Почувствовав на лице ледяное дыхание смерти, капитан Неверов улыбнулся своим мыслям. А потом на него снова накатила дрема.
На этот раз ему приснилась жена. Они стояли возле столика из красного дерева в стиле бидермейера. Солнечный свет, пробиваясь в щель между тяжелыми бежевыми портьерами, падал Анне на лицо и заставлял воротничок ее строгого платья полыхать белым огнем.
Анна всхлипнула и хотела отвернуться, но капитан Неверов, высокий, красивый, черноусый, очень ладный в своем белом морском кителе, обнял жену за плечи, взглянул ей в глаза и мягко проговорил:
– Аня, не стоит плакать.
– Я знаю. Но что поделать, Сергей… я не могу остановиться. – Анна виновато улыбнулась. – Да, ничего не могу с собой поделать. Правда. В последние дни у меня неприятные предчувствия. И еще какие-то гадкие сны…
Анна промокнула глаза белым кружевным платком, на уголке которого были вышиты ее инициалы – А. Н.
Капитан Неверов едва заметно нахмурился.
– Я думал, ты не веришь в вещие сны.
Веки Анны дрогнули.
– Все женщины верят в вещие сны, Сережа. А если они это отрицают, то просто врут. – Анна отстранилась. – И все же я не понимаю…
– Чего именно?
– Зачем вам, мужчинам, все это нужно?
– О чем ты говоришь, Аня?
– О твоих экспедициях. Я никогда их не понимала. А теперь… Ну скажи на милость, зачем тебе понадобился Север? Тебе мало наших петербургских холодов?
– Аня, не надо.
– Ну что не надо?
Анна всхлипнула, села на краешек дивана и снова приложила к глазам платок. Капитан Неверов сделал движение по направлению к ней, но остановился. Лицо его было серьезным и сосредоточенным.
– Аня, я сто раз говорил тебе о том, как это важно для меня. Руаль Амундсен достиг Южного полюса и собирается покорить Северный. Но я хочу опередить его.
– Почему тебе всегда и во всем нужно быть первым?
Неверов улыбнулся и мягко проговорил:
– Вероятно, потому, что я мужчина. – Он прошел к дивану и сел рядом с женой. Затем ласково погладил ее ладонью по белокурым вьющимся волосам.
– Милая, я…
– Что со мной будет, если ты не вернешься? Подумал ты об этом?
По лицу капитана Неверова пробежала тень. Анна заметила ее и поспешила исправить ошибку:
– Прости меня, Сережа. Сама не знаю, что говорю. Ты вернешься. Конечно, вернешься…
Дмитрий проснулся сразу, как от резкого толчка. Потер рукавицами глаза. Что за чертовщина? Он опять уснул и во сне воображал себя капитаном Неверовым, которому снился сон про жену.
Дьявол! Чертовщина!
Буров снова взглянул на ледяную стену, по которой скатился в пещеру. Надо выбираться отсюда. Во что бы то ни стало!
Дмитрий качнул головой и с силой ущипнул себя за онемевшую руку. Сознание вернулось окончательно. А вместе с ним и силы. Пошарив в вещевом мешке, достал небольшой молоток, ворох стальных крючьев и моток веревки. Крючья звякнули об лед как связка ключей. По сути, они и были ключами. От будущего. От жизни. Но вот удастся ли с их помощью открыть дверь темницы и выйти наружу?
4
Дмитрий трудился на пределе сил и возможностей. Руки его были ободраны в кровь. Вытекшая кровь успела обледенеть на бледных, иссеченных ссадинами запястьях и на рукавах куртки. Но новая продолжала сочиться из ссадин и царапин. Вот так, капля за каплей, из тела вытекает жизнь. Что будет, если кровь не остановится?
На мгновение Бурова охватила паника, но уже в следующее мгновение он взял себя в руки и попытался снова сосредоточиться на работе.
«Взбираться наверх придется не по отвесной стене, однако угол наклона велик, – сказал Дмитрию его внутренний голос. – Даже если приложить все усилия, скорее всего, ничего не получится».
«Поживем – увидим, – беззвучно прошептал Дмитрий, вбивая в лед очередной стальной крюк. – Главное сейчас – не останавливаться!»
«Ну, ты выберешься наверх, но вещи-то, а уж тем более сани, вытащить не удастся».
«Может быть. Однако попробовать стоит. Если там, наверху, вбить в лед лебедку, то…»
«Лебедка весит килограммов восемь. И ее тоже придется тащить наверх. Сумеешь?»
«Нужно суметь».
Дмитрий закрыл глаза и перевел дух. Посидел так немного, собираясь с силами, затем снова открыл их. Стиснул зубы и поудобнее перехватил молоток.
Минута за минутой пробивал он себе путь наверх. Так прошло полчаса. Дмитрий чувствовал себя совершенно изможденным и спустился вниз, чтобы отдохнуть.
Взглянул на ледяную горку, оценивая сделанную работу. Ряд черных крючьев был вбит в лед и поднимался по ледяному склону вверх метра на два. В головки крючьев был продет трос.
– Еще метра три… – хрипло пробормотал Дмитрий. – Я выберусь отсюда! Сдохну, а выберусь!
И он снова взялся за молоток. Работа продвигалась медленно, но все же продвигалась. Удар молотком… еще удар… и еще… Очередной крюк вбит в лед. Дмитрий подтянул трос и продел его в петлю. Вот так.
