– И где нам искать убийцу? – Петрищев загрустил, он не ждал ответа от товарища, потому что знал, жертва шантажа не сознается ни под каким предлогом, что платила деньги, чтобы скрыть свои извращения. – Похоже, кто-то из этих, – он указал на снимки, – вычислил корреспондента и убил.
– Или нанял человека, который это сделал, – подхватил Шапошников. – И этот же киллер убил двух неповинных людей. И самое поганое, что у нанимателя есть сообщник в нашем управлении, который и сообщил о том, что обнаружились свидетели. Вот для чего я прошу тебя и твоего товарища из ФСБ о помощи. У меня есть кое-какие мысли по этому поводу, но один я не справлюсь.
– Серёга, это факт кто-то из тех, кто на снимках, может, обойдёмся своими силами? – Петрищеву почему-то очень не хотелось прогибаться перед одноклассником и просить о помощи. – Эти ФСБшники считают себя элитой. Вроде я мент в навозе ковыряюсь, а он, мой дружок детства, звёзды пересчитывает.
– Вот посмотри, – Шапошников начал листать фото, не обращая внимания на ворчание Петрищева. – Вот это третий – заместитель министра культуры Ленинградской области, вот эта дама в самом соку из Департамента капитального строительства, вот этот любитель секса втроём обитает в среде депутатов. И это только кого я знаю. А сколько компромата Вельяминов удалил! И кто из них платил, а кто решился на убийство нам вовек не разобраться. Да мы даже близко к ним подойти не сможем, невзирая вот на это! – полицейский в сердцах бросил пачку фотографий на стол. – Начальство не позволит. Причём связь корреспондента с этими личностями не установлена. В его телефоне нет ни одного подозрительного номера, похоже, звонил с целью вымогательства из телефонов-автоматов. А вот номер Коровина пару раз встречается.
Они по традиции пристроились у окна и закурили. Каждый искал в голове выход из затруднительного положения. Петрищев перевёл разговор в другую плоскость:
– А как так получилось, что он попал на съёмки в ресторане «Приют странников»? Может в этом есть какой-то смысл? – Петрищев не мог представить, что два хитрых мужика, проделывающих такие сложные и опасные комбинации, как шантаж, могли лопухнуться на такой ерунде.
– Я думаю, что всё произошло случайно. Вельяминов просто не узнал подельника в чужом костюме и в гриме. А Коровин не мог обратить на себя внимание и обратиться к Захару, потому что с ним сидел турецкий бизнесмен, который прекрасно понимал русский язык.
– Мы не проверили доходы тренера за последнее время, – Петрищева осенила догадка. – Если Захар Вельяминов тратил эти деньги, покупая тачки, одежду и квартиру, то его дружок где-то прятал заначку.
– Куркуль, – задумался Серёга. – А получается у нас, что убийство Новоскворецкого это дело совсем из другой оперы. Бизнесмен не входил в сферу их интересов.
– Получается, что Коровина надо отпускать. Он откажется от того, что получал деньги за занятия проституцией, открестится от того, что на пару с другом занимался шантажом. Потерпевших нет, заявлений о вымогательстве тоже нет. Нам даже братьям Селищевым предъявить нечего, – Шапошников повернулся к другу. – Одна надежда на твоего дружка из органов.
Дверь бесшумно отворилась, вошёл Рафик и, ни на кого не глядя, пробурчав что-то вроде «Привет» направился к своему столу. Друзья переглянулись – им совсем не нравилось настроение товарища. Ещё сегодня ночью, когда травили анекдоты, выпивали, хохотали до слёз над шутками, показалось, что Рафаэль оклемался, очухался, отбросил тоску и снова стал таким же смахивающим на экспрессивного итальянца красавчика, а он снова ни рыба ни мясо.
– Есть новости? – как можно равнодушнее спросил Шапошников.
– Немного, – по мере того, как Рафик углублялся в повествование, как будто оживал. – Я повидался с доктором Рассказовым, он не поведал ничего особенно нового и познавательного для нас. Новоскворецкий обратился к нему с просьбой выяснить, может ли он быть отцом. Оказалось, может и даже имеется женщина, которая ждёт от него ребёнка. Самое печальное в том, что Новоскворецкий имел тяжёлую, смертельную болезнь, и жить ему оставалось совсем недолго. Доктор сказал, что не больше месяца, но он не успел сообщить больному его страшный диагноз. Рассказов узнал об этом в тот день, когда бизнесмен уже находился в аэропорту, но по телефону доктор не стал ничего рассказывать, решил дождаться возвращения.
Шапошников резко схватил телефон, прижал к уху на несколько секунд, не набирая номера, потом глянул на стол, аккуратно положил трубку и объяснил глупо хихикнув:
– Хотел отругать патологоанатома за то, что он не сообщил мне об этом диагнозе. Хорошо, вспомнил, что вчера он передал через дежурного отчёт, а я в него даже не успел заглянуть. Видно там написано, что антидепрессанты предназначались для потенциального покойника.
– Интересно, а что бы он сделал, зная, насколько близок конец? – размышлял Рафик. Он устроился за столом, блаженно вытянув ноги. – Стал бы он обманывать жену, прятать деньги или бросил бы всё и уехал к женщине, которую любил, и которая ждёт от него ребёнка?
