Если бы Рене не провела несколько дней в обществе Оливера, она, возможно, согласилась бы с оценкой Хлои. Потому что именно таким он остался в детских воспоминаниях Рене.
– Оливер просто замечательный. И он со мной очень мил, – наконец сказала она, надеясь, что эти слова не выдадут слишком многого. – Не стоит беспокоиться о нас. Меня куда больше заботит, что надеть на родео.
Хлоя помолчала несколько мгновений, похоже, не желая менять такую интересную тему, но затем она спросила:
– Какой у тебя размер?
И они завели привычный для двух подруг разговор о нарядах.
– Я пришлю тебе несколько вещиц, – пообещала Хлоя. – Ты такое обычно не носишь, но тебе будет очень к лицу. Имей в виду: это лишь пробные образцы, так что платить за них тебе не нужно.
Воистину, Хлоя была настоящей подругой – она избавила Рене от необходимости чувствовать себя обязанной перед Оливером за покупку ей одежды.
– Спасибо, Хлоя! Поскорее бы снова с тобой встретиться!
– Если этот зануда Оливер будет тебя обижать, немедленно звони мне.
Рене захотелось вступиться за него, но она побоялась вызвать у Хлои лишние подозрения и лишь кратко ответила:
– Хорошо. Обещаю.
Закончив телефонный разговор, Рене набрала в браузере адрес интернет-магазина, решив, что вопрос с нарядами, благодаря Хлое, решен, а значит, осталось только приобрести нижнее белье.
Уже через несколько минут Рене поймала себя на том, что рассматривает не простецкие белые модели, а изящные кружевные трусики и бюстгальтеры. Она хотела быть соблазнительной, черт возьми! И у нее на банковском счете еще оставалось около двухсот долларов – как раз хватит на новые красивые трусики.
В голове еще раздавался ледяной голос матери, брезгливо заявляющей, что Рене начала толстеть из-за беременности. Но теперь в памяти звучали и слова Оливера о том, как Рене красива. Надо было выбрать, кому верить. Мать никогда не любила ее. Конечно, нельзя сказать, что Оливер ее любит. Но он хороший, беспокоился о ней, и этого Рене было достаточно.
Глава 11
– Оливер, ты с ней спишь?!
Потребовалось немало труда, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица после такого восклицания Хлои.
«Значит, – подумал Оливер, – сестренка поговорила с Рене и, разумеется, сложила два и два». Но он не ожидал, что она с ходу прокричит ему эти слова прямо в ухо.
– Минуточку…
Он повернулся к Хербу Риттеру, надеясь, что тот не расслышал возмущенный визг Хлои.
– Еще раз благодарю вас за то, что пришли. Мне жаль, что нашу встречу пришлось переносить.
И тут старик сделал то, чего Оливер от него не ждал, – подмигнул и скрипучим голосом сказал:
– Надеюсь, эта девица того стоит. Но постарайся больше не отменять наши встречи.
Оливер подождал, пока за Хербом не закроется дверь, а затем снова поднес телефон к уху.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь?
– Ты! Ты спишь с Рене! Я так и знала!
– О чем ты? – изобразил он недоумение, мимоходом подумав, что мог бы стать неплохим актером.
– Она сказала, что ты с ней очень мил, а ведь ты никому не нравишься. Уж ей ты всегда не нравился, это точно! Ясно как день, что вы с Рене переспали!
Оливер понимал, что бесполезно все отрицать, – из Хлои вышел бы отличный следователь.
– Я вполне способен быть вежливым с людьми, как и Рене, – мы с ней уже не дети… В отличие от некоторых, – добавил он, надеясь, что Хлоя заглотит крючок.
Но она этого не сделала.
– Ты хоть представляешь, какой у нее сейчас раздрай в жизни? А ты этим воспользовался! Держи свои руки подальше от Рене! То, что она сейчас уязвима и нуждается в помощи, не дает тебе права…
– Замолчи! – прорычал Оливер, и, к счастью, Хлоя так и поступила. – Во-первых, я никем не пользуюсь. Во-вторых, я и без тебя знаю, в какую сложную ситуацию попала Рене. Я разговаривал по телефону с этим тупицей Клинтом.
– Неужели? Ну надо же!
– В-третьих, все, что происходит между двумя взрослыми людьми по обоюдному согласию, тебя не касается…
– Так я и знала! – пробормотала Хлоя.
– И в-четвертых, – процедил он сквозь стиснутые зубы, – Рене вовсе не уязвима и не беспомощна. Считать ее такой – значит оскорблять ее. Она – женщина в сложной ситуации, делающая все возможное, чтобы наладить свою жизнь. Все, что я делаю, – это лишь даю ей возможность решить, чего она хочет, и собираюсь помочь достичь этих целей. И еще, – продолжал Оливер, потому что Хлоя не перебивала его, что случалось нечасто, – ты ведь прекрасно знаешь, что мама любила Рене, как свою дочь. И я помогаю ей потому, что мама ожидала бы этого от меня, от всех нас. Так что, сестричка, не оскорбляй меня или Рене. Про нее и без того распространили достаточно ложных обвинений и слухов – ей хватит на всю оставшуюся жизнь. Ясно?
Пару мгновений Хлоя ошеломленно молчала. Весь ее праведный гнев испарился. Затем она неожиданно спросила:
– Так это из-за Рене ты уступил мне право вести переговоры с телевизионщиками?
