– Это не «Приют странников», а «Приют моральных уродцев» какой-то. Иногда я думаю, что каждый, когда идёт по жизни, встречает того, кого он заслуживает. Гад обязательно встретит гада, хороший человек идёт навстречу добру, и даже этот развязанный шоу-бизнес тусуется на одном поле. Ведь в «Персее» не появлялся народ с чистыми помыслами, а лишь ублюдки с набитыми карманами.
Как только конвоиры увели преступника, и полицейские решили обмыть это дело крепким кофе, но не тут-то было, дверь распахнулась, и в кабинет вихрем ворвался Синицын.
– Маргарита пропала, – с порога выпалил адвокат. – Вчера вышла с работы, села в машину и как в воду канула.
– А я вас предупреждал, – поднял палец Шапошников, – как только страсти утихнут, Новоскворецкая скроется с деньгами.
– Я не верю, что это она всё спланировала, – замотал головой Павел, – я был в Доме детского творчества, где она работает, разговаривал с людьми, и дежурная рассказала, что когда Маргарита подошла к машине, там уже ждал какой-то мужчина! Дежурная отвлеклась на пару секунд, а когда снова взглянула, то мужчина усадил Риту на заднее сиденье, а сам сел за руль её машины и уехал. Странно то, что Рита или потеряла сознание, или почувствовала себя плохо, потому что этот мужик запихивал её как безвольную куклу, сначала усадил, потом ноги забросил.
Шапошников и компания слушали его в пол уха, и Синицын уже начал раздражаться:
– Послушайте, ведь убийство Новоскворецкого не раскрыто. Ведь надо что-то делать!
Адвокат торопливо, часто сбиваясь, рассказал о том, что в коттедж кто-то проникал, а потом на Новоскворецкую было совершено нападение, и он нашёл её с пробитой головой, буквально за день до похорон мужа.
– В доме что-то пропало?
– Маргарита проверяла, ничего, – Синицын вздохнул, – Она ни за что не уехала бы одна! У неё есть душевнобольной ребёнок. Его поместили в частный пансионат на окраине Санкт- Петербурга.
– Ничего себе? – удивился Петрищев. – Вот это тайна! Даже компьютерщики, которые собирала материал об этой семье, не смогли раскопать этот факт.
– Они тщательно скрывали этого человека. Ему уже двадцать лет, и всю свою жизнь он провёл в пансионате. Столько же страдала Маргарита от того, что не может быть рядом со своим сыном.
– А что же она его не забрала? При тех бабках, которые имелись в этой семье, можно было позволить себе облагодетельствовать весь дурдом, – жёстко прокомментировал Шапошников.
Адвокат лишь пожал плечами:
– Иногда обстоятельства сильнее нас, – Павел вздохнул. – Теперь понятно, на что был способен Новоскворецкий! Он ограбил собственную жену.
– Ну, хорошо, – смилостивился Шапошников, он почти не сомневался, что адвокат прав. Однако кто отравил Новоскворецкого до сих пор не известно. – У вас есть ещё что-нибудь, за что можно зацепиться? Где она может быть? может у подруг?
– Вот только эти документы Маргариты, – Синицын достал из портфеля папку и положил на стол. – Может здесь есть хоть какая-то подсказка.
Все присутствующие полицейские ясно поняли, что адвокатом Синицыном движут не только профессиональные резоны, а мотивы более тонкого характера, связывающие его с клиенткой.
Глава 14
У Риты раскалывалась голова, она боялась пошевелиться, чтобы приступ боли снова не накрыл сознание. Постепенно в голове прояснялось, и она вспомнила лишь тот момент, когда вышла из Дома детского творчества и подошла к машине, не обращая внимания ни на что, потому что рылась в сумочке в поисках ключей. После этого память потерялась. Маргарита открыла глаза и попыталась подняться. Она находилась в узком, тёмном подвале, свет проникал из небольшого, застеклённого оконца прямо под потолком. Рита потёрла виски, мучительно хотелось пить. Она пошарила руками вокруг, потом поднялась и осмотрелась вокруг. Воды для неё никто не приберёг. Железная дверь, к которой вели ступени, оказалась запертой, как она её не трясла. Рита снова села на пол и задумалась, зачем она кому-то нужна, ведь у неё совершенно ничего не осталось. Если бы хотели убить, то не стали бы держать в подвале. Но почему ушло сознание и память, а сейчас так болит голова? Наверное, укол или хлороформ. За окошком света становилось всё меньше и меньше. Наконец железная дверь противно скрипнула и в подвал вошла фигура, в полутьме Рита не могла рассмотреть лица, как ни старалась. Когда мужчина заговорил, она точно поняла, что знает его. Голова снова заболела, потому что Рита мучительно старалась вспомнить, когда и где слышала этот голос и чувствовала этот запах.
– Послушай, у меня нет времени возиться с тобой, отдай то, что мне нужно и я, может, отпущу тебя.
– У меня ничего нет, – просипела Рита. – Что вам надо?
– Мне нужен листок с буквами и номерами, ты должна знать, где находится эта бумажка.
– Я ничего не знаю!
Человек не торопясь приблизился к ней и с размаху ударил в живот. В свете уходящего солнца Рита увидела знакомое лицо и охнула и от боли, и от невероятного удивления. Она, сжавшись, завалилась на пол, а мужик сухо сказал:
– Узнала меня! – он легко пнул в лицо носком ботинка. – Когда я приду сюда в следующий раз, это будет последний раз для тебя. Не испытывай моё терпение. В доме этого листка не оказалось, я перерыл каждый угол, значит у тебя.
