– Это к чему угодно относится. Хоть к создателям, хоть к накопителям. Даже к поварешке. Ею можно и суп размешать, и по лбу треснуть.
– Разница в возможностях.
– Опять двадцать пять! – рассердилась я. – Вы меня считаете потенциальной разрушительницей миров или что?
– Поначалу так и считала, – припечатала она, – что с источником тебе просто повезло. Воля случая, стечение обстоятельств, Дэлман… Успех казался его заслугой, ну или Сатала. Но на куполе командовала ты, причем отправилась не с ними. И снова все исправила.
– Угу, регулярно приходится, – не удержалась я, окончательно уверившись, что разговор у нас не складывается. – То за предсказателями исправлять, то за вами…
– Справедливое замечание, – сдержанно кивнула Эмилия. – Я виновата. Спасая мир, его же чуть не погубила.
– Зачем спасать мир от таких, как я?! От таких, как Зеран Шелан, на которого шестое столетие молятся?..
– Если ты перестанешь непрерывно спорить и дашь мне вставить больше слов, – на ее губах заиграла неприкрытая усмешка, – то я наконец-то расскажу.
Я стиснула зубы, молча втянула воздух.
– Шелан не был первым, у кого проявился столь редкий дар. Но был первым и единственным, кто обуздал свою силу. Точнее, выбрал ее созидательную сторону и раскрылся. Обычно подобные вам выбирают другой путь, деструктивный. Разрушают себя и многое вокруг. Слишком многое, чтобы позволить им это делать. Были энергетические коллапсы, масштабные трагедии и катастрофы, ныне благополучно забытые или вычеркнутые из истории. С огромнейшей вероятностью, из-за очередного «создателя» пропала магия в твоем мире. Они рождались и до Шелана, и после. Примерно раз в поколение. Не успевали натворить бед: мы не давали. Едва их сила проявлялась, едва где-то в магических мирах мелькали вещи с необъяснимо высоким энергетическим зарядом… Тебе повезло остаться незамеченной нами, на Земле-то магии нет. Зато ты попалась на глаза Гатиусу, и он быстро сообразил, как прорицателям использовать твою силу, чтобы перенастроить источник. Планировал потом избавиться от тебя, да просчитался. Наверняка догадываешься, что этот вариант нас бы устроил. Или если бы ты вернулась домой. А ты обосновалась в Междумирье. Тут-то весь Орден равновесия и встал на уши.
– Вас… целый Орден?
– Малочисленный. Неважно. – Между фраз явственно слышалось: «Не твое дело». – Тебя не тронет никто. С этого момента и дальше, пока не перейдешь черту. За тебя поручились двое.
– А кто второй?..
– Ты доказала, что достойна шанса, – проигнорировала Эмилия мой вопрос, – и можешь повторить путь Шелана.
– Предпочла бы свой собственный. На гениальность не претендую. Величие тоже разрешаю не включать в ваш благотворительный комплект.
– Отлично. – Она откинулась на спинку стула, будто расслабилась. – А со своей силой разберешься. Если захочешь.
Я перевела дыхание, пытаясь уложить полученную информацию в голове. Итак, существует некий Орден равновесия, который веками избавлялся от потенциальных создателей. Судя по всему, основанный во времена Шелана. Совпадение? Не думаю! Мутная история, сразу ясно.
– На этом у меня всё. – Эмилия недвусмысленно посмотрела на дверь, я протестующе сложила руки на груди. – Что еще? Не припоминаю других открытых вопросов между нами.
– Вы про Лизу забыли, – хмыкнула я, – и ваше липовое экспертное заключение.
– Оно не липовое.
Чего?! Кажется, выражение моего лицо было более чем красноречивым. Управляющая межмировой целительской системой утомленно вздохнула и пояснила:
– Да, я не стала подвергать ее обвинения сомнению и опрашивать ваш курс. Но с ауры считано честно. Она чувствовала себя жертвой.
– Чушь! – Я подскочила со стула. – Это Лизка мне прохода не давала! Издевалась, мучила, подставляла.
– Это не приносило ей удовлетворения, – равнодушно пожала плечами Эмилия. – От вашей встречи здесь она испытала моральные страдания, боялась с тобой пересекаться. Психологическая травма налицо.
Слова кончились – возмущенные, любые, все. Мысли смешались в кучу, в кашу, невнятно-манную.
– А что с Лизкой теперь будет? – спросила я зачем-то.
– Откуда мне знать? – удивилась Эмилия. – Я рекомендовала ей сеансы у опытного менталиста, она предпочла усугубить ситуацию. Вылетит, скорее всего, ибо дура.
Я отрешенно кивнула и, на автомате попрощавшись, побрела за дверь. Выход на улицу нашла не сразу – как слепая, заплутала в трех коридорах. В горле стоял ком. Очень похожий на тот, что там прежде регулярно вставал при виде Лизки – в ожидании колкостей, грубостей, гадостей. А теперь оказывается, что я ей моральные терзания причинила. Да какого черта?! Она офигела?..
На улицу я вылетела на крыльях ядреной злости. Что творится у нее в голове вообще? Вот уж действительно без опытного менталиста не разберешь. Настрадалась бедная, ага. Ненавидеть годами – это убийственно для собственного душевного здоровья. Что до причин… Тогда в раздевалке Лизка проболталась насчет своей матери. Что та часто меня хвалила, в пример ставила. Какие масштабы это имело? Судя по результату, что ни на есть угрожающие.
