— Ну конечно, ну понятное дело, — соглашался с ним собеседник — всегда один и тот же. — Ты чистый лох, так, что ли? Фраерочек.
— Нормальный гражданин я…
— Ну да, ну да. Плеснуть под жабры — вот и вся твоя вина…
— В смысле выпить? Ну, я ведь вам сказал откровенно…
— Да слыхал я, что ты тут верзил. Значит, никогда не барабанил?
— Простите, не понял…
— А вот один наш черпун божится, что вы с ним лет более десяти назад вместе мочили рога на Печоре, у комиков в зоне. И ты там отзвонил полный червонец, в республике нефти, по мокроте, и кликали тебя тогда Роялист. Врал, что ли, кустарь?
— Честное слово, не знаю, о чем вы…
На самом деле знал, конечно, и перетрухал. Хотя он понимал отлично, что кто-то мог его по тем временам запомнить. Но если запомнил, то никак не гад легавый: у тех с глаз долой — из сердца вон, если живешь тихо, нет, кто-то из своих, фартовик какой-нибудь. Значит, он все-таки к уркам залетел? Пожалуй, самое время горлом брать.
— Ну а если и так, тогда все должно быть по закону. Я тебе не шнурок. Не впшварь какой-нибудь. Что же вы меня на погосте держите? Тоже мне, барин нашелся. Давай собирай сходняк, там и потрекаем…
— Это бы можно, — согласился собеседник. — Коли ты и в самом деле чистый хомутник… Только одна незадача. Тот урка голову кладет, что век ему свободы не видать, если у того хмыря, у тебя то есть, вот на этом месте (собеседник одной рукой ухватил себя за кисть другой) не красовалась наколочка, хорошая такая наколочка — церквушка с тремя куполами, а значит, у тебя тогда уже три срока были ломаны. Но что-то я такой наколочки не вижу. Или ты ее свел так гладко? Потому-то и козырный к тебе не спешит: не раскусили мы тебя еще. Ну-ка!
И он, неожиданно схватив Петра Стефановича за руку, задрал ему рукав. А тот и не противился, уверившись окончательно, что здесь хата и дальше баки вколачивать — себе в убыток.
— Да не будь ты оленем! — ухмыльнулся он. — Была наколка, верно, сейчас нет и не ищи. Не сводил я ее.
— Такого не бывает, — не поверил тот. Петр Стефанович сам задрал рукав повыше.
— Вот браслет, видишь? И на другой руке так же…
И он показал на тонкий, нитяной шрам, что кольцом опоясывал предплечье сантиметрах в десяти от кистевого сустава. Блатной моргнул.
— Это что?
— Руки я сменил, только и всего. — Роялист чуть ли не наслаждался произведенным эффектом. — Старые отрезали — новые поставили. Те у меня в одном деле пострадали, работать больше не могли. Ну и заодно от уголовки отмазался: этих пальчиков там нет…
— Врешь ты, — сказал собеседник, не очень, правда, уверенно. — Такого не бывает.
— Много ты понимаешь.
— Где же так?
— Да не у нас, понятно. За ближним кордоном.
— Фартово… И во что встало?
— Одному не поднять. Только я не за свои.
— Ну, это я волоку: свои у нас не держатся, зато все чужие — наши.
— Верно, только я не про то. Нужна была моя работа, вот мне и поставили новые грабли. — Роялист с удовольствием поглядел на свои пальцы. — Экстра-пальчики.
— Кому же ты так понадобился? Тем самым, кто тебя сейчас подрядил?
— Об этом не с тобой трекать. Пусть бондарь придет. И дайте ксиву начиркать, чтобы большие люди знали, что я не сгорел, и шли меня отсюда вынимать.
— Ага, как же. А потом с ксивой тебя послать и за тобой воздух не нюхать, так, что ли?
— Своего пристяжного пошлете. Я не шестерка — самому ксивы таранить.
Ох, с большой радостью Роялист сам и понес бы свою записочку, понимал, что пустой это разговор, втирание шаров насчет того, чтобы его так просто отпустили.
Собеседник его задумался.
— Стукну пахану — может, и разрешит…
— Только побыстрее давай. И проясни: у вас-то что ко мне? Я что, не тому дых прикрыть хотел? Вашему, что ли?
— Большой князь из-за кордона приехал с нашими потолковать. Другим это не в цвет оказалось. Вот тебя и навели.
— Так с ними и толкуйте.
— Знали бы мы — кто. Таких в Москве — три бражки. И бобер тебя будет колоть на то, кто же из них тебя зарядил. Чтобы нам ненароком не в тот хоровод не попасть.
— Ну, раз такое дело… я за других досрочно освобождаться не согласен. Скажи бобру: я гнать порожняк не стану, пусть приходит.
Собеседник с минуту смотрел на Петра Стефановича тяжело, в упор, как бы сомневаясь насколько можно Роялисту верить. Наконец вздохнул:
— Лады. Только ты бобру — без особого интереса. Он тебя держит за косушника, ему с тобой трекать западло. Вот если сдашь давальщика — пахан с ним и потолкует, и придется тому мяукать за то, что нам на хвост наступил. Но если ты на того шьешь накладку…
— Курва буду. Век свободы… все в натуре.