Друзья повернулись и без слов слушали рассуждения Рафаэля, а тот продолжал, ничего не замечая, как будто разговаривал сам с собой:
– А сколько этой жизни-то осталось? Пригвоздишь себя к скале, как Прометей обязанностями, ответственностью, а твою печень склюёт орёл, и ты скончаешься в муках всё больше от чувства жалости и безысходности, что любовь, нежность, обожание, искренность коснулись тебя однажды, а ты не смог это удержать, – Рафик посмотрел на друзей с надеждой, словно ища поддержки. – Закончим это дело, поеду в деревню, поговорю с женой и с ребятами. Она поймёт меня, осерчает сначала, но поймёт. Не могу так больше, как будто душа вместе с Наташей улетела, осталось только тело – пустое, как барабан. Сначала думал, что получится жить дальше, словно ничего не произошло, но не получается, как ни стараюсь.
Рафик поднялся. Стало легче от принятого решения. Он не собирался советоваться с товарищами и почти не интересовался их мнением, его вообще больше не волновали чьи-то комментарии. Он предполагал, что мать рассердится не на шутку, может даже ремень возьмёт, как в детстве. А вот брат поймёт, должен понять – сам женат два раза. Самое трудное это объяснить ситуацию сыновьям.
«Но ничего, вырастут, поймут и простят отца, – с надеждой думал мужчина. – Я же не бросаю их, всегда буду рядом, в любую минуту, по первому зову».
Из задумчивости его вывел голос Петрищева:
– А ты с Наташей, когда собираешься обсуждать будущую совместную жизнь? Может в её планы не входит заводить с тобой семью? У неё есть муж, она живёт в прекрасном курортном городе Анталия, на берегу Средиземного моря. А что ты сможешь ей предложить? – Петрищев понимал, что резок, но кто, если не они, его друзья откроют правду на истинное положение вещей, и выведут из любовной эйфории. – При разводе тебе придётся отдать квартиру, да собственно всё жене. Ведь она будет воспитывать твоих сыновей. А у тебя останется только машина. Есть вариант продать дом в деревне, но на эти деньги ты не купишь даже комнату в общежитии. Да и как ты лишишь своих детей летнего отдыха в деревне?!
Рафик обескураженно молчал, он совсем забыл об этих будничных вещах. Он думал только о себе, носился со своей больной любовью, как с нарывом на пальце. Тем временем Шапошников подхватил солонку у приятеля и продолжил сыпать соль на рану растерянному Рафику.
– Она взрослая, серьёзная женщина и не полетит, как легкомысленная институтка по первому зову. И даже если она согласится, то вам придётся снимать квартиру. В центре дорого, на окраине или даже в пригороде. Или поведёшь её к маме? – все знали тяжёлый характер матери Рафаэля. Да она новую невестку на порог не пустит, обзовёт её разлучницей, а скорее всего ещё кем похуже и укажет на дверь. Серёга видел густую печаль в глазах друга и несколько сжалился. – Не руби с плеча, поговори сначала с Наташей. Если ты ей мил, то пойдет она за тобой не только в съёмную квартиру на окраине, но и на растерзание к твоей матушке. Всё равно насмерть не убьёт, а все что нас не убивает, делает сильнее.
Всем стало как-то легче. Петрищев сварил кофе, и как французский гарсон, театрально поставил чашки с дымящимся, ароматным напитком каждому на стол.
– Было что-нибудь интересное на похоронах Вельяминова?
Шапошников вернул всех с любовных небес на землю. Рафик спохватился:
– Забыл рассказать – я видел убийцу! Он находился в траурной процессии. Точно, как описал свидетель, главное очень чёткая татуировка на руке. Но я его потерял в толпе. Потом пытался обнаружить на кладбище, петлял среди могил, но ничего.
– Интересно. Зачем он светился? – задумался Шапошников.
– Такое впечатление, что искал кого-то глазами, – Рафик пожал плечами, сожалея, что так бестолково упустил подозреваемого.
– А я, кажется, знаю кого, – Петрищев обвёл взглядом присутствующих. – Если предположить, что тот, кто попадался на крючок Вельяминова, безропотно платил и вдруг некто, с очень серьёзными связями вычисляет шантажиста, то есть Вельяминова, подсылает килера, чтобы убить его и забрать все носители информации из офиса и квартиры. И этот некто понял, что корреспондент в одиночку не смог бы провернуть историю с шантажом. Понятно, что самая лучшая кандидатура на подельника это Коровин. Они убьют его, как только мы его выпустим.
Глава 12
Сколько жила в Турции Наталья, а это без малого три года, столько находилась в постоянном восторге от того, что она обычная, русская девушка имеет возможность проживать на Средиземном море в тёплом климате и прекрасном городе. Когда утром она просыпалась и видела из окна бирюзовое бескрайнее море, огромные круизные лайнеры, вытянутые сухогрузы, небольшие моторные и парусные яхты, ей казалось, что всё это происходит не с ней. Простой российский обыватель довольствуется лишь тем, что проводит отпуск в отеле пару недель. У «не простого» есть прекрасный шанс приобрести недвижимость- квартиру, дом или даже виллу, в зависимости от широты кармана, и провести больше времени – по законам Турции для русского гражданина месяц или два. А она может наслаждаться морем круглый год! Фрукты здесь не заканчивались никогда. Зимой апельсиновые и мандариновые деревья покрывались оранжевыми шарами, уже в апреле появлялась ароматная клубника, следом персики и абрикосы, дыни и арбузы, потом сливы и виноград