Он присел возле неё на корточки, и в памяти снова всплыл давно знакомый запах одеколона. Рита не пыталась подняться, ей стало страшно, что нога снова больно коснётся тела.
– Твоё лицо изменилось, но ты не меняешь свои привычки. Где ты только достаёшь столько лет подряд этот дряной одеколон? – почти шёпотом сказала Рита, потом снизу вверх посмотрела на него и уже громче спросила. – За что ты меня так ненавидишь?
– А есть причина любить тебя? Ты кто? Кукушка! Сдала ребёнка в психушку, а сама наслаждалась жизнью! Таскалась по вечеринкам, спа-салонам, каталась на курорты, заводила любовников, – он поднялся и ещё раз носком ботинка пнул в лицо. – Сейчас ты вернулась к тому, с чем много лет назад появилась в Питере, а я заберу у тебя последнее. Не зли меня, лучше скажи, где этот листок. Спрятала у адвоката?
– Ты и это знаешь? – одними губами прошептала Рита.
– Про тебя я знаю всё! – он посмотрел на часы, но при тусклом свете не смог разобрать циферблат, тихо выругался и направился к двери. – У меня нет времени с тобой сегодня плотно пообщаться. Завтра утром продолжим, – он ещё раз негромко напомнил. – Но учти, у меня нет времени. Завтра в обед мы должны всё закончить.
Дверь закрылась с лязганьем железного замка, и снова наступила тишина. Боль в животе немного успокоилась, Рита поднялась и прислушалась. С наступлением темноты все звуки прекратились, стояла тишина, даже не лаяли собаки, и только где-то в углу шебуршали то ли мыши, то ли крысы. Она прикинула в голове, что за строение это может быть и поняла, что это или отдельно стоящий дом или дача. Рита понятия не имела, что же делать- кричать, вырываться или биться об стены. Она вдруг ясно поняла, что он каким-то образом узнал про деньги Новоскворецеого и мечтает, как можно быстрее их заполучить, а также стало ясно, что в живых он её не оставит.
«Как же я сразу не догадалась, что это он, когда увидела фото, с дырками вместо глаз!» Маргарита горько заплакала. Кто же позаботиться о её сыне?
«Бедный мой мальчик, – причитала она, – рос, как травинка, никому не нужный, и сейчас не остаётся шанса на то, что я смогу снова обнять родного человека. Как же он будет без меня?»
Она плакала горько и безутешно, осознавая, что произойдёт чудо, если вдруг кто-то её здесь обнаружит. Вскоре устала плакать и начала стучаться в двери, стены и звать на помощь. Кричала так громко, что сама глохла от своего крика, но как только замолкала, снова опускалась безмятежная тишина. От стресса и усталости Рита села на пол, прислонившись к стене, и вскоре задремала. В голове плыли то ли явь, то ли сон, то ли кошмар, то ли бред. Маргарита шла по длинному, мрачному коридору, красиво одетая, в красных туфлях на высоченных шпильках, в бордовом, облегающем платье и в лиловой шляпке с вуалью. Вместо глухих стен толстые решётки камер, через которые к ней тянулись руки. Она поняла, что это сумасшедший дом и люди, которые протянув руки, о чём-то просили её, ругаясь, безумно хохоча или умоляя. Взгляд натыкался на бледные лица, лохматые волосы и одинаковые пижамы в глупый, легкомысленный цветочек. Она вглядывалась в безумные глаза и не понимала мужчины это или женщины, старики или молодые. Рита вдруг подумала, что выглядит совершенно нелепо в своём вызывающем наряде. Она поторопилась скрыться, убежать в далёкий конец коридора, откуда виден яркий свет, но узкое платье и каблуки мешали двигаться быстрее. Рита остановилась, решила снять туфли, и чтобы не потерять равновесие взялась за толстый, металлический прут. Тут чья-то холодная рука вцепилась в неё мёртвой хваткой. Маргарита хотела вырваться, закричать, но рука не отпускала её, всё ближе прижимая к решётке. Она повернулась и совсем рядом со своим лицом увидела себя только старую, с гнилыми зубами и дряблой шеей. Рита перестала сопротивляться, понимая, что убежать от себя невозможно.
Новоскворецкая проснулась от холода, а может её трясло от жуткого сна. Из укого окна под потолком лился утренний свет, но стояла такая же мёртвая тишина. Рита подумала обречённо, что он скоро придёт. Про себя решила отдать всё, хотя толком не понимала, что за бумажка и как она выглядит. Но ей каким-то образом нужно было сохранить свою жизнь ради Игоря. Она знала, когда перестанут поступать деньги на содержание больного, руководство пансионата отправит сына в городскую психиатрическую больницу. Доходили слухи, что это место оставляет тяжелейшее впечатление. Маргарита представила Игоря в смирительной рубашке и застонала от бессилия.
***
Шапошников внимательно просмотрел папку и задал несколько вопросов Синицыну, но почти ни на один из них адвокат не ответил.
– Значит, получается, что родители и бабушка скончались, – Серёга разложил свидетельства о смерти. – В Сибири у Новоскворецкой осталась небольшая квартира. Она вам что-нибудь говорила о ней? – адвокат отрицательно покачал головой, он считал, что они понапрасну тратят драгоценное время, а полицейский, не обращая внимания на раздражение Павла, продолжал. – Как только окончила институт, у неё появляется ребёнок, но с отцом сына брак не регистрируется. Гражданский муж уезжает. Куда?