«28 августа мы вышли на шхуне «Святой Николай» из порта Архангельск. Если нам повезет – мы станем первыми людьми, побывавшими на Северном полюсе…»
Хмыкнув, Ульяна осторожно перевернула несколько страниц.
«9 сентября. Судно попало в шторм, потеряло две шлюпки и часть размещенного на палубе груза…»
Ульяна нахмурилась и открыла следующую страницу.
«Для зимовки в бухте Скорби нам не хватило запасов. Все продовольствие оказалось протухшим и некачественным. Болезни среди экипажа усилились. Одному Богу известно, что ждет нас впереди…»
Глава 7Первые жертвы
1
Настольная лампа бросала на покоробленные страницы дневника желтый, теплый свет. Читая записи полярника, Ульяна забыла о своих страхах. Она чувствовала легкое возбуждение, которое всегда охватывало ее при появлении новой идеи.
Что ж, кем бы ни был капитан-полярник, но его дневник сыграет в будущем фильме свою роль. И роль эта будет весьма весомой.
В своем воображении Ульяна уже видела отснятые кадры. Все должно быть без надрыва и слез. Скупые кадры кинохроники – так и только так. Раскрытый дневник… сквозь него благодаря двойной экспозиции виден движущийся по снежной пустыне человек… А дальше по чистой, белой странице начинают ползти чернильные буквы, и глуховатый, мужественный голос за кадром тихо произносит:
«…Я остался один. Матрос Линьков и старпом Федоров мертвы. Я пробовал выбраться из расщелины, но не смог. Я знаю, что спасения нет, и надежды больше нет. Моя левая рука сильно отморожена. Своих ног я тоже почти не чувствую. Думаю, мне конец».
Нет, не так! Никакого упадничества. Пожалуй, последнюю строчку нужно будет переделать. Примерно вот так: «Я знаю, что спасения нет, и надежды больше нет. Но я не собираюсь сдаваться!»
Ульяна улыбнулась: да, так будет лучше.
Хорошо бы что-нибудь разузнать о судьбе жены полярника. Как сложилась ее жизнь дальше? Вышла ли она замуж во второй раз?
И вдруг по спине Ульяны пробежала ледяная волна.
«Что это я? – с ужасом подумала она. – Ведь сейчас муж той неведомой женщины лежит в морозильной камере!»
Ульяна взглянула на дверь и передернула плечами.
Не думать об этом!
Мало ли, что и где лежит.
Здесь, в комнате, я в полной безопасности.
Она отвела взгляд от двери и перевернула несколько страниц дневника. На одеяло упала фотография.
Ульяна подняла ее, холодную, влажную, неприятную на ощупь, и взглянула. Изображение было желтым и сильно выцвело от влаги и холода. Однако лицо женщины виднелось достаточно четко.
Она была очень красивой, эта женщина. Гордый, как у балерины, подъем головы, большие глаза, чувственный рот. Пальцы, лежащие на коленях, сжимают платок. Густые волосы уложены в высокую прическу, сверху – изящная маленькая шляпка.
Ульяна улыбнулась и провела пальцами по фотографии. И зря! Прилипнув к пальцам, влажная эмульсия покоробилась и слегка отстала от картонной основы, оставив на лице женщины безобразный шрам.
Ульяне стало неприятно.
– Прости, – виновато сказала она, – я не хотела.
Девушка снова вложила фотографию в дневник. И вдруг подумала: «Интересно, что бы обо всем этом сказал отец?»
Она представила себе его красивое, но уже слегка обрюзгшее лицо. И прямо-таки услышала сухой, хрипловатый голос отца:
– Ничего не выйдет. Ты талантливая девочка, но этот фильм тебе не по зубам. Чтобы снять фильм о любви, нужно знать, что такое любовь.
– Я не собираюсь снимать фильм о любви, – угрюмо прошептала Ульяна. – Мой фильм будет о человеке, пропавшем во льдах и найденном сто лет спустя.
– Вот как? А я думал, ты собираешься снять фильм о полярной станции. Может, для начала определишься, что же ты будешь снимать?
– Ты никогда меня не понимал.
– Как же тебя понять, если ты все время несешь вздор?
Ульяна вздрогнула и огляделась. Ощущение, что отец только что был рядом, тяжелым грузом легло ей на душу. На мгновение даже показалось, что она уловила запах крепкого табака и мужского одеколона. Того самого одеколона, который отец брызгал на лицо после бриться. Как же он назывался? «Ожен»? Вроде бы так.
Ульяна передернула плечами. Отвратительный запах. Уж лучше бы отец не выпендривался и душился «Шипром» или «Сашей», как все советские мужчины.
Она снова опустила взгляд на страницу дневника.
«Я здесь один. И, кажется, начинаю сходить с ума. Не знаю, сколько прошло времени. Здесь нет ни дня, ни ночи. Может быть, это и зовется вечностью? Если так, то теперь я знаю, что такое ад».
Сердце Ульяны сжалось от тоски. Капитан-полярник умер в расщелине, в полном одиночестве. Он был похоронен заживо в ледяной могиле. Боже, как жутко!
Она продолжила читать.
«Я не боюсь смерти. И жалею только о том, что никогда больше не увижу свою жену. Пожалуйста, если кто-то прочтет эту запись – разыщите ее. Скажите ей, что я любил ее. И мне очень жаль, что я никогда не умел как следует ей об этом сказать. Господи, Анна, я так тоскую по тебе!»
