– Э-э-э, – только и смогла выдавить я.
– Чего расселась? – рявкнула Мариса и, цокая каблуками, вышла на дорогу. – Портала до дома не будет. Драконы на них реагируют нервно! Бесятся, прыгают с наскока и сшибают нафиг. Это в лучшем случае. А мне объяснять потом, с чего от тебя мокрая лужа осталась. Так что ножками, ножками.
Я поднялась с травы, вертя болезненно тяжелой головой по сторонам и убеждаясь, что глаза меня не обманывают. Сельская природа, умопомрачительно свежий воздух, такой густой, что его хотелось трогать руками. Рассыпанные по холмам фигурки людей и крылатых ящеров, бескрайние поля и деревянные избушки. Дом Раскесов… где-то здесь? На драконьей ферме?! Я сплю или брежу?.. Донесся тонкий скрежет и постукивание колес, мимо указателя проехала повозка. Со стогами закрученного в рулетики сена, без лошадей, она катила словно сама по себе. Мариса рванула к ней и, сунув пальцы в рот, залихватски свистнула. Повозка притормозила.
– Карета подана! – Она запрыгнула внутрь, спокойно усаживаясь с краю.
Я забралась за ней, бухнулась в ароматное сено. Мягко… Но щекотно. Повозка двинулась, над головой поплыло небо в облаках и крылатых силуэтах. На холмах драконов тоже было хоть отбавляй – бегали туда-сюда… Это детеныши, которые еще не умеют летать? Задавать вопросы не рискнула – выражение лица Марисы не располагало. К тому же больше всего тянуло спросить: «Ты вправду отсюда?!» Туши потом пожар на голове. Я отвернулась и всю поездку молча рассматривала окрестности. Бесконечные полосы полей со скачущими туда-сюда магическими граблями, башни из стогов сена, многочисленные сараи и амбары. Необыкновенно бирюзовое озеро с летающей над поверхностью лодкой, оранжерея под гигантским мыльным пузырем. Узнаю Ладос! Всюду магия…
Повозка остановилась у высокого частокола, за которым виднелся уютный домик в скромных два этажа. По двору сновали куры, покачивалось развешанное на веревках белье, благоухали цветы на пышных клумбах. Пахучие, до щекотного зуда в носу. А-а-апчхи! Нет, это определенно не сон. Мариса резво выбралась из повозки и, приведя себя в порядок каким-то очищающим заклинанием, пошла к отворенной калитке. Я поплелась следом, отряхивая и отплевывая сенную труху.
Раздался душераздирающий визг, я с перепугу спряталась за Марису. Дверь дома распахнулась, на крыльцо вывалился дракончик и, отчаянно хлопая крыльями, дал деру. За ним выбежала хорошенькая пухлая женщина в белом переднике со скалкой наперевес.
– Ах ты ж, наглая чешуйчатая морда! – крикнула она. – Мясо из кладовой таскать? Да я сейчас из тебя отбивную сделаю, проглот!
Дракончик обиженно пыхнул дымом, втянув голову в плечи, прошмыгнул сквозь забор и был таков. Женщина погрозила ему вслед кулаком и заметила нас. Уронила скалку, бросилась к Марисе и заключила ее в объятия – крепкие, до хруста костей.
– Наконец-то прибыли, – она отстранилась и звонко чмокнула гостью в щеку, – с утра жду не дождусь, булочки стынут! Твои любимые, как их там – диетические, во. Или ну их? Схуднула что-то ты опять, Марыся!
Ка-а-ак ее назвали?..
– Все равно хороша, худюшка. Покажись, ну покажись! – Хозяйка радостно заохала, поворачивая «худюшку» то так, то эдак. – Форма университетская тебе страсть как идет, вовек не налюбуюсь. Красавица. И не одна приехала! Я уж думала, не дождусь твоих друзей-подружек.
Мне досталась радушная улыбка, секундой спустя сдавило в объятиях. Я поперхнулась, Мариса невозмутимо представила:
– Мам, это Лёна. Лёна, это Федония.
– Можно просто Феда, – отмахнулась та, – не стойте же, проходите в дом.
И буквально затащила меня внутрь. По ступенькам на крыльцо и через завешенный шторкой дверной проем. В доме было тепло… во всех смыслах. Необыкновенный уют, обволакивающий с порога. Бревенчатый потолок, плюшевые ковры, шапки бархатных торшеров. Диваны и кресла с полосатыми подушками, сверкающий магией камин, охапки полевых цветов в вазах. Пахло деревом и свежей выпечкой, стены топорщились затейливой кирпичной кладкой, с полок резных шкафов выглядывали семейные магографии. Волшебно! И я вовсе не про натыканные по дому артефакты говорю. Это место было пропитано любовью и готово делиться ею с каждым. Но представить тут Марису упорно не получалось. Тоже мне Маруська… Ведь она звезда, икона стиля, всеобщий идеал. И нате вам – ферма. Как так?! Не сочетается!
Вымыв руки в ванной странным медовым мылом с чешуйками, я позалипала на здоровенный флакон с надписью: «Огнеупорная смесь: новая формула для лучшей защиты», – и отправилась на кухню. Нашла ее по запаху и оживленным голосам. Ого, народа! Кажется, все Раскесы в сборе. Феда в обнимку с красивым усатым мужчиной, мускулистый парень в обтягивающей майке, глазастая девчонка лет двенадцати, румяная старушка и дед в забавной кепочке. Он вдохновленно рассказывал Марисе о снесенных на днях яйцах, которые «громадные, во». Речь о будущих дракончиках?.. Меня хозяйка усадила за стол между стариками и выдала полную миску плюшек, наказав есть до дна.
