Мы не обсуждали это. Не понадобилось.
Как только он посмотрел на меня, и я увидела свои собственные мысли, отраженные в его глазах, мы начали целоваться и не могли остановиться. Мы целовались, пока раздевались, мы целовались, пока касались друг друга, мы целовались, пока плакали. Мы целовались, пока оба не испытали оргазм, и даже потом мы продолжали целоваться, празднуя наш выигрыш в этой небольшой битве против жизни, смерти и времени.
И мы все еще целовались, когда после всего он держал меня в своих объятиях и сказал мне, что любит.
Точно так же, как он сжимает и целует меня сейчас.
Его рука касается моей шеи, а его губы разделяют с моими то мрачное чувство, когда открываешь прощальное письмо.
- Оберн, - шепчет он мне в губы. - Я так тебя люблю.
Я чувствую вкус своих слез на нашем поцелуе, и я ненавижу, что своей слабостью порчу наше прощание. Он отстраняется от моих губ и прижимается лбом к моему. Я вдыхаю воздуха больше, чем нужно, но мной овладевает паника, осев глубоко в душе и затрудняя мысли.
Грусть словно тепло ползет в моей груди, и чем ближе к сердцу, тем сильнее ощущается ее давление.
- Скажи мне о себе то, что никто не знает.
Он смотрит на меня, его голос пропитан слезами.
- Что-то, что я смогу сохранить для себя.
Он просит меня об этом каждый день и каждый день я говорю ему то, что никогда не произносила вслух раньше. Думаю, это успокаивает его - знать обо мне такое, что никто никогда не узнает. Я закрываю глаза и думаю, пока его руки касаются моей кожи везде, куда он может достать.
- Я никогда никому не говорила, какие мысли проносятся в моей голове, когда я засыпаю ночью.
Его рука останавливается на моем плече.
- И какие мысли проносятся в твоей голове?
Я смотрю прямо в его глаза.
- Я думаю о всех тех, чьей смерти желаю, вместо твоей.
Сначала он не отвечает, но в конечном итоге его рука возобновляет свои движения по моей руке, пока он не касается моих пальцев. Он берет меня за руку.
- Спорю, ты не слишком далеко зашла.
Я мягко улыбаюсь и качаю головой.
- Это не так. Я заходила очень далеко. Иногда я называю каждое имя, которое знаю, так что начинаю проговаривать имена людей, с которыми даже лично никогда не встречалась прежде. А иногда придумываю имена.
Адам знает, что я не имею в виду то, что говорю, но ему лучше от сказанного. Он стирает большим пальцем слезы с моей щеки, а я сержусь на себя за то, что не могу даже десять минут продержаться без слез.
- Прости меня, Адам. Я очень старалась не плакать.
Его глаза смягчаются, когда он отвечает:
- Если бы ты сегодня покинула эту комнату без слез, это опустошило бы меня.
От этих слов, я перестала сдерживаться. Я сжала в кулак его рубашку и разрыдалась на его груди, пока он нежно обнимал меня.
Сквозь слезы, я стараюсь услышать стук его сердца, мечтая проклясть все его тело за то, что оно оказалось таким слабым.
- Я так сильно тебя люблю, - его голос бездыханный и полон страха. - Я буду любить тебя вечно. Даже когда не смогу.
От этого мои слезы текут еще сильнее.
- И я буду любить тебя вечно. Даже когда не должна буду этого делать.
Мы цепляемся друг за друга, поскольку испытываем печаль, настолько мучительную, что становится трудно хотеть жить за ее пределами.
Я говорю ему, как сильно люблю его, потому что хочу, чтобы он знал об этом.
Я сказала о своей любви еще раз. Повторяю снова и снова, и это гораздо большее количество раз, чем я произнесла вслух когда-либо прежде.
Каждый раз, когда я признаюсь ему, он отвечает мне тем же. Мы так много раз произносим это, что я уже не уверена, кто за кем повторяет, но мы продолжаем говорить снова и снова, до тех пор, пока его брат, Трей, не трогает меня за руку и не говорит, что пора идти.
Мы все еще говорим это, целуя друг друга.
В последний раз.
Мы все еще говорим, обнимая друг друга.
В последний раз.
Мы все еще говорим, целуя друг друга снова.
В последний раз.
Я до сих пор говорю это…
Глава 1
Оберн
Я ерзаю в кресле, узнав его почасовую ставку.
С моим доходом, мне это не по карману.
- Вы работаете по скользящему графику? - интересуюсь я.
Он пытается не хмуриться, от этого морщины вокруг рта становятся заметнее. Положив руки на стол из красного дерева, он складывает руки вместе, прижимая друг к другу подушечки больших пальцев.
- Оберн, то, что вы просите меня сделать, стоит денег.
Нет, дерьмо.
Он откидывается на спинку стула, прижимает руки к груди, сложив скрестив пальцы на животе.
- Юристы, как свадьбы. Получаешь то, за что платишь.
Это ужасная аналогия, но я не могу набраться смелости сказать ему об этом. Я просто пялюсь на визитную карточку в своей руке. Его рекомендуют, как высококвалифицированного специалиста, и я конечно предполагала, что это будет дорого, но понятия не имела, что настолько.
