Не без колебаний и скрепя сердцем я убираю руку с его члена и кладу обратно ему на грудь. Я забираюсь повыше, так как ростом он семь футов и в этом положении наши лица не на одном уровне. Когда я подбираюсь вплотную, то принимаюсь в этой тьме рассматривать его лицо. Если не считать интенсивного блеска его глаз, я с трудом могу разглядеть нос и рога. Остальное накрыто тенями.
Я скольжу пальцами к его лицу и прослеживаю линию его челюсти. Он тяжело дышит, но взгляд, направленный на меня, спокойный. Терпеливый. Кончиками пальцев я обвожу контур его рта и провожу по его губам. Его губы чувствуются мягче и более приятными, чем кажутся при дневном свете. Я даже надеюсь, что он прикусит один из моих исследующих пальцев, однако он совершенно неподвижен. Он позволяет мне взять контроль на себя.
Так я и делаю. Я устами осторожно припадаю к его губам и, нервничая, выжидаю. Жду, когда стремительный наплыв страшных воспоминаний разрушит этот момент, и что желчь поднимется в мое горло. Воспоминания закрадываются, и как только я прижимаюсь к его губам, сдерживать их в узде становится труднее. Я так отчаянно хочу, чтобы все получилось, но поставленной цели мне еще не удалось достичь.
Вдруг его ладонь нежно обхватывает мою щеку и поглаживает ее большим пальцем.
Всего одно небольшое движение, но оно напоминает мне, что я здесь, с ним. Что я в безопасности, и я с Салухом. Что это его рот под моим. И что это я даю, а не у меня насильственно забирают.
Всплывшие воспоминания угасают, и остается только Салух, его теплое тело, вплотную прижатое к моему, его густые волосы касаются моей руки, и я вдыхаю его запах. Рот у него мягкий, а губы сомкнуты. Я легонько целую его, только для того, чтобы доказать себе, что могу это сделать. Он приятный на вкус — чуть-чуть дымчатый, подобно пламени костра, чуть-чуть пряный и мускусный, подобно его запаху. И мне хочется еще. Я целую его в губы снова и снова, краткими нежными поцелуями, которые позволяют мне свободно развлекаться, не предлагая больше, чем я готов дать.
Все это время его большой палец, лаская меня, гладит мою щеку, напоминая мне, что он здесь, и все просто замечательно.
Мои поцелуи постепенно становятся все более настойчивыми, и сейчас, когда я целую его губы, мой язык скользит по стыку его губ, побуждая его открыться для меня. Для этого мне приходиться несколько раз провести языком, чтобы он понял, чего я хочу, и тогда он для меня открывается. Мой язык поглаживает его уста, смелее, чем я себя чувствую. Это серьезный шаг вперед, следующая ступень лестницы на пути возвращения к нормальным отношениям и нормальной жизни.
Его язык в ответ ласкает мой, и я чувствую, как бугорки, что на нем, трутся о мой собственный язык.
От неожиданности я отстраняюсь. Почему я всегда забываю, что у ша-кхаев, похоже, везде наросты? Просто я уже видела, сколь много этих наростов у них по всему телу. И все же прикосновение его языка к моему застало меня врасплох.
— Мягкая, — бормочет он, касаясь носом моего носа.
— Хм?
— Ты везде такая мягкая, — говорит он мне. — А в особенности твой маленький язычок. Мне это нравится.
До странности трогательно это слышать. Улыбнувшись, я наклоняюсь, чтобы снова поцеловать его, позволяя своему «мягкому язычку» проявить инициативу. Я скольжу им обратно в его рот, и на этот раз, когда его язык ласкает мой, я уже не удивляюсь. От того удовольствия, как эти бугорки касаются моего гладкого языка, у меня даже мурашки по коже побежали, и сейчас я целую его не потому, что чувствую себя так, будто должна, а потому, что мне это нравится.
Я обожаю целовать Салуха и выбираю нечто среднее между всевозможными одурманивающими похотью поцелуями. Я обожаю его рот. Я обожаю, что он дает мне взять на себя инициативу. Я обожаю его вкус и дразнящие взмахи его языка.
Я прихожу к выводу, что мне очень, очень нравится этот язык.
Мы целуемся бесконечно долго, наши уста сливаются в нежных, неторопливых ласках. Спешке здесь нет места, торопиться некуда, чтобы перейти к кое-чему поинтересней. Существует лишь немыслимое удовольствие от соприкосновений губы в губы, время от времени сталкиваясь носами. Спустя какое-то время меня уже не устраивает просто целовать его в губы. Мне хочется от него большего.
Черт, я хочу его всего. Я ужасно изголодалась.
Поэтому я отрываю губы и вместо того, чтобы в очередном поцелуе прижаться к его губам, я наклоняюсь и нежно прикусываю его мужественный подбородок. Я чувствую, как в ответ его сотрясает мелкой дрожью, и это побуждает меня стараться еще больше. Дразнить больше. Исследовать больше.
Мои руки скользят к густой массе его волос. Они мне немного напоминают гриву лошади с моей Родины на Земле — густые и немножко жесткие, но все ровно по-своему красивые. Отводя их в сторону, я обнажаю ухо и осторожно облизываю. Каким бы сексуальным я его не находила, все же он не человек, и вполне возможно, что его уши не такие уж эрогенные зоны, как у нас.
Его тело напрягается, а руки отпускают меня.
Я чуть-чуть отодвигаюсь, не забывая о его больших мощных рогах.