Я помнила ее мать, Анастасию Петровну, грузную женщину с неприятно сканирующим взглядом. Во дворе все ее боялись, а меня она отчего-то любила. Пичкала сладостями и везде звала с их семьей – на дачу, в театр и просто погулять. Я радовалась, Лизка вредничала. Может, ей вовсе не хотелось меня брать? Сближаться, дружить. Навязали «хорошую девочку», чтобы ею тыкать. Однажды мы лепили что-то из пластилина, у меня получалось, у нее – нет. И Анастасия Петровна сказала, что я молодец, а у ее дочери руки из… того места. Подобное происходило не раз и не два. И это только при мне! А без меня? Лизку достало, и в школе мне прилетела ответочка. Эдакая месть. Потом она попадает в волшебный мир, о котором мечтала. А тут снова я. Еще и знаменитость, с Кеннетом и новыми друзьями. Лизка спать не могла, небось, от обиды на судьбу.
Медленно выдохнув, я прислушалась к себе. Мне ее жаль? Ни капли! Знаю точно: я ни в чем не виновата. Лизка сделала выбор – тот самый, деструктивный. Хотела разрушить мою жизнь, а разрушила свою. Что же, ее вправду из университета выгонят? Отчислят? Она с Земли! Это означает одно: ее вернут домой, через ментальную корректировку. Считай, память сотрут. Забудет она Междумирье, и магию, и что могла стать волшебницей. Неплохой, наверное. Воздушные заклинания-то ей давались, а они самые сложные. И распределяющий тест, как известно, не обманешь. Зачислил ее на целительский, светлый факультет. Эмилия тоже оттуда и, хоть законченной стервой выглядела, в итоге оказалась способной признать, что ошибалась. Возможно, и Лизка когда-нибудь поймет, что была неправа… Но какое мне до этого дело? Я о ее извинениях и раскаянии раньше мечтала, сейчас – все равно. Абсолютно все равно. И по отношению к ней это самое замечательное чувство на свете.
Пора этот вопрос закрыть раз и навсегда. Не откладывая!
Я направилась в Легион. Уж кто должен быть в курсе Лизкиной участи, так это Зинбер. Он расследовал копирование артефакта зельевика, арестовал ее, значит, и дело ведет. На проходной меня, как ни странно, пропустили без проблем. Лэнсон забыл свой запрет оформить? Или припугнул тогда, а я за чистую монету приняла?..
Здание главного офиса было неприветливо серым и мрачным, на крыльце курили бравые парни в военной форме. Один их них любезно проводил меня на второй этаж, к кабинету старшего легионера. Будто я не нашла бы дороги. Но лучше им не знать, как я пробралась сюда невидимкой в поисках Ярушки и начиталась засекреченных записей о Кеннете.
Стук в дверь, ответное: «Войдите». Я шагнула в символически прикрытый кабинет. Он не изменился – простенький стол с кучей бумаг и незатейливых артефактов. Сам Зинбер восседал над всем этим завалом. Прищуренные глаза, хвост седых волос, шрам во всю щеку. Выглядел, как всегда, сурово и немного пугающе. Я враз растеряла решительность и пробормотала:
– Я по поводу Лизы…
– Отлично, – неожиданно обрадовался он, – собирался тебя завтра вызвать, сегодня выходной. Но раз ты сама пришла…
Удачно! И объяснять ничего не надо.
– Хочу покончить с этим быстрее, – искренне призналась я.
Зинбер пригласил сесть напротив него – на стул, столь плотно придвинутый к столу, что поначалу и не заметишь. Я отодвинула и села, невольно заерзав. Жесткий… Орудие пыток, ей-богу. Специально, чтобы посетители не задерживались?
– Много времени не займет. – Зинбер извлек из-под груды папок нужную, а из нее – исписанный его почерком лист. – Подпишешь показания – и свободна.
– Скажите, – я взяла протянутый лист, – они на что-то повлияют?
– Твое дело – проверить, верно ли я изложил с твоих слов, – осадил он, – мое – разбираться дальше.
– Уже известно, что будет с Лизой?
– Проблем она тебе больше не доставит.
Истинный легионер, ни одного лишнего слова.
– Понимаю, дело не закрыто, – я покосилась на распахнутую папку, – но ведете его вы, и приговор наверняка вынесли, пусть пока и неофициально.
– Чем быстрее подпишешь, – мне сунули под нос артефакт для энергетических подписей, – тем быстрее закрою дело.
– А Зюзер дал показания? Прямо-таки подтвердил, что у него стырили дядин копировальщик?
Учитывая, что дядя – глава Легиона и прямой начальник Зинбера, этот момент легко могли замять.
– Лялина, данная информация тебя никоим боком не касается.
– Ну пожалуйста…
Старший легионер молча ждал. Видимо, не считал «ну пожалуйста» веским аргументом или аргументом в принципе.
– Тогда не подпишу. – Я гордо вернула ему лист. – Не стану портить карму.
– Ты в своем уме? – нахмурился он. То ли из-за моей выходки, то ли в карму не верил. – Вы с Дэлманом сами все сделали, чтобы ее поймали с поличным.
– Я собиралась восстановить справедливость, а не добиваться того, чтобы ей стерли память и отправили на Землю, будто никакого университета не было. Не хочу… быть… как она!