Ночью, стоя в темном коридоре с ледяной коробкой в руках, она действительно слышала, как кто-то прошел мимо. Но кто это мог быть? Убийца, похитивший у Парникова карту? Биолог Тучков, выкравший контейнер с биоматериалом?
А что, если Парникова убил биолог? В тихом омуте черти водятся, а Тучков производил впечатление человека обидчивого и желчного. Может, Лелик застукал биолога на месте преступления, за что и поплатился?
В ушах у Ульяны зазвучал недавно слышанный диалог:
– Академик, расскажите ей, как перепутали полярную сову с каплуном!
– Я был без очков. Потерял очки, только и всего. Ну да, я немного рассеян. Но что тут плохого? Рассеянность в жизни – признак сосредоточенного ума.
– Да уж, академик, ума вам не занимать. Помяните мое слово, Ульяна: когда-нибудь этот тип перепутает повара с замороженной навозной кучей, оставленной мамонтом, и начнет втыкать в него иголки и брать биопробы!
Девушка нахмурилась. Да, Тучков был человеком крайне обидчивым, что чувствовалось сразу. И вполне мог убить Парникова.
На мгновение ей стало до дурноты страшно, но уже через секунду она расслабилась. Если все так, то теперь на станции вполне безопасно. Тучков убил Парникова, а теперь сам мертв.
Ульяна вздохнула и потянулась за мылом, но вдруг замерла. Потом убавила воду и взволнованно прислушалась. Ей показалось, что в комнате кто-то есть.
Несколько секунд Ульяна напряженно вслушивалась, однако ничего подозрительного не услышала.
– Померещится же, – с досадой прошептала она. И снова сделала напор сильнее.
Но тут из комнаты явственно донесся какой-то шорох. Ульяна выключила воду, распахнула дверцу душевой кабинки и, прикрываясь этой дверцей как щитом, осторожно выглянула наружу.
– Кто здесь? – крикнула и настороженно прислушалась.
Ответа не последовало.
– Эй, я вас слышала! – крикнула тогда Ульяна. – Выйдите и дайте мне одеться!
Девушка снова прислушалась. И вновь ответом ей была тишина.
– Слышите? Я пожалуюсь командору, и он с вас шкуру спустит!
И на сей раз Ульяне никто не ответил. Она ожидала услышать звук хлопнувшей двери, но все было тихо. Видимо, никого в комнате не было и шорохи ей действительно померещились.
– Черт знает что такое… – пробормотала Ульяна. Потом крикнула: – Я иду к своей одежде! И если вы все еще там торчите – вам конец!
Она вышла из-за дверцы и, прикрываясь полотенцем, зашлепала босыми ступнями к кровати. И тут она снова услышала шорох. Мгновение Ульяна стояла как вкопанная, а затем медленно обернулась.
В кресле сидел человек. Ульяна должна была испугаться, но, к своему изумлению, поняла, что никакого испуга не ощущает. Человек в кресле пошевелился. Потом поднес к губам бутылку пива и шумно отхлебнул.
– Папа… – выдохнула Ульяна. – Что ты здесь делаешь?
– Пью, как видишь, – ответил отец, насмешливо прищурив глаза. – Я думаю, ты и раньше видела, как я это делаю.
– Но… почему ты здесь?
– А где мне еще быть? – Отец усмехнулся. – Я там, где моя любимая дочка.
Ульяна нахмурилась.
– Я хочу одеться, – сказала она.
Отец пожал широкими плечами:
– Одевайся. Я на тебя не смотрю.
Ульяна прошла к кровати, сбросила влажное полотенце и быстро оделась. И все время слышала, как отец пьет свое пиво то хмыкая, то негромко что-то бормоча. У него всегда была такая дурацкая привычка – разговаривать с самим собой.
Одевшись, Ульяна повернулась к отцу и сказала:
– Ну? Теперь ты скажешь, зачем пришел?
Отец улыбнулся:
– Я соскучился.
– Вранье! – холодно обронила Ульяна.
– Почему? По-твоему, я не могу соскучиться по своей любимой дочурке? – Он отхлебнул пива и вытер рот тыльной стороной ладони. – Ты ведь помнишь, как мы были дружны? Я водил тебя в зоопарк и в кино. Помнишь, как нам было хорошо вместе?
Ульяна холодно прищурилась.
– Чепуха! Ты никогда не водил меня в зоопарк.
– Разве? – Отец сдвинул брови. – Выходит, я что-то путаю. В последнее время я постоянно путаю сны и реальность.
– Зачем ты сюда пришел? – повторила свой вопрос Ульяна. – Только не вздумай юлить, отвечай честно.
– Я пришел… предупредить тебя.
– О чем?
Он снисходительно улыбнулся:
– Об опасности, разумеется. Ведь затем и нужны предупреждения, верно?
Отец снова отхлебнул пива. Ульяна сердито поджала губы и резко заявила:
– Ты мой сон.
– А ты – мой. И что тут такого? Что плохого в том, что мы друг другу снимся?
– Я не могу тебе сниться. Потому что ты давно умер.
– Правда? – Отец усмехнулся и снова отхлебнул из бутылки. Потом облизнул губы и небрежно промолвил: – Но ведь, по сути, это ничего не меняет.
– Это меняет очень многое. Что тебе от меня нужно?
Отец поднес было бутылку к губам, но передумал и опустил ее.
– На вашей станции происходят странные вещи, – сказал он. – Но всему на свете есть рациональное объяснение. Не забывай об этом.
