Он поразмыслил. Ну что же, если ничего серьезного в ближайшие дни предпринимать не придется, можно, пожалуй, командировать Докукина — наберется опыта, парень молодой и, похоже, перспективный. А еще кого? Мерцалов невольно почесал в затылке. Ну, и пусть съездит Грибовский — наверное, в последний раз; он не так уже скор на ногу, зато тертый. Больше у Мерцалова и в самом деле никого не оставалось. Полчаса назад генерал получил распоряжение, для него не совсем неожиданное, но все же неприятное: продумать возможности подключения к интероперации «Углерод». С точки зрения Мерцалова, вероятность появления этого груза в Москве равна скорее величине отрицательной, однако в других российских краях, а еще вероятнее — в сопредельных странах, с которыми Россия тесно сотрудничала, такой поворот событий не исключался, в особенности если говорить о юге и юго-востоке; именно туда и требовалось сейчас направлять лучшие кадры. Да, Докукин и Грибовский, и то, как говорится, с кровью.
Он уже собрался вызвать их, однако решил первым делом выяснить, что там показал обнаруженный в номере Докинга человек. Произошло это недавно, его личность только устанавливалась; кто и зачем скрутил его, связано ли это с непонятным исчезновением англичанина или тут какое-то немыслимое стечение нелепостей — все было пока более чем туманным. Самым кратким путем к выяснению дела представлялось расколоть задержанного и уж тогда поступать по обстоятельствам. И тем не менее Мерцалов не мог заставить себя не продумывать возникавшие на ходу версии. Что и кем планировалось? Просто гостиничная кража? Список постояльцев «Империума» лежал у генерала на столе; несколько имен там были из тех, что на слуху у каждого интересующегося экономикой. Если бы решили заделать скачок, выбрали бы кого-нибудь из этих. Нет, тут не в краже дело…
Задержанный — киллер? Почему тогда на него ничего нет? На стрелков в компьютерах материалов, к сожалению, хоть завались, на мастеров пера навряд ли меньше, будь задержанный из них — его бы тоже быстро вычислили. Однако ни пальцы, ни облик, ни голос, ни радужки глаз — ничто не значилось в картотеке. Думать о возможной ошибке не приходилось: банком данных ведал Надворов, а у него всегда порядок. Так что задержанный был, похоже, со стороны. Уже пошла работа по раскручиванию его с другого конца. Когда оказалось, что он проживает в той же гостинице и поселился за несколько часов до происшествия, сыщики сразу же взялись за выяснение: откуда прибыл, кто таков, где живет постоянно — нормальное установление личности. Но на это, само собой, потребуется время, а если хочешь побыстрее, надо, чтобы раскололи его горячим, когда он еще не пришел как следует в себя и, главное, не оценил обстановки. Поэтому Мерцалов с самого начала дал команду: темнить, бросать клиента из одной крайности в другую, чтобы у него мозги совсем закрутились, может, тогда и снесет ненароком золотое яичко… Пропоет романс на тему, кто его послал и зачем…
Мерцалов снял трубку и позвонил.
«Да, — подумал он, выслушивая доклад. — Не тут-то было…»
Закончив разговор, Фэрклот с минуту сидел с кислой миной на лице. Не очень-то честно это получилось; быть может, следовало откровенно сказать российскому коллеге или хотя бы дать понять, что особенно беспокоиться за Докинга не стоит? Однако, судя по тому, как быстро отреагировал противник на появление Докинга в Москве, там у них существовала утечка информации. Так что он поступил правильно.
Фэрклот вздохнул и принялся за другие дела.
Душитель Петр Стефанович Загорский по кличке Роялист по-настоящему пришел в себя, когда его грубо и бестактно на грузовом лифте спускали вниз и сажали в машину. Досадно, конечно, что опростоволосился, как баклан, но в машине он вел себя спокойно. Ему же было обещано: в случае веревки — выручат, даже не дав доехать до крутой конторы. Сидел и поглядывал по сторонам, в окошки, которые в этой машине ничем затемнены не были. И, только сообразив, что везут его куда-то вовсе не туда, стал подавать признаки жизни.
— Мы что же, на прогулку едем? — поинтересовался достаточно независимо. — Или водила новый? Не туда вроде бы свернули…
— Да туда, туда, — успокоил его сидящий справа, тот самый, что на своем горбу тащил его по коридору и потом от лифта до машины, здоровый такой амбал. — Туда, не порть себе печень.
Петру Стефановичу стало, однако, немного не по себе, когда он прикинул, куда же таким путем они могут попасть. Дорога незнакомая, и те, кто обещал выручить, здесь их ждать не станут…
— А вы уверены, что мне именно туда нужно? — решил он помочь сопровождающим.
— Куда надо, туда и попадешь. Или, может, пописать захотел? Так придется потерпеть.