— Тогда ладно. Чиркай…
Глава девятая
«Вашингтон пост»:
«Как сообщили нашему корреспонденту, нижняя палата Конгресса намерена потребовать объяснений военного министра по поводу посылки войскового подразделения США в Индию для участия в операциях по обнаружению и возвращению владельцам похищенного бета-углерода. В министерстве, однако, придерживаются мнения, что сообщение о посылке войск без согласия Капитолия является чистой воды вымыслом. Правительство Индии не обращалось к Соединенным Штатам с просьбой об оказании помощи, и президент, в свою очередь, не намерен предпринимать никаких подобных шагов».
— Значит, не выдержал все-таки, — сказал Мерцалов. В голосе его не было, однако, полного удовлетворения. — Ну а дальше? На кого же мы теперь выходим?
— Кличка — Банкир. Во всяком случае, так записка адресована.
— Куда же предполагалось ее доставить?
— Всего лишь передать официанту в ресторане. Официанта зовут Василием. Прежде чем отдать — передать привет от Десятичного.
— Кто понесет?
— Один паренек — не из штатных…
— Не опознают?
— Вряд ли. Он в таких делах не участвовал.
— Ну ладно. Официанта этого потом не упустить.
— Успеем приготовиться. Сегодня он отдыхает, его смена — завтра.
— Вот и позаботьтесь, чтобы комар носа не подточил.
— Сделаем, Сергей Симонович.
— Ну а с другой стороны — с банковской — пытались заглянуть?
— Так точно. Начали с того, где у этих фондов счета.
— И что?
— Полное ничего. В «Интеркредите» все очень надежно. Начиная с президента банка…
— Понятно. Хотя, конечно, Банкир — не обязательно профессия. Хорошо. Свободны пока.
Проводив выходившего Грибовского взглядом, Мерцалов задумался. Сейчас самое важное — разобраться, ведут ли какие-нибудь ниточки к возникшему и исчезнувшему Берфитту. Вряд ли он и есть тот самый Банкир: трудно предположить, что англичанин настолько связан с московскими бандами, чтобы иметь у них свою кличку, тем более что (по полученным данным) в Москве он до сих пор вообще не бывал. Впрочем, еще не факт: в таком обличье не бывал, ну а с другими паспортами — вполне даже… Хорошо бы на него взглянуть все-таки. Если он вернется сюда, конечно. Безусловно, номер в «Империуме» числится за ним, оплачен на четыре дня вперед, и барахлишко его там осталось, однако все это может быть просто финтом: ждите меня здесь, а я стану действовать в другом конце мира. Ну что же, будем ждать, ничего другого нам все равно не остается.
Ждать, однако, вовсе не значит бездействовать. Нет, ожидание у нас будет активным…
Мерцалов снял трубку.
— Силов? Вот что нужно: аккуратно, не высовываясь, установить, как продвигаются дела в областном губернаторстве относительно продажи или аренды санатория в Липках… Подробно: в каком состоянии дело сейчас и когда у них намечено продолжить или закончить переговоры. Если возможно, узнать, когда и каким способом будет оплачиваться покупка или аренда… Вот-вот. И главное, кто ведет переговоры от администрации. Затем: устраивались ли прежде дела такого рода — если да, то с кем, и вообще все, что можно выяснить, до самых мелочей. Сколько раз, где, как контактировали при этих переговорах с покупателем. Как и где проводили время. Как только установите представителя с нашей стороны, поинтересуйтесь им вплотную. Биография, послужной список, уровень доходов и расходов, значится ли у нас… И на всякий случай вот что: не лечился ли в клинике «Гортензия» или в какой-нибудь другой, но того же фонда — «Лазарет». — Он послушал. — Да, вот именно, за рубежом, не исключено, что за каким-то ближним… Если лежал там, то по какому поводу. Уяснили? Отлично. Теперь дальше. Все те же вопросы, но в приложении к Министерству здравоохранения, в связи с делом по предстоящему открытию клиники упомянутого фонда. Да-да, у нас в Москве, а вы, выходит, и не в курсе совсем? Что же вы так, а? Надо знать, что происходит в родном городе… Вот пока все. Докладывайте по мере поступления данных, сразу же, не откладывая на после обеда! Ну, работайте.
Закончив разговор, Мерцалов занялся другими делами — их вдоволь было, — и больше часа о Берфитте даже не вспоминал. Он умел, когда нужно, совершенно переключаться; хотя, конечно, только на первый взгляд: подсознательно отставленное на время дело продолжало проворачиваться, возникали новые версии, и все это потом всплывало в достаточно четком уже оформлении. Поэтому, когда позвонил Силов, генералу не потребовалось никакого труда, чтобы снова целиком оказаться в берфиттовском материале.
— Выяснили, товарищ генерал, относительно переговоров о санатории…
— Докладывайте.
— Соглашение готово к подписанию.
— Когда?
— Предположительно завтра.
— Где?
— Там, у них, в губернаторстве, как и обычно.
— А этот подписант? Ну, вы понимаете…
— Пока не возникал.
— Значит, так. Ждать: в «Империуме», в губернаторстве, в аэропортах, на вокзалах — Питерском, Западном, Юго-Западном. Как только появится, доложить незамедлительно. Смотреть по спискам пассажиров, а также на таможенных постах. Только учтите: он может возникнуть и под другой фамилией.
— Нужны фотографии.