Эйч плотно закрыла за собой дверь и вошла в кабинет. Мать кивнула головой в сторону процедурной — там, на высокой кушетке прикрытый простыней по грудь лежал отловленный по утру парень. Он беспокойно спал под капельницей — чуть двигались пальцы, шевелились губы, словно хотели что-то сказать, иногда раздавался стон.
— Эйч, займись им — вариант № 2. Я уже устала заливать в него успокаивающие средства — три смертельных дозы, между прочим, за сегодня уже схватил, а все пытается проснуться. А я еще не все обследования провела.
Та потрясенно посмотрела на мать:
— Вариант два? Ты уверена? Он прошел через биосканер, я лично протаскивала его, прежде чем затащить в Клык.
Мать пожала плечами:
— Может, самый ранний вариант? Первый, экспериментальный, когда еще железа всего ничего пихали?
Эйч возразила:
— Тогда бы он не дожил.
— Ооо, ты не представляешь, какие они живучие, эти твари. Колонию на севере под чистую вырезали за то, что те отказывались выдавать им равные права. А в колонии было за двести человек. Двести не смогли противостоять всего десятку синтетиков. Эйч, давай вариант № 2 — мне нужно еще провести кучу анализов и обследований, да и Док напирает.
— Мне нужен твой комп и разрешение на нем работать. — Эйч прошла в процедурный кабинет. Глаза против воли уткнулись в найденного синтетика. Он…
…Черт, да он живой! Он очень живой!…
…не походил на те пародии на людей, которые она пару раз встречала — правда, уже в виде кусков разрушенной плоти. Синтетиков старались отстреливать еще на подходах, слишком они были опасны.
Мать отозвалась из кабинета:
— Можно подумать, ты не знаешь пароль от моего компа!
— И все же, ма… — Эйч села за небольшой стол, где стоял компьютер.
— Зануда! Я разрешаю тебе воспользоваться моим компом! Довольна? — Мать встала в дверях, надевая на себя белый халат для работы.
Эйч, уже во всю орудовавшая в чужом компьютере — сейчас она как раз скачивала на него нужную информацию со своей флешки и искала точку доступа, качнула головой в сторону парня на кушетке:
— Я не об этом, ма. Он не похож на синтетика. Он…
— Я же говорю — слишком старая модель.
— Или очень новая? — возразила Эйч.
Мать, склоняясь над парнем с пустым шприцом в руке, почти простонала:
— Опять твои бредни о том, что вдруг где-то сохранилась цивилизация? Эйч, когда ты вырастешь из этих сказок?
— Ма, он… Он слишком похож на человека! И он прошел биосканер! Мааа… Ты же знаешь — синтетики из-за своих центральных процессоров, занимающих весь головной мозг, не в состоянии пройти биосканер. Я тебе чем угодно поклянусь — ни единого всплеска не было на сканере.
Мать выпрямилась, на миг забывая о шприце и уже подготовленной вене парня:
— Эйч, данные загрузились?
— Еще нет. — Она демонстративно нажала кнопку на компе, начиная загрузку данных.
— Ну и?
Эйч сглотнула, заметив, как побежали строки на экране — данные загружались. Загружались в… Синтетика. Он даже не пытался сопротивляться. Антивирусник на нем был фиговый.
— Еще вопросы, Эйч? — мать без укора посмотрела на неё.
— Нет, ма… — Эйч неожиданно для себя заметила, как постарела мать. Нет, седину, морщинки вокруг глаз она видела и раньше, но вот эти устало опущенные уголки рта, почти пустые глаза, ставшие безвольными плечи… Эйч не хотелось верить, что её ма способна поддаться обычной для их общины депрессии, ей не хотелось думать, что обычно энергичная Кира выгорела, устала, сдалась, как почти все в Клыках. Ведь сколько не борись, сколько не выращивай скудный урожай, сколько не выходи в море за рыбой, сколько не вкалывай на ферме водорослей и грибов — ничего не изменить. Их мир мертв. Давно и безнадежно мертв. И даже дети, рожденные Джейн от этого синтетика (если он, конечно, способен к зачатию — синтетики нередко были бесплодны), не спасут мир — уже давно доказано, что пара людей не возродит цивилизацию. А у них всего-то и осталось, что Джейн и… Вот этот альфа-синтетик. Пара людей. Остальные безнадежно больны, чтобы спасать мир.
— Эйч? — тихо спросила мать. — Что-то не так?
Эйч прогнала крамольные мысли прочь — пусть Кира и выгорела, она выгорать не собирается. Она та лягушка, что помрет, сбивая масло. Да, черт вас всех дери, помрет! Но масло сбивать не прекратит. Жить. Здесь. Сейчас, потому что другого мира ей не предоставили, но жить! Не выгорать.
— Ничего, ма. — сглотнула Эйч. — Все хорошо… А что… Ждет его? — она кивнула головой на парня.
— Я же сказала — вариант № 2. Проверю его здоровье, обследую органы на предмет патологий, проверю совместимость и…
— Черт… — Эйч отвернулась от бледного парня, утыкаясь в экран и проверяя — все ли файлы загрузились?
— Да, кому-то сегодня сильно повезет. Очередь на трансплантацию большая, а тут такая удача! Даже если он бесплоден, выгода для общины большая.
— Мааа, вот только не надо мне про его ливер рассказывать и кому что пойдет! Я не настолько… Эм… Лишена чувств, как думает Джейн. — Эйч выключила комп и встала. — Ну, я пойду, ага? Не хочется оказаться в логове трансплантолога.