Переведя дух, Буров поднял ногу, оперся ботинком на предыдущий крюк, встал на него и рывком подтянулся на полметра вперед. Затем достал из кармана куртки новый крюк, прижал его острием ко льду и, перехватив молоток поудобнее, принялся методично и размеренно вбивать его в лед.
На третьем ударе молоток соскользнул с крюка и ударил Дмитрия по пальцам. Вскрикнув, Буров качнулся и, потеряв под ногой опору, стремительно съехал по ледяному склону на дно пещеры.
Разбитые пальцы кровоточили.
– Дьявол! – прохрипел капитан Неверов, морщась от боли. – Дьявол!
Один из псов подошел к Неверову, протянул морду и лизнул окровавленные пальцы.
– Не сметь! – крикнул на пса капитан Неверов и оттолкнул его от себя ногой.
Пес облизнул черные губы алым языком и угрюмо посмотрел на капитана. Затем чуть прикрыл глаза и втянул носом запах горячей крови.
– Даже не думай! – гневно сказал ему капитан. Потом поднял с пола молоток и показал его псу. – Вздумаешь меня сожрать – разобью тебе башку, понял?
Пес опустил голову и, поглядывая на капитана темными недобрыми глазами, медленно отошел в сторону. Там сел на лед и сделал вид, что собирается вздремнуть, однако глаза не закрыл, а продолжал исподволь поглядывать на окровавленные пальцы капитана.
Неверов отложил молоток, подтянул к себе сумку, пошарил в ней, достал йод и бинт. Затем обработал пальцы йодом и крепко перевязал их бинтом.
– Вот так, – сказал он. И снова взялся за молоток.
Еще долгих два часа капитан Неверов пробивал себе путь наверх. Работа продвигалась медленно. Силы стремительно покидали Сергея Александровича, и теперь ему приходилось подолгу отдыхать после каждого вбитого крюка. Наконец он понял, что нужно поесть, иначе сил не останется вовсе.
Примус он больше не разжигал и ел тушенку холодной. Отковыривал ножом замерзшие кусочки говядины, клал их в рот, отогревал на языке, а затем с хрустом пережевывал и глотал.
Есть ледяную пищу было неприятно. Капитан чувствовал, как она холодит горло и пищевод. Но получить ангину он не боялся – горло у Сергея Александровича было крепкое и закаленное. Бывало, прогуливаясь с женой в парке, он съедал по три или четыре порции мороженого.
Стоило вспомнить про мороженое, как в голову тут же полезли мысли о жене.
– Анна… – хрипло прошептал капитан Неверов. – Где ты сейчас, милая? Думаешь ли обо мне?
Капитан отложил банку и потянулся за дневником. Достал фотографию жены. Осторожно провел пальцами по ее лицу.
– Прости меня, родная, – тихо сказал он. Затем поднес снимок к обмороженным губам и нежно поцеловал его.
Когда капитан убирал дневник в сумку, его внимание привлек какой-то отвратительный чавкающий звук.
Обернувшись, Неверов увидел, что пес что-то слизывает с ледяного пола пещеры. Приглядевшись, увидел, что пес соскребает языком со льда капли крови. Весь пол был усеян этими кап-лями.
Сергей Александрович перевел взгляд на свою левую руку. Повязка немного намокла, но в целом была в порядке. Нет, кровь на полу пещеры – не из разбитых пальцев. А тогда откуда?
И тут тяжелая капля крови упала капитану на ладонь. Вот оно что! Кровь течет у него из носа! Губы, подбородок, шея – все было в крови. По какой-то причине он не чувствовал этого. Лицо его словно бы онемело. То же странное онемение было и во рту.
Капитан вытер окровавленное лицо рукавом, затем достал из сумки вату, оторвал два кусочка и затолкал себе в ноздри. Вот так. Конечно, лучше всего лечь на спину и полежать так минут десять-пятнадцать. Но тратить на это время не хотелось. Подумаешь – кровь из носа. Какая чепуха. Видимо, от напряжения в носу лопнул какой-то сосуд. Через несколько минут кровь остановится сама собой.
Сергей Александрович взглянул на ледяную стену. Еще полчаса, и он будет наверху. Медлить нельзя.
Стараясь не смотреть на лижущего пол пса, капитан ухватился за нижний вбитый крюк. Взгляд его упал на второго пса. Тот сидел в паре шагов от первого и, тихонько поскуливая, смотрел на Неверова виновато, как бы извиняясь за поведение своего собрата.
– Ерунда, – хрипло сказал ему Сергей Александрович. – Осталось всего два крюка. Мы выберемся отсюда, Дружок!
Рывок… Еще один… Острая боль пронзила раненую руку капитана Неверова, он понял, что падает в обморок, попытался силой воли удержать себя в сознании, но не сумел. И погрузился во мрак.
5
– Дима, вы сказали, что не умели наслаждаться жизнью. А теперь научились?
– Да. Я встретил одного человека. Далеко, на Тибете. И он научил меня жить по-настоящему.
– Вы буддист?
– Можно и так сказать. Я частенько наведываюсь в буддийские храмы. Но больше всего меня тянет Север.
– Когда-нибудь, когда и я научусь жить, возьмите меня с собой на айсберг!
– Хорошо.
Дмитрий открыл глаза и огляделся. Он лежал на припорошенном снегом льду, у самого края расселины. Над ним простиралось бескрайнее серое небо, в котором белым пухом кружились чайки и бургомистры.