— Что… что, получилось настолько ужасно?
— Да нет же, — испускает он хрипом, снова принимаясь ласкать мою щеку. — Слишком уж хорошо получилось. Сейчас бы я сам себе не доверился, как бы не схватить тебя и напугать этим.
О господи. Я понимающе киваю.
— Что ж, тогда можно это еще разок повторить?
— Если тебе хочется.
— А тебе понравилось?
Медленно кивнув головой, он скользит рукой по моему плечу, а потом вниз по руке. После этого он, обняв за талию, прижимает меня к себе.
Ну и отличненько. Ему понравилось. Я тут же снова зарываюсь руками в его чудесные волосы и наклоняюсь, чтобы прикусить мочку его уха. Его ухо, так же, как и все остальное, больше, чем я ожидала, но сама мочка чувствуется мягкой и вполне человеческой. Своими зубами я осторожно прикусываю ее кожу, после чего провожу по ней языком.
Своим лицом он прижимается к моему плечу, но вырывающийся из него приглушенный стон все ровно достаточно громкий, чтобы я окаменела. Резко усевшись, я зажимаю ему рот ладонью и оглядываюсь на Джоси. Спустя мгновение становится очевидным, что она по-прежнему спит, и я успокаиваюсь.
— Прости, — шепчет Салух. — Я постараюсь контролировать себя получше.
Я снова провожу пальцами по его губам.
— А мне даже понравилось, что ты потерял над собой контроль… но давай не будем ее будить.
Если Джоси услышит, чем мы тут занимаемся, я не только опозорюсь, но и чары будут разрушены.
Мне хочется, чтобы происходящее продолжалось.
Убедившись, что Джоси не проснулась, я наклоняюсь к нему и снова облизываю его ухо, кончиком языка исследуя его форму. К моему изумлению, в верхней части раковины оно бугристое. Я провожу по нему языком, и меня радует, когда он снова испускает мне в плечо приглушенный стон. Он однозначно там чувствительный. Облизывая и посасывая чувствительный кусочек плоти, я стараюсь, делая все, что в моих силах, чтобы помучить его. Впившись пальцами в мою ночнушку, он прижимает меня к себе покрепче, но меня это нисколько не беспокоит. Мне это очень даже нравится. Мне нравится, что он безмолвно посылает мне все эти сообщения о том, насколько сильно я его возбуждаю.
Однако я не намерена довольствоваться только его ухом. Я прокладываю дорожку из поцелуев вниз по его шее, наслаждаясь теплотой его кожи. Я спускаюсь вниз по его плечу и надавливаю там рукой, без слов требуя, чтоб он перевернулся на спину. Ни секунды не раздумывая, он растягивает свое крупное красивое тело, дабы я могла без спешки прикасаться к нему и лизать. Он лучший источник вдохновения. Я целую его грудь, ненадолго задерживаясь на его сосках прежде, чем вспоминаю о том, что они не очень-то нечувствительны. Далее я продолжаю уделять внимание его пупку и облизываю его, после чего начинаю спускаться еще ниже.
Он хватает меня за руку, и глаза у него аж округлились. Выглядит он потрясенным, и он притягивает меня к себе, чтобы шепнуть мне на ухо.
— Ти-фа-ни, чем, по-твоему, ты занимаешься?
— Оральным?
Он наклоняет голову.
— Я не понимаю этого слова.
— Вот это, — отвечаю я, постукивая по своим губам. — Опускаются сюда. — И я, протянув руку, провожу пальцами по его члену.
Я слышу, как он втягивает воздух.
— Зачем бы тебе это делать?
— А почему бы и нет? Разве здесь мужчины этим со своими парами не занимаются?
Если нет, то заберите меня с этой планеты как можно скорее.
— Все совсем по-другому. Это мужчина должен доставлять удовольствие своей женщине.
«Эээ… понятно».
— А что, если мне хочется доставить удовольствие своему мужчине?
Его глаза снова смотрят на меня с такой страстью. Его большой палец прослеживает мою нижнюю губу.
— Так значит, я твой?
«О черт. Я еще не готова ответить на этот вопрос».
— В этот момент, да.
Глаза Салуха слегка прищуриваются, и он кивает головой.
Но момент уже испорчен. Сейчас мне кажется, что если я возьму его в рот, то он подумает, что мы поженимся. Или он попытается доставить мне наслаждение оральными ласками. И покуда обычно я сказала бы «Да, пожалуйста!», здесь все это должно быть просто легкими, непринужденными обжималками. Не более того. Все это может вывести наши отношения на новый уровень, а я не уверена, что готова к таким обязательствам.
Я наклоняюсь и снова целую его, и заново влюбляюсь в его чудесные губы. Целовать его — одно удовольствие. Мои ужасные воспоминания стерлись, и все, что сейчас существует, — это обжигающе-горячие губы Салуха, ласкающие мои, и его язык, скользящий по моему. Я возвращаюсь обратно в этот момент и меняю свой план действий.
Может, мы еще не готовы к оральным ласкам, но это вовсе не значит, что эта ночь должна закончиться вот так.
Моя рука тянется обратно к его члену, и я снова поглаживаю его через леггинсы. Он ощущается чрезвычайно твердым, а его обхват неправдоподобно толстым. Лишь вообразив, как эта огромная длина проникает в меня, вызывает глубоко внутри меня ноющую боль. У меня вырывается легкий вздох, и я начинаю его тереть через кожаную одежду.