МарС» продана?
Рита безропотно покорилась, села на краешек стула и начала отвечать монотонно и без эмоций. Она понимала, что у неё нет другого выхода, лишь подчиниться.
«А позднее, – прикинула она в голове, – полицейский обязан дать возможность позвонить адвокату».
– Два дня тому назад, когда в офис заявились новые владельцы.
– Каким образом фирма оказалась проданной без вашего ведома?
– Я подписала доверенность на имя мужа буквально пару месяцев тому назад. Он сказал, что это необходимо для совершения сделки, и у меня не было причин подозревать его в чём-либо. Я знала, что доверенность действительна в течение шести месяцев.
– Вы контролировали счета?
– В определённой степени да, но продажа фирмы, закрытие банковских счетов всё это произошло за какие-то двадцать дней. О каждом шаге мужа я узнавала в последний момент. На фирме взбаламутились рабочие, стало непонятно, в чём дело. Я прошлась по складам, а там пусто. Вскоре явились новые хозяева. Дома перерыла сейф и не обнаружила документов на право владения недвижимостью, отправилась в банк, а там оказалось, что коттедж в залоге у банка, а Новоскворецкий взял очень крупный кредит. Но где деньги, я не имею не малейшего понятия. В магазине оставались остатки товара, с них погасили долги перед рабочими и организовали похороны. И вот выясняется, что пятьсот тысяч уплыли в Стамбул на дом, который оформлен на чужое имя. Где остальные деньги я даже не догадываюсь. То, что в Турции у него вторая семья я слышу тоже в первый раз. По факту получается: мой муж обобрал меня, оставив без средств к существованию. Я остаюсь ни с чем в любом случае – если бы он был жив, то мог бы развестись со мной заочно, уже находясь в Турции, прибрав к рукам всё! Но он помер и картина та же! Только теперь никто не знает, куда он спрятал деньги, а уж я этого не ведаю точно!
– Очень гладко. Но я вам не верю. Вы же не в лесу живёте, на фирме работает целый штат сотрудников: бухгалтер, секретарша и никто из них не сообщил вам о том, что твориться?
– Новоскворецкий никому полностью не доверял, и никто не знал истинного положения вещей. Как оказалось, даже я! Ещё раз говорю, у меня не имелось причин убивать собственного мужа!
– Боюсь, что именно у вас она была, – Шапошников отошёл к окну и закурил. – Скажите, кого вы наняли для убийства Вельяминова?
– Я даже не знала этого человека, – устало промямлила Рита.
– Верю. А вам, зачем его знать лично. Необходимо было забрать последний репортаж, чтобы никто не узнал о встрече турецкого бизнесмена с лже – Новоскворецким. А когда парень выходил из чёрного входа, держа в руках процессор, в окно первого этажа его видел свидетель. Пришлось убить и его тоже. Но только осталось точное описание убийцы. Уверяю, мы найдём его, и его связь с вами.
– Я не знаю, о чём вы говорите, – У Маргариты начала дико болеть голова. Она потёрла виски. – Отпустите меня домой.
– Домой я вас, конечно, не отпущу. Некоторое время выпроведёте в камере, подумаете, вспомните. Надеюсь, что завтра расскажете больше.
– Я могу позвонить своему адвокату?
– Можете. Имеете полное право.
Глава 10
Шапошников мотался, как угорелый, стараясь везде успеть. Сначала заскочил в технический отдел, в котором компьютерщики наконец-то взломали почту Вельяминова. Они нашли целый склад интереснейших вещей, но необходимо было ещё пара-тройка часов, чтобы освоить всю информацию. Короче приходи завтра, всё будет готово – услышал Серёга. Потом появился адвокат Синицын, затребовал материалы дела. Потом дежурный принёс бумаги по судебно-медицинскому исследованию тела Новоскворецкого. Полицейский повертел пластиковую папку в руках и отложил в сторону – не горит. В какой-то момент Шапошников с удивлением огляделся. Он никак не мог понять, куда девались сразу два его помощника. Он тыкал кнопки на телефоне, стараясь прорваться сквозь толщу молчания, но тщетно – оба абонента находились вне зоны досягаемости. С самого утра в его животе не поселилось ни единой маковой росинки, зато табак в огромных количествах слегка притуплял чувство голода. Он бросил все дела и вышел на улицу. Постоял несколько секунд, соображая в какую сторону отправиться, чтобы добыть пропитание, потом сел в машину, решил добраться до первого попавшего заведения, перекусить и тут же вернуться к делам. Серёга остановился возле небольшого ларька с названием «Куры-гриль» и с аппетитной вывеской, на которой изображалась зажаренная до золотистой корочки курочка с торчащими из мясных ляшек косточками. Вдруг телефон в кармане ожил. Шапошников решил не отвечать – имеет же он человеческое право просто спокойно поесть, но на номер глянул. Звонил Петрищев. Серёга приготовил трёхэтажный мат, и на всякий случай сглотнул голодную слюну, чтобы не подавиться от возмущения:
– Вы совсем что ли… Я порвал все телефоны! Вы где есть?
– Погоди Серёга, не шуми. Я у Рафика. Тебе надо самому сюда приехать.
– Куда сюда? – офонарел от наглости Шапошников. – Я только поесть собрался. За целый день не присел ни секунды.
– А ты где?
Серёга огляделся.
– Я, кстати, недалеко от его дома. Покупаю цыпочку гриль, ем и пока не закончу, не двинусь с места.
– Бери цыпочку с собой, а лучше две и двигай к Рафику.
Петрищев быстро отключился, чтобы товарищ не разразился возражениями.
Через несколько минут Шапошников поднялся на третий этаж и позвонил в дверной звонок. Не прошло и секунды, как Петрищев распахнул дверь. Он лишь махнул рукой и подался в гостиную. Серёга в молчаливом недоумении отправился следом. Комната выглядела неряшливо: на столе стояли пустые бутылки, исходила вонью большая, хрустальная пепельница, с верхом заваленная окурками, как попало валялись тапки, носки, газеты и, в довершении всего, уткнувшись в стену, с открытыми, пустыми глазами и только в одних трусах лежал Рафик. Шапошников с вытянутым лицом глянул на Петрищева и одними губами спросил:
– Что с ним?
Тот пожал плечами и негромко ответил:
– Уже давно так лежит, со вчерашнего вечера точно. Крутит одни и те же песни. Какая-то испанка печально тоскливая, типа нашей цыганки Ляли Чёрной, душу ему рвёт.