Так часто мы ищем кого-то другого, кто объяснил бы нам жизнь: проповедника, политика, друга, родителя, психотерапевта, институт, вероучение, традицию. Хотя все они могут быть полезны в какой-то мере, ни один источник не даст нам достаточного понимания этого сложного меняющегося мира и невероятно запутанного лабиринта нашей собственной психики. Кроме того, то, что верно для другого, как бы искренне это ни передавалось, редко окажется адекватным для нас. Мы не можем заставить кого-то другого прожить нашу жизнь за нас, хотя многие родители пытаются это сделать. Мы не можем спрашивать у других, в чем смысл нашей жизни, потому что они редко продвигаются вперед в понимании своего пути, не говоря уже о нашем. (Это не значит, что на свете нет многих и многих людей, готовых рассказать вам, как жить дальше. Я не отношу себя к их числу. Моя задача как учителя/терапевта слушать, предлагать идеи, примеры и так далее, но больше всего просить вас разобраться в этом самостоятельно, а затем воплотить найденное в жизнь.) И что бы вы ни придумали на сегодня, это будет неприменимо через несколько лет, поэтому лучше время от времени возвращаться к чертежной доске.
Вашему эго не понравится эта неопределенность, но в конце концов у него не останется выбора. Несомненно, именно это имел в виду Юнг в своих мемуарах, когда говорил, что жизнь обратилась к нему с вопросом и что этот вопрос – он сам. Какие вопросы жизнь задавала вам? С чем вам пришлось бороться, что преодолеть, что понять? Мы можем жаловаться на то, что дала нам жизнь, но смысл всех наших путешествий сохраняется: какую часть себя вы смогли заявить, воплотить в мире, столкнувшись с препятствиями, которые преподнесла вам судьба? Где вам приходится расти, выходя за пределы своей зоны комфорта? Какой «вопрос» вы воплощаете? Ваш процесс индивидуации – это и есть ваш «ответ», так давайте решим, что это будет лучшее из того, что мы можем предложить.
Остаться живым
В 1978 году я закончил первый год учебы в Цюрихе и вместе с семьей возвращался в Люксембург, чтобы оттуда вылететь в США через Исландию. По пути, остановившись в молодежном хостеле в Париже, мы впервые услышали песню «Оставаться в живых»[149]. У меня поднялось настроение, и до сих пор поднимается каждый раз, когда слышу ее. Я думаю, что привлекательность этой диско-песни не в одноименной теме увековечивания эго. Скорее она поднимает дух своим веселым ритмом. Это, как говорят в Филадельфии, «настрой»! Так и дух проявляется в том настрое, что мы привносим в этот не слишком счастливый, удивительный, короткий транзит под названием жизнь.
Волнующая дилемма в нашем положении – или старение и смерть, или то, что называется «ранней смертью». Эго-состояние недоумевает и парадоксально осознает, что мы вечно ускоряемся к своему временному распаду. Соответственно, мы создали множество наркотиков, идеологий и отвлекающих факторов, чтобы обхитрить эту реальность, но все они – не друзья жизни, а ее враги. Платон почти три тысячелетия назад заметил, что для полноценной жизни необходимо ежедневно размышлять о смерти. Он не был болезненным; то, что мы можем так думать, это скорее болезненность нашего невроза, нашего неприятия дара этой жизни, движимой парадоксами. Платон скорее призывает к более вдумчивому путешествию, к более торжественному, взвешенному, основанному на ценностях и достойном проведении этой драгоценной, нестабильной жизни. Что касается смерти, то она наступит довольно скоро. В сущности, что бы мы ни думали об этом земном теле, это, по сути дела, не имеет никакого значения. Либо эго-сознание будет уничтожено, что сделает все рассуждения, тревоги и надежды бессмысленными, либо это будет трансформация, настолько выходящая за рамки нашего воображения, что мы не можем представить себе ее возможности. Обо всем этом мы позаботимся сами. А пока задача состоит в том, чтобы жить.
Перед лицом прогрессирующего физического истощения у нас остаются лишь воображение и любопытство. Пока они есть, мы живы, растем и развиваемся. Может быть, тем временем нам удастся перестать ныть и жаловаться? Как сказал Дж. Б. Шоу, давайте подтвердим, что мы должны «…быть силой природы, а не лихорадочным, эгоистическим, маленьким комком страданий и недовольства, жалующимся на то, что мир не посвящает себя всецело удовлетворению наших потребностей». Давайте рискнем ослабить нашу боязливую, цепкую хватку за жизнь, благодаря которой по иронии судьбы мы остаемся в рабстве у страха смерти. Давайте же примем смерть по отношению к нашей прежней жизни и страх, который удерживает нас от новой, чтобы не умереть раньше, чем мы умрем. Как сказал Гёте:
Послесловие
Это путешествие, которое мы называем своей жизнью, началось задолго до нас, ведь каждый из нас несет в себе историю предков, культурную и генетическую историю. Открытия эпигенетики раскрыли нам, что, как показали исследования потомков, переживших холокост, и ветеранов Гражданской войны в США, даже травмы наших предков могут повлиять на наши нейронные пути, склонность к определенным расстройствам и даже на продолжительность нашей жизни. Так что, судя по всему, нас запускают в определенных направлениях еще до того, как мы делаем первый вдох.