Да, это было так, но Оливер предпочел не говорить об этом Хлое.
– Родео принадлежит тебе, ты это знаешь. То, что папа не ценит усилия, которые ты прилагаешь, чтобы твои проекты приносили прибыль, не означает, что я отношусь к тебе так же.
– Ты только что сделал мне комплимент? – Хлоя присвистнула. – Похоже, Рене на тебя положительно влияет. И прежде чем ты снова накричишь на меня, я отмечу, что вовсе не пытаюсь оскорбить ни ее, ни тебя.
Оливер что-то проворчал в ответ.
– Узнаю любимого братца… Слушай, я попросила Рене пообщаться со мной, когда я приеду в Даллас, и пообещала отвести ее на родео.
– Это не очень хорошая идея, – вскинулся было Оливер, но тут же вспомнил, что сам предлагал Рене отвести ее в музей или театр. Родео – тоже ведь развлечение, не так ли? Опять это проклятое родео! Тьфу!
– Погоди. Я пошлю ей кучу одежды, и мы найдем Рене шляпу. Я сделаю ей пышную прическу и яркий макияж. Поверь, ее никто не узнает.
Оливер подумал, что узнал бы Рене в любом виде, в толпе, посреди ночи.
– Братец, ты ведь знаешь, что я не сделаю Рене ничего плохого. И тебе тоже… наверное.
– Ну спасибо, сестричка, – съязвил Оливер, но все же облегченно перевел дух.
– Как идут переговоры?
После этого вопроса разговор, к счастью, зашел о делах, но все мысли Оливера по-прежнему были только о Рене. Попрощавшись с сестрой и нажав кнопку отбоя на сотовом, он перевел взгляд на стену своего офиса, увешанную фотографиями, снятыми на родео, которые Рене заметила, едва вошла сюда.
Оливер терпеть не мог родео – его запахи и грязь, быков, молодых идиотов типа Флэша, которые рисковали жизнью и здоровьем ради дурацкой награды. Все в этом идиотском развлечении было ненавистно Оливеру. Но если Рене хочет пойти на родео, а Хлоя может помочь ей изменить внешность, с этой задачей удастся справиться.
Кроме этого еще нужно было столько всего сделать: заказать цветы для Рене, купить побольше продуктов, необходимых для выпечки, выяснить имена адвокатов Рене и убедиться, что они хорошо выполняют свою работу. Также он должен найти заслуживающего доверие частного доктора – не важно, как дорого обойдутся его услуги. Сколько Рене пробудет здесь, неизвестно, но Оливер хотел сам отвезти ее в отделение неотложной помощи, чтобы убедиться, что ее никто не узнает.
Во всяком случае, она проживет здесь достаточно долго, чтобы сходить на родео через три недели. А что после этого? Оливер представил себе Рене на последнем месяце беременности. Ему очень хотелось сказать ей, что он не отпустит ее никуда, пока не родится ребенок. А потом? Куда она отправится с новорожденным младенцем? Тогда ей тоже понадобится помощь.
Захочет ли Рене, чтобы Оливер был рядом во время родов? Чтобы держал ее за руку и рассказывал ей, насколько она прекрасна. Чтобы взял на руки этого нового человечка, лучшую частичку Рене. Или… не захочет?
Сердце сжало отвратительное ощущение потери. Неужели, когда Рене будет рожать, рядом не окажется никого, кто мог бы ее поддержать? Если это будет не Оливер, то хотя бы Хлоя, чтобы Рене знала, что не одинока.
Он покачал головой. К чему забегать вперед? Хлоя права: у Рене сейчас слишком сложная ситуация, чтобы думать о построении серьезных отношений. До сих пор продолжаются судебные разбирательства и ее травля в прессе. Надо сосредоточиться на следующих трех неделях. После этого – еще на трех следующих. И так далее. Он продолжит защищать Рене. И если ради этого придется пойти на родео, то он себя пересилит. Только ради нее.
После двух с половиной недель, проведенных в квартире Оливера, Рене наскучило сидеть в четырех стенах, хотя она и не жаловалась на уединенный образ жизни. С помощью Люсиль ей удалось научиться печь вполне съедобное шоколадное, сахарное и даже рождественское печенье, и теперь Оливер почти каждый день брал его с собой на работу и угощал им сотрудников. Рене понятия не имела, как он объясняет им, откуда берется это печенье.
Каждый раз, открывая духовку и вытаскивая противень с почти идеально круглыми печенюшками, которые были хороши не только на вид, но и на вкус, Рене испытывала огромное удовлетворение. Еще большую радость она ощущала, когда Оливер приходил с работы домой и после поцелуя, а порой и после чего-то гораздо большего, чем просто поцелуй, он пробовал свежеприготовленное печенье и хвалил его. А когда Оливер заявил, что рождественское печенье, которое Рене впервые приготовила без посторонней помощи, «получилось отлично», она расплакалась от счастья.
В тот день, когда Оливер привез Рене заказанное ею нижнее белье, оба забыли про печенье – им было не до того. Они занялись любовью, даже не добравшись до спальни, что, впрочем, случалось с ними и прежде. Правда, Оливер сперва спросил, не забыла ли Рене выключить духовку.
Получив посылку с одеждой от Хлои, Рене весь день провела, примеряя наряды и болтая с подругой в видеочате. Они решали, что Рене подойдет, а что нужно немного подогнать по фигуре.