Тут Роялисту пришла в голову одна мысль, и его вовсе замутило. Фраер, которого его подрядили завалить, мог быть и не фраером на самом деле, а человеком авторитетным, возможно, даже в законе, мало ли что иностранец: в наше время большие дела делаются поверх границ. А если так, то не в милицию его сейчас везут, а на разборку, откуда ему живым уже точно не выйти, да и перед смертью придется вынести серьезное обхождение. Вот это на самом деле нехорошо, и душитель затосковал, утешаясь мыслью, что такому мастеру, как он, пропасть ни за понюх табаку не дадут. Он ведь нужен, он тонкий специалист…
— Да господа, — сказал Загорский, — с какой стати такие строгости? Ну, перебрал вчера, было дело, при моем возрасте много уже нельзя, но случается. А дальше я и не знаю, что стряслось. Может, я по туманности рассудка не в свой номер попал, двери все одинаковые…
— А гребенки тебе что, вместо ключа в гостинице выдали? — по фене поинтересовался тот же, что предлагал потерпеть.
Хотя сосед ботал по фене, для Роялиста это не проясняло обстановки: и деловой мог быть, и мент с таким же успехом. Феня — дело не секретное. Петр Стефанович все же решил замутить.
— Позвольте узнать, а при чем здесь моя расческа?
— Да не води коридором, — посоветовал все тот же сосед. — Побереги голос. Еще пригодится.
Роялист внял совету и на некоторое время в самом деле умолк. Сопровождающие же лениво переговаривались между собой, пока водила исправно крутил баранку. А говорили они — словно больше не о чем было — именно о Петре Стефановиче: строили прогнозы по поводу ближайшей его судьбы.
— Он там наверняка не один толокся. Его дело было впустить, а брали другие ребята. А он скорее всего стал права качать, вот они и решили над ним подшутить. Иначе куда бы жилец девался? И ничего в номере не нашли, из-за чего стоило бы огород городить?
— А ты видал, что ничего не было? Если люди крутились, они все бумаги и прихватили.
— Испортили дело. Теперь туда и близко не подходи…
Это звучало уже вроде бы не по-ментовски, но могло оказаться простой покупкой, так что спешить не следовало.
— По закону, надо у них забрать.
— Адреса не оставили.
— А вот он, адрес, — с нами едет. Чего еще?
— Волосатик этот? Думаешь, он своих в сундук заложит? Ты на него погляди: гнедой — дальше некуда…
— У Куцего не заложит? Такую чечетку спляшет всем на удивление, что сам потом не поверит.
Куцый… Что-то такое Роялист слышал. Лично, правда, не сталкивался. Он от кодлы вообще стоял поодаль, не марался, да и безопаснее так. Куцый, Куцый…
— Господа, куда же вы все-таки меня везете?
На этот раз другой ответил — непонятно, всерьез ли:
— На Петровку — куда же еще?
Однако Роялисту в это не поверилось, и он стал продумывать дальнейший разговор. «Я ведь человек маленький, ничего не знаю, мне сказали — ну и пошел. Болтали — там Вашингтонов полно, вот и решился на абордаж. Я же никому ничего не сделал». Тут его непременно спросят: «Сказал-то кто?» — как бы невзначай поинтересуются. Ответить им придется так: «Не знаю, как его кличут. И от кого он, тоже нет понятия». Они спросят: «А если показать — нарисуешь?» Здесь он задумается: «Да, пожалуй, смогу…» — «Встречал раньше?» — «Не вспоминаю. Так, чтобы знакомым быть, — нет, точно». И тут…
Роялисту настолько не понравилось, что он решил заговорить вслух — просто так, ибо молчать было страшнее.
— Все же, господа, вы могли бы ответить…
— Да ну, — сказал правый. — Что мы с тобой языками стучать будем? Наше дело тебя доставить, а там уж найдется, кому с тобой потолковать.
Пока Роялист размышлял, правый сосед подался вперед и взял телефонную трубку. Петр Стефанович насторожился. Машина, в которой они ехали, была без милицейских признаков; номера он заметить не успел, когда его заталкивали в кабину. Водила и спутники в гражданском. Но это и менты могли быть, и кто угодно. Авось из разговора что-нибудь понять удастся.
— Сева, — сказал правый в трубку, — куда нам этого баклана везти? Где с ним толковать будут?
Ему ответили что-то — так тихо, что ничего не разберешь.
— Ага, усек. — Звонивший обратился к водиле: — Степа, подкинь нас до Подольских Курсантов…
Роялист Москву знал неплохо и эту улицу тоже помнил: далеко, у черта на рогах, в глухом углу, станция Покровская поблизости, а рядом сплошная зелень, если надо кого зарыть — далеко ходить не придется. И он совсем приуныл. Нет, как бы не пришлось ему сегодня досрочно освободиться: его скорее всего не менты взяли. Значит, он не того хотел замокрить — не фраера, либо — такое тоже могло случиться — свое задание он выполнял правильно, но вместо честного расчета его сейчас хотели просто начисто заделать, чтобы концы в воду.
— Ребята… — проговорил он просительно. — А может…
— Заткнись, — посоветовали ему равнодушно. — Голос береги. Он тебе вскорости ой-ой как понадобится.
Роялист умолк, думая о том, что жил он, если мерить по мировым стандартам, плохо, убого, хотя и считался специалистом: заказов было мало, да и цены… Правда, когда еще служба была, то там было ничего — по сравнению с другими, конечно. Но служба вся вышла, и хватит о ней. А жизни в свое удовольствие вовсе не было, даже последними финагами воспользоваться не успеет. Невезуха. Хотя заначить их он сумел, и вроде бы надежно, так что эти падлы с него никакого навара иметь не будут.