Мать, уже набравшая крови в шприц, вновь выругалась — парень внезапно дернулся всем телом, словно отказывался сдаваться:
— Да твою же…
Она отложила шприц на стерильный стол и достала из шкафа новую упаковку с лекарствами:
— Как же он меня достал сегодня!
Эйч подошла поближе — из-за конвульсии левая рука парня выскользнула из-под простыни, свешиваясь с кушетки. Девушка осторожно взяла парня за кисть (теплую и абсолютно человеческую), приподнимая её и рассматривая широкий, плотно обхватывающий руку браслет.
— Что это, ма?
— То, что уже прямо-таки заставляет меня пойти на ампутацию! — выдавила та. — Лечебный браслет. Были и такие. Индивидуальный доктор. Именно он гасит воздействие лекарств.
— А он снимается? — Эйч принялась вертеть руку, заинтересовавшись браслетом.
— Я же сказала — снимается в результате ампутации.
— Маааа! — Эйч удивленно рассматривала расположенный со стороны запястья экран. Цветной. Слишком яркий для её глаз. Слишком… Другой. Цифры, вспыхивающие на экране, были ей знакомы, и даже буквы. А вот слова — нет. Она их могла прочитать, но она их не понимала. Отдельные слова что-то напоминали, но большинство… Словно какое-то месиво из знакомых слогов.
И при этом ни единой кнопки на браслете. Только кружки и стрелки по бокам экрана.
Она провела пальцем по материалу, из которого был сделан браслет — мягкий, и в тоже время плотный, упругий. Если чуть поддеть за край, то можно было увидеть, как тонкие трубочки выходили из него в вены и артерии парня.
— Ма, а если…
— Опяяяять… — возмутилась Кира.
Эйч дернулась — ма все же выгорела. Она отказывается видеть очевидное.
— Ма, а если это НОВАЯ разработка? Если где-то сохранилась цивилизация? Если где-то по-прежнему способны создавать новые вещи и новые приборы? Если…
Мать выпрямилась, даже плечи расправила, но это не убедило Эйч:
— Эйч, прекрати. Индок — старая разработка. И этот синтетик выжил только из-за индока. Он НЕ новая разработка. Баки по выращиванию синтетиков, вся технология их создания утеряна. Иначе бы я не разбирала этого парня на запчасти, а выращивала нужные органы в баках. И не надо так прожигать меня глазами — этот парень всего лишь машина в красивой упаковке. За него все решает и всем управляет программа, машинная логика и ни грамма разума… Эйч… — Мама сделала голос тише и проникновеннее — она устала от веры дочери в сказку. — Мне тоже не нравится мир, в котором мы живем. Но другого нет. За пределами острова не то, что цивилизации, там жизни-то не осталось. Когда Сити пал… Мы остались в одиночестве. Эйч, будь реалисткой. Хватит искать то, чего нет.
Та аккуратно положила руку синтетика на кушетку.
— Ма, я могу заняться этим браслетом?
— Если ты его снимешь, не прибегая к ампутации — я только “За!”.
Эйч не спала всю ночь — сидела в своей комнатенке, в которой умещалась только кровать и тумбочка для личных вещей, прогоняя через переводчик незнакомые слова с браслета. Ноутбук перегрелся, показывая свой более чем солидный возраст, но пока ворочал своими электронными мозгами, хотя все медленнее и медленнее.
Спать хотелось сильно — ведь утром еще и на работу, но если сейчас она сдастся, если позволит себе пойти на поводу у матери, то никогда себя не простит. Быть может, завтра синтетика разберут на органы, и она никогда не узнает его тайну. И их колония вымрет, когда быть может за ближайшим поворотом дороги есть мир, где цивилизация нашла силы встать с колен после ядерной войны.
…я не могу сдаться…
Хотя под утро она вела поиск на одном лишь упрямстве. Закутавшись в одеяло, так что из него торчали только её голова и кисти рук (отопление включат утром, когда придет пора собираться на работу, и сейчас при дыхании изо рта Эйч вырывался теплый парок), она сидела на кровати, согреваемая только теплом от ноутбука.
Она уже не ждала ответа, когда внезапно введенные слова обрели перевод. Эйч даже глаза протерла, не веря себе — в раздел искусственных языков она влезла уже от безнадежности.
— Пасиденталь. И что это значит?! — Она быстро ввела незнакомое слово в строку поиска. Ответ был выдан почти моментально.
“Пасиденталь — апостериорный язык, созданный на основе языков Содружества незадолго до Катастрофы. Точная дата неизвестна. Авторы неизвестны. Широкого распространения не получил.”
— Ииии….?
Больше информации найти не удалось — даже место создания было неизвестно, локальная база данных в Клыках была мала и скудна.
— Черт, — Эйч запрокинула голову вверх. — Вот черт!
Но с этим уже было можно идти к Доку. Этими знаниями уже можно было добиваться другой судьбы для синтетика, чем “вариант № 2”.
Эйч надеялась встретиться с Доком в столовой — там его легче всего перехватить, но в забитом людьми помещении его не нашлось. Она для верности два круга сделала по столовой, успев переругаться с очередью, когда пробиралась к кассе. Недовольная Амелия процедила сквозь зубы, что Док уже был и спешно ушел. Выбирая между завтраком и опозданием на работу, Эйч выбрала пропущенный завтрак. Она помчалась на третий этаж, там располагалась вотчина Дока — его кабинет и мастерская.