– Я тебя не понимаю.
– И не надо. Когда придет время – поймешь. А пока…
Он не договорил и снова приложился к своей проклятой бутылке. Ульяна, почувствовав злость, грубо спросила:
– У тебя все?
– Пожалуй, да, – кивнул отец. – Хотя… Самое главное я, как всегда, забыл тебе сказать. – Он чуть нагнулся вперед, посмотрел на Ульяну пристально и добавил: – Не сдавайся. Что бы ни случилось – не сдавайся. Помнишь сказку про лягушку, которая упала в кувшин с молоком? Она била лапками до тех пор, пока не сбила молоко в масло, и, если ты помнишь, таким образом спаслась.
– Зачем ты мне об этом говоришь?
Отец откинулся на спинку кресла.
– Когда придет время, сама все поймешь. А пока… – Он вдруг насторожился. – Кажется, кто-то стучится?
Ульяна повернулась к двери и прислушалась. Никакого стука она не услышала.
– Отец, я ничего не… – Ульяна осеклась, уставившись на пустое кресло.
И вдруг что-то навалилось ей на лицо, заткнув нос и рот, лишив возможности дышать. Ульяну пробрал ужас. Девушка вскинула руки к лицу и хотела закричать, но вместо этого хрипло вдохнула ртом воздух и – очнулась.
Оказывается, она лежит скорчившись на полу душевой кабины, а горячие струи воды хлещут ее по лицу… Хрипя и отплевываясь, Ульяна быстро поднялась на ноги, протянула руку к крану и закрутила воду.
Наконец-то она могла дышать!
Боже! Боже! Боже! Как она умудрилась уснуть в душе? Усталость и переживания лишили ее сил? Но ведь еще десять минут назад она чувствовала себя вполне сносно…
Все еще дрожа, Ульяна стянула с вешалки полотенце, обернула его вокруг тела и вышла из душевой кабинки.
4
– Ну вот, Эскулап, мы пришли. – Антон закрыл дверь и повернулся к доктору Кону. – Ложитесь в кроватку, а я достану из холодильника лед и обложу им ваш длинный нос.
Антон двинулся к маленькому холодильнику – точной копии того, который стоял и в комнате программиста.
– Не надо! – резко проговорил доктор. – Я сам!
Он шагнул вперед и оттеснил Антона от холодильника. Васильев посмотрел на врача удивленно.
– Ради бога, док, чего вы так возбудились? У вас там что, бриллианты?
Доктор Кон шмыгнул кровоточащим носом и сухо сказал:
– Спасибо за помощь, Антон. Вы можете идти.
Программист ухмыльнулся:
– Отпускаете, значит? Спасибо, босс. Если захотите, чтобы кто-нибудь почесал вам пятки – позвоните в колокольчик, и я тут же примчусь.
Он развернулся и вышел из комнаты.
Оставшись один, Александр Натанович Кон быстро прошел к двери и запер ее на защелку. Потом облегченно вздохнул, отнял от лица окровавленный платок и, задрав голову, пошмыгал носом.
Кровотечение вроде бы прекратилось. Да и онемение лица стало проходить.
«Что же это значит? – размышлял медик. – У парней в обсерватории тоже шла носом кровь. И у биолога Тучкова. Может быть, это симптом?»
Александр Натанович сел в кресло и задумчиво нахмурил лоб.
Тучков откусил себе язык… Возможно, у него были судороги. Или тонико-клонический припадок, который случился спустя несколько минут после кровотечения. Значит, времени осталось совсем мало.
Доктор Кон встал с кресла, прошел к аптечке, открыл дверцу и, быстро переворошив блистеры с таблетками, нашел противосудорожное лекарство. То, что надо!
Александр Натанович выдавил таблетку на ладонь и забросил ее в рот.
Так. Хорошо. Что дальше?
А дальше нужно попытаться расслабиться и упредить судороги.
Доктор Кон направился было к креслу, но вдруг остановился посреди комнаты и взглянул на холодильник. Взгляд его был взглядом путника, страдающего от жажды в выжженной солнцем пустыне и набредшего на источник, воду которого принято считать ядовитой.
Несколько мгновений доктор Кон смотрел на холодильник, потом с явным трудом отвел взгляд и прошел к креслу. Устроившись поудобнее, запрокинул голову, закрыл глаза и стал ждать.
Если смерть настигнет его сейчас, то он может попытаться зафиксировать ее в сознании. На анализ и самоанализ, конечно, времени не останется, но зафиксировать момент «ухода» можно попытаться. Обиднее всего умереть внезапно. Это как уйти из ресторана, оплатив счет, но не успев отведать заказанные деликатесы.
Прошло несколько минут. Ничего не происходило. То ли помогло противосудорожное средство, то ли доктор просто ошибся в своих выводах. В любом случае он был еще жив. И неплохо себя чувствовал. Даже онемение прошло, оставив после себя лишь легкое покалывание на скулах и подбородке.
Александр Натанович снова посмотрел на холодильник. Там, на нижней полке, за банками с консервированным мясом и овощами, стояла бутылка коньяка. Когда-то доктор Кон пил, и пил довольно сильно. Именно пагубное пристрастие к «зеленому змию» привело его сюда, на забытую Богом полярную станцию.
Здесь об этом знал только Беглов. Именно командор предложил доктору завербоваться и уехать на Север, причем в тот момент, когда тучи над головой доктора-«пропойцы» сгустились настолько, что грозили разразиться настоящим апокалипсисом.