На глаза Ульяны навернулись слезы. Она закрыла дневник и положила его в пластиковую коробку. Пожалуй, на сегодня хватит. Убрать коробку в холодильник – и на покой. Часа через четыре сотрудники станции проснутся и для них начнется новый день. К тому времени Ульяна должна выспаться и встать со свежей головой.
2
– Эй! Черт бы вас побрал! Вы там?
В дверь снова замолотили кулаками. Ульяна открыла глаза и, не понимая, что происходит, села в кровати.
– Открывайте! – снова крикнули из коридора. – Или я вышибу дверь к чертовой матери!
Ульяна испуганно уставилась на створку.
– Кто там? – спросила сиплым со сна голосом. – Что вам нужно?
– С вами говорит командор Беглов! – пророкотало из коридора. – Немедленно откройте дверь!
– Сейчас, только накину что-нибудь…
Ульяна потянулась к стулу за одеждой и тут поняла, что спала в джинсах и свитере. Быстро поднялась с кровати, глянула на себя в зеркало, несколькими быстрыми движениям привела в порядок волосы и пошла открывать.
На пороге стоял Беглов. Вид у него был угрюмый и свирепый, а за спиной командора толпились сотрудники станции.
– Ну? – прищурила зеленые глаза Ульяна. – И что случилось? Из-за чего весь сыр-бор?
– Вы провели ночь с Дмитрием Буровым?
Ульяна небрежно повела плечом:
– Мне кажется, вас это не касается.
В темных глазах командора полыхнул недобрый огонек.
– Ошибаетесь, – угрюмо пророкотал он. – Теперь это касается нас всех. В котором часу он уехал?
– Уехал? – Ульяна недоверчиво моргнула. – Он что, действительно уехал?
– А вы не знали?
– Дмитрий говорил мне вчера вечером, что собирается уезжать. Но, честно говоря, я ему не поверила. – Ульяна подняла руку и протерла пальцами заспанные глаза. Потом взглянула на Беглова и сухо спросила: – Почему его отъезд так сильно вас взволновал?
Командор вперил в нее тяжелый, неприязненный взгляд.
– Вижу, вы уже одеты? Идемте!
Он повернулся и зашагал по коридору. Члены команды, тоже посмотрев на Ульяну подозрительно и недоверчиво, двинулись за ним. Только оператор Иван остался стоять возле двери, сжимая в руках видеокамеру и растерянно глядя на Ульяну.
– Медвед, ты знаешь, что случилось? – спросила у него Ульяна.
Рогов качнул головой.
– Нет. Я услышал шум и вышел в коридор. Смотрю – у твоей комнаты толпа. Кстати, командор вернул мне видеокамеру.
– Вижу, – хмуро буркнула Ульяна. – Думаю, нам стоит пойти за ним. Как у тебя аккумуляторы?
Великан легонько тряхнул видеокамерой:
– Под завязку.
– Отлично. Снимай все.
– Я так и делаю. Даже снял, как они брали на абордаж твою дверь.
Ульяна посмотрела на широкое, растерянное лицо Ивана и усмехнулась:
– Молодец. Будет что предъявить в суде, если эти парни вздумают меня линчевать. А теперь идем!
Она закрыла дверь и поспешила за удаляющимися мужчинами. Рогов, держа видеокамеру наготове, косолапо потопал за ней.
Идти пришлось недалеко. Не доходя до поворота, мужчины остановились возле крайней двери и ждали ее.
– Чья это комната? – спросила Ульяна.
Командор нахмурился.
– Входите, сами все увидите, – сказал он с раздражением.
Гадая о причинах такой внезапной неприязни, Ульяна шагнула в комнату и остановилась на пороге, не сдержав вскрика:
– Боже! – Девушка побледнела и, попятившись, натолкнулась спиной на Ивана. Оператор издал короткий и скорбный горловой звук – увиденное тоже не доставило ему удовольствия.
На полу, в луже загустевшей крови, лежал механик Леонид Парников. Голова его была разбита, из раны торчала смятая ковбойская шляпа. Рядом валялся окровавленный клеповочный молоток.
Ульяна стояла как вкопанная. Потрясение было настолько сильным, что некоторое время она тупо глядела на труп и немо, как выброшенная на берег рыба, открывала рот, с хрипом глотая воздух. Потом отвернулась, чтобы не видеть кошмарную картину, и пробормотала севшим от ужаса голосом:
– Что… кто его убил?
И замолчала. В наступившей тишине отчетливо прозвучал голос командора:
– Я думал, вы нам это скажете.
Ульяна побледнела еще больше, а в глазах у нее застыло недоумение.
– Док, накройте его чем-нибудь, – распорядился Беглов.
Доктор Кон кивнул, снял с кровати плед и накрыл им труп.
Наконец до Ульяны дошел смысл того, что сказал командор. Веки ее дрогнули, брови приподнялись.
– Вы считаете, что я как-то замешана в убийстве механика? Командор, вы сошли с ума?
– Может быть. А может, и нет.
– Подождите… Вы думаете, его убил Дмитрий Буров?
Оба помолчали, затем командор заговорил снова, уже другим тоном:
– Помните карты и бумаги, которые мы забрали в обсерватории?
– Да.
– Их больше нет. И Бурова тоже.
Ульяна растерянно повела плечами.
– Почему вы думаете, что это как-то связано?
– А почему я должен думать, что это не связано?