– Всю тарелку? – перепугалась я, помня о блинчиках и пирожках Лукаша.
– Тарелку можешь оставить, – разрешила румяная старушка и постелила мне на колени салфетку. – Кушай, не обляпайся! Фирменный рецепт.
– Э-э-э, – робко протянула я, – элианская кухня?
– Стереотипы… Ты у себя на родине исключительно борщи и пельмени наворачиваешь? – скривилась Мариса. В два укуса прикончила свою плюшку с зеленью и издевательски объявила: – Лёна с Земли. Оттуда, где медведи на балалайках играют.
Зараза. Явно западной прессой баловалась. Еще бы про мужиков в ушанках вспомнила!
– А у нас драконами костры разжигают, – заржал усатый красавец. Явно ее отец. Уж больно черты лица схожи. – И девственниц к ним не подпускают, дабы не сожрали.
Суровые тут девственницы. Драконов жрут…
– Хочешь чего-то традиционного? – предложил мускулистый парень. – Драконьей водицы плеснуть? Вкуснятина.
Я мотнула головой. Что-то мне кажется, что после этой вкуснятины захочется спалить дыханием пару деревень.
– А ну, не спаивать девочку! – Феда отвесила ему сочный подзатыльник. Парень нахально подмигнул мне и продолжил уминать плюшки за обе щеки. – Ох, что ж это я, совсем забыла тебе всех представить.
Посыпались имена. Насчет отца семейства не ошиблась. Его звали Радик, и он был хозяином фермы в восьмом поколении. Мускулистый Ян оказался старшим братом Марисы и почетным заводчиком, а мелкая Зуся – младшей сестрой. Бабушка – бабушкой, а дедушка – дедушкой, но на них мой мозг отключился, запомнив лишь, что оператор магоратора – крайне ответственная работа и поле само себя не вспашет, поэтому всяким драконоведам надо меньше выделываться.
– Цыц, – Феда бухнула по столу кулаком, миски подскочили и с лязгом приземлились обратно, – устроили балаган!
Начинаю догадываться, в кого Мариса такая… боевая. Все послушно замолкли и, независимо покашляв, переключились на обсуждения кладки красной драконицы, от которой давно ждали потомства. Ух ты! Выходит, здесь новорожденные – то есть свежевылупившиеся – малыши бывают? Хочу посмотреть! Я распустила уши и усердно жевала плюшки. Было вкусно, слопала половину миски.
Вдруг снаружи бахнула дверь. На кухню влетела встрепанная девица с перепачканным сажей лицом и заголосила:
– Та-а-ам! Пухлик взбесился. По крайнему полю нарезает и жжет, ноздри так раздул, что курица целиком влетит.
– Да чтоб его, – буркнул Радик, – до вечера подождать не мог.
– Это Кава, жена Яна, – как ни в чем не бывало представила Феда. Видимо, взбесившиеся жгущие Пухлики – обычное дело… – Выгульщица драконов.
– Зато успела к семейному завтраку, – расцвел Ян белозубой улыбкой и достал из-за своей миски сверток, – садись, я тебе самые мажористые булочки припрятал.
– Щас я ему, жгуну, отсыплю, – засобирался дед, потирая ладони и хрустя наколдованным льдом, – мало не покажется!
– Сиди, – Мариса решительно встала из-за стола, – я разберусь.
Проснулось желание кому-нибудь навалять? Главное, что не мне…
Она удалилась, на ходу сооружая из блестящих локонов незамысловатый хвост на затылке, а я осталась – с миской недоеденных булочек и чувством странного облегчения. Без Марисы было спокойнее, если это слово вообще подходило к Раскесам… Но они мне определенно нравились. Ян ворчал на Каву за то, что примчалась сломя голову, вместо того чтобы воспользоваться недавно подаренным медальоном для ментальной связи. Та фыркала, что Пухлик трижды все разнесет, пока она в ту новомодную ерунду правильно тыкнет. Вот прошлая модель была простая и понятная, а на этой – куча кнопок.
– Артефакты в руках женщины… – ухмыльнулся Ян, но тут же подавился смешком, взглянув на съехавшиеся к переносице брови жены.
Я спрятала улыбку. Суровый взгляд Кавы плохо монтировался с перепачканной физиономией. Ян протянул руку, пытаясь оттереть с ее лица сажу, только размазал. Воодушевился и увел жену умываться. Куда-то наверх, ласково обнимая и прихватив сверток с булочками. Вряд ли вернутся!
Дед без особого старания поворчал, что «Марыся мала еще – Пухликов в одиночку гонять».
– Мала?! – шумно возмутился Радик. – Да она почти университет окончила. Кто из вас еще там учился, а?!
– Никто, – дед смачно закусил хрустящим огурцом, – я не пошел, меня магии отец учил, для фермы хватило. У нас магов-то в роду немного – я, Марыся да Зуся, балда мелкая.
Мелкая балда Зуся надулась, сверкнув глазищами.
– Вот именно! – Радик поднял палец вверх. – А она, умница моя золотая, в Междумирие поехала. И помощи никакой не требовала!
– Да-а-а, – закивала Феда, – хотя и масенька была, пятнадцать лет едва стукнуло. Торопилась учиться, умная да способная уродилась, диплом – мечта ее.
– И вы к ней не ездили? – не удержалась я.
– Да когда нам разъезжать-то? – солидно заявил Радик. – Ферма ведь, хозяйство. Глаз да глаз нужен.
– Так и скажите, что она вам запретила! – ехидно подначил дед.
– Не запретила! – сердито перебила Феда. – А попросила. Сама, грит, справлюсь. А то и так на курсе самая младшая. Не хватало еще, чтоб сокурсники дразнить начали, что с ней, как с малышней зеленой, нянчатся!