Мне нужна вторая работа. Может быть, даже третья. Нет, скорее, я должна ограбить чертов банк.
- И никакой гарантии, что судья вынесет постановление в мою пользу?
- Единственное обещание, которое я могу дать, это то, что я буду делать все от меня зависящее, чтобы судья вынес положительное решение. В соответствии с документами, фигурировшими в деле еще в Портленде, ты поставила себя в затруднительное положение. Разбор дела займет не один день.
- Время - это все, что у меня есть, - бормочу я. - Я вернусь, как только получу первую зарплату.
Он просит секретаря назначить мне новую встречу, а я возвращаюсь обратно в жизнь в жарком Техасе.
За три недели жизни здесь, все, что я знаю о нем: здесь жарко, влажно и одиноко.
Я выросла в Портленде, штат Орегон, и надеялась, что проведу там остаток своей жизни.
Мне приходилось быть в Техасе. Тогда мне было пятнадцать.
Пусть эта поездка была не самой приятной, однако, я ни на секунду не задумывалась о возвращении. Но сейчас я готова на что угодно, лишь бы вернуться обратно в Портленд.
Стянув очки с глаз, начинаю двигаться в направлении своей квартиры.
Жить в центре города Даллас, не то, что жить в центре города Портленд. По крайней мере, в Портленде, все было в шаговой доступности, каждому предоставлялся легкий доступ ко всему, что мог предложить город.
Даллас просторный и обширный.
Я упоминала, что тут тепло? Даже скорее жарко.
Мне пришлось продать свой автомобиль, чтобы позволить себе этот поворот в жизни, так что, теперь, у меня выбор только между общественным транспортом и ногами, учитывая, что нужно беречь каждый пенни, чтобы быть в состоянии позволить себе адвоката, с тем, что только что встречалась.
Не могу поверить, что все так плохо. У меня нет даже своей базы клиентов в салоне, в котором работаю, так что, совершенно ясно, мне придется искать вторую работу. К тому же, понятия не имею, как мне найти на нее время из-за нерегулярного графика, составленного Лидией.
Кстати, о Лидии.
Я набираю ее номер, нажимаю кнопку вызова и жду, пока поднимут трубку. После того, как меня перекидывает на голосовую почту, задумываюсь, оставить сообщение или просто позвонить попозже. В любом случае, я уверена, что она просто удаляет мои сообщения, поэтому нажимаю кнопку отбоя и кладу телефон в кошелек.
Чувствую, как краска приливает от шеи к щекам, а глаза знакомо начинают щипать. Это уже тринадцатый раз, когда я иду домой в моем новом положении, в городе, где проживают чужие мне люди, но я решила, что впервые не заплачу, пока подхожу к своей входной двери. Мои соседи, наверное, думают, что у меня психоз.
Просто такая долгая дорога от работы до дома, а также долгие прогулки, заставляют меня размышлять о моей жизни, а моя жизнь заставляет меня плакать.
Я останавливаюсь и смотрю в зеркальное окно одного из зданий, чтобы проверить не смазалась ли тушь. Гляжу в свое отражение и мне не нравится то, что я вижу.
Девушка, которая ненавидит каждый выбор, который сделала в своей жизни.
Девушка, которая ненавидит свою карьеру.
Девушка, которая скучает по Портленду.
Девушка, которая отчаянно нуждается во второй работе.
А теперь, я - девушка, читающая вывеску ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ, которую только что заметила в окне.
Требуется Помощь.
Просьба постучать.
Делаю шаг назад и оцениваю здание, перед которым стою.
Я проходила мимо него каждый день по дороге на работу и обратно и никогда не замечала его. Наверное, потому что утро я провожу, разговаривая по телефону, а вечерняя прогулка обычно полна огромным количеством слез, так что мне не до того, что находится вокруг.
Признайтесь.
Вот и все, что здесь написано.
Надпись приводит меня к мысли, что это может быть церковь, но эта мысль быстро отпадает, когда я поближе рассматриваю на стеклянные окна, украшающие фронтальную часть здания. Они покрыты мелкими бумажками различных форм и размеров, не давая ни малейшего шанса заглянуть вовнутрь. Каждая бумажка отмечена словами и фразами, написанными разным почерком.
Я подхожу ближе и читаю некоторые из них.
«Каждый день я благодарна за то, что мой муж и его брат похожи. Это значит, что у моего мужа практически нет шансов узнать о том, что наш сын не от него».
Я прижимаю руку к сердцу. Что это, черт возьми? Читаю следующую.
«Я не говорил со своими детьми вот уже четыре месяца. Они звонят в праздники и на мой день рождения, но никогда просто так. Я не виню их. Я был ужасным отцом».
Читаю другую.
«Я солгал в своем резюме. У меня нет диплома об образовании. В течение пяти лет я работал на работодателя, и никто так и не попросил показать его».
Мой рот открывается, а глаза распахиваются.
Пока я стою и читаю все признания, мои глаза готовы вылезти из орбит.
Я все еще не знаю, что это за здание и что думаю обо всех этих признаниях, выставленных напоказ всему миру, но чтение бумажек каким-то образом да