Сначала мы плывем в безвременной жидкости, а затем, после серии конвульсивных толчков, нас выбрасывает в этот мир: крошечных, уязвимых и полностью отданных на милость судьбы в нашем травматическом перемещении во времени и пространстве. Никто из нас, читающих эти строки, не оказался бы здесь, если бы кто-то не пожертвовал своими интересами, чтобы защитить, накормить и одеть нас. То, что кто-то из нас выжил, – потрясающее достижение.
Внутри новорожденного борются и всегда будут бороться две энергии: регрессивное стремление вернуться в тот рай, бесконфликтное состояние и прогрессивное стремление двигаться вперед, расти и развиваться. Каждый день эти силы сталкиваются между собой. Одна из них служит глубокому желанию «вернуться домой», где можно обрести спокойствие среди жизненной суматохи, а другая служит развитию, где цена – борьба и сердечные страдания. Исторически люди находили меры поддержки для каждого из этих мотивов. Для регрессивной тенденции – утешительные идеологии, наркотики и алкоголь, а также способность оставаться незрелыми, чтобы избежать ответственности, которой требует от нас взрослая жизнь. Исторически, чтобы служить прогрессивной тенденции, имелись обряды посвящения, мобилизующие либидо на службу развитию зрелого видения и способностей, вдохновляющие истории героизма и достижений, а также уважение окружающих, возникающее благодаря полностью пройденному пути, чтобы помочь душам в их путешествии. В своей книге «Символы трансформации», опубликованной в 1912 году, Юнг отмечал, что, с одной стороны, каждый день мы просыпаемся со смертельной тоской по бездне, чтобы снова погрузиться в сон детства; и, с другой стороны, природа наделяет каждого из нас архетипической энергией «Героя», задача которого – служить жизни и побеждать силы тьмы, когда они приходят к нам в форме страха или соблазна отрицания и избегания.
Каждый день в каждом из нас происходит эта жестокая борьба. Каждый день судьба мира, потребности будущего и раскрытие природы или возможных проявлений Божественности – все это находится в руках каждого из нас. Каждый день. Это никогда не кончится.
Независимо от того, что мы сделали вчера или не сделали, приглашение, вызов, мучительное напряжение противоположностей возвращаются сегодня.
Когда я просматриваю этот сборник эссе, написанных за последнее десятилетие, мне бросается в глаза одна главная тема. Эта книга называется «Призмы», потому что, когда я учился в пятом классе, наш учитель принес в класс несколько стеклянных пирамид, которыми мы могли наслаждаться до и после уроков. Изначально они предназначались для перископов на подводных лодках и танках во время Второй мировой войны, но нам нравилось, как эти куски стекла искажают мир, и мы любили с ними бегать, налетая друг на друга или на стены. Но даже тогда этот непреодолимый диссонанс заставил меня задуматься о том, что же такое реальность и как мы сами участвуем в ее создании. Если мир, который я видел через стекло, был не таким, каков на самом деле, может быть, так бывает и в других случаях? Не помню, как я сформулировал это тогда, мне было 10 лет, но я помню, что задавался этим вопросом. Так, сам того не подозревая, я пришел к необходимости феноменологии и глубинной психологии, но пройдут десятилетия, прежде чем я узнаю, что у других были такие же вопросы и они тоже искали на них ответы.
Какими бы ни были наши призмы, они всегда искажают Другого. Наши глаза, наша психология, наша племенная принадлежность – все это искажает другого. Так много кровопролитий, преследований, фанатизма и горя произошло из-за того, что люди полагали, будто то, что они видят в других, это и есть их реальная сущность. Они еще не знают о проекциях и о том, как все бессознательное, что есть в каждом из нас, стремится покинуть нас и обрушиться на другого в качестве интерпретации, прочтения, краткого определения.
Итак, если я боюсь инаковости мира, даже инаковости в себе, почему бы мне не бояться и вас, не защищаться и, возможно, не враждовать с вами? Этот страх перед другим породил прискорбный перечень человеческих страданий. Помня о том, что большинство наших предков жили в племенах численностью от 50 до 200 человек, мы понимаем, что их выживание вполне могло зависеть от этой бдительности. Но мы, с нашим смертоносным оружием, с общими проблемами, разрушающие воздух вокруг нас, тонущие в вирусных патогенах, можем ли мы позволять себе такую подозрительность, такую паранойю?
Каждое из этих эссе, которые вы прочитали, родилось из попытки понять, увидеть то, что течет под поверхностью, и предложить какой-то взгляд на это, даже если это только мой искаженный взгляд, взгляд через мою призму. Точно так же, как Платон утверждал, что задача философии – рассказать тем, кто прикован в пещере бессознательного, что тени на задней стене, которые они видят, это не реальность, так и работа глубинной психологии стремится помочь нам изучить истории, искажения, разрозненные нарративы, которые в противном случае направляют нашу жизнь. Как в этой мешанине образов, в этой экзистенциальной ограниченности, которую мы называем состоянием человека, мы можем что-то узнать? Хороший вопрос. Все, что мы можем сделать, это продолжать исследовать, осознавать ограниченность наших знаний, не поддаваться с