с — светило в области абелевых интегралов, доктор физики Шаклар — автор монографий по теории ядра и популярного учебника «Физика твердого тела». Маститые ученые поражались природным математическим и аналитическим способностям маленькой девочки и прочили ей боль-шое будущее. А когда шестилетняя Шарлотта внесла неожиданные, верные и смелые дополнения в известную теорему Коши-Ковалевской, доктор Коблерштрасс назвал девочку «Эссенской Софи», подразумевая тем, что Шарлотта в своей одаренности подобна великой русской ученой Софье Ковалевской.
И с шести лет образ, жизнь, труды Софьи Ковалевской пленили Шарлотту. Она поклялась, что станет такой же, как эта русская женщина-гений; более того, она превзойдет своего кумира на поприще математики.
Несколько лет Шарлотта посвятила теории дифференциальных уравнений в частных производных. Затем изучала высшие трансцендентные функции. Но к двенадцати годам фройляйн Шпайер поняла, что оставшуюся жизнь она должна посвятить доказательству знаменитой теоремы Ферма. И к этому решению Шарлотту подтолкнула не кто иная, как Софья Ковалевская.
Шарлотта никогда не забудет того рождественского вечера! Тетя Бригитта — всемогущая, богатая, добрая — заказала праздничный ужин в самом дорогом ресторане Эссена. Ужин был поистине королевский, мало того, тетя разрешила своей гениальной племяннице выпить полбокала коллекционного шампанского… А потом, когда они вернулись из ресторана домой, тетя сказала:
— Моя дорогая девочка, у меня есть для тебя подарок. Надеюсь, тебе понравится.
Шарлотта улыбнулась:
— Милая тетя, я тоже приготовила для вас подарок…
— Дитя мое, ты — лучший подарок для меня. Каждый день я благословляю Бога за то, что он послал на землю такого математически одаренного ангела!
Тетя и племянница рассмеялись. Шарлотта шутливо погрозила тете пальчиком:
— Чур, я первая дарю подарок, тетя!
Она буквально взлетела по лестнице наверх, в свою комнату, и взяла в руки заранее подготовленную коробку в подарочной упаковке и с большим блестящим бантом. Когда она спустилась вниз, в парадную гостиную, тетя ждала ее у сверкающей огнями елки и таинственно улыбалась.
— Вот, тетя! — радостно воскликнула Шарлотта и протянула тете коробку. — С Рождеством!
— Ах, детка, как это мило с твоей стороны… Но погоди минутку, я ведь тоже должна вручить тебе подарок. А потом вместе развернем наши подарки и посмотрим, да?
— Да! — просияла глазами Шарлотта. Несмотря на свои успехи в высшей математике и теоретической механике, она все-таки была ребенком и радовалась подаркам, как и положено ребенку.
Тетя подошла к журнальному столику и взяла с него нечто большое, прямоугольное, завернутое в атласно блестящую кремовую бумагу и перевитое серебряной лентой с надписью: «С Рождеством! » Протянула подарок девочке:
— С праздником тебя, милая. Осторожно — это тяжелое!
А затем наступил черед разворачивать подарки и наполнять гостиную радостным смехом и восклицаниями:
— Шарлотта, дорогое мое дитя! Неужели это то, о чем я так долго мечтала?!
— Да, тетя, это саженцы роз для твоего розария. Тот самый новый элитный сорт — Королева Альп.
— Но как тебе удалось?! Этот сорт вывел герр Щпеймахер и совершенно не желал им делиться с другими коллекционерами роз. Как тебе удалось задобрить этого короля роз?!
Шарлотта засмеялась счастливым смехом человека, для которого в жизни не существует ничего невозможного.
— Я за месяц до Рождества позвонила герру Шпей-махеру и предложила ему партию в шахматы. Тетя, ты же знаешь, что герр Шпеймахер обожает шахматы не меньше, чем розы. В случае моего выигрыша он поклялся подарить мне саженцы Королевы.
— И ты выиграла?!
— Легко. Мат в три хода!
— О, мое дорогое гениальное дитя! Твой подарок поистине королевский. Мой гораздо скромнее…
— Не верю! Я сейчас посмотрю!
Шарлотта с каким-то замиранием сердца развязывает бант, разворачивает бумагу. Внутри еще слой бумаги, прозрачной и легкой точно калька. Долой и ее!
— Ах, — говорит Шарлотта. И отступает от своего подарка с выражением того благоговения, с каким библейские патриархи отступали от являвшихся им ангелов. — Какой прекрасный портрет, — шепчет девочка.
С портрета на нее смотрит женщина, чье имя стало Для Шарлотты Шпайер символом науки и гениальной Дерзновенности.
«Der Professor der Mathematik Sofia Kowalewskaja».
— Я заказала написать этот портрет очень хорошему живописцу, — для чего-то говорит тетя.
— Я вижу, — шепчет девочка. — Она… так прекрасна. Как будто живая и сейчас заговорит со мной.
Шарлотта бросается к тетке на шею:
— Я вам так благодарна, милая тетя! Можно этот портрет прямо сейчас повесить в моей комнате?
— Значит, тебе понравился мой подарок?
— У меня нет слов, чтобы выразить, как он прекрасен! Так можно повесить портрет прямо сейчас? Я могу сама…
— Что за феминистические замашки, детка?! Женщина может все, но некоторые вещи лучше позволять делать мужчинам…
— Ха-ха-ха! — смеется Шарлотта, впрочем не поняв тонкости шутки тети Бригитты.
— Я позвоню в садовый домик нашему Отто, — говорит тетя, — он немедленно придет и сделает все, что ты пожелаешь. А мы подарим за это Отто бутылку бургундского. Все-таки Рождество!
Меланхоличный и немного нетрезвый Отто, исполняющий в доме тети Бригитты роль слесаря, уборщика садовых дорожек и вообще человека на все руки, явился по первому зову. Поздравил тетю и племянницу с праздником, спросил, что угодно.
— Нужно повесить этот портрет в моей комнате, — сказала Шарлотта. — Прямо сейчас. Отто, пожалуйста…
— Будет сделано, фройляйн.
… Когда портрет Софьи Ковалевской воцарился в комнате Шарлотты, девочке показалось, что от лица этой мудрой и прекрасной женщины исходит неземное сияние. Девочка стояла посреди комнаты, не в силах отвести взгляда от портрета, хотя снизу ее звала тетя Бригитта — пить чай со сдобой.
— Простите, фрау Ковалевская, — тихо сказала маленькая Шарлотта женщине на портрете. — Мне нужно идти, тетя зовет. Но я вернусь.
Шарлотта шагнула к двери, и тут ей показалось…
Хотя, возможно, это был отсвет уличной иллюминации, украшавшей дом…
Шарлотте показалось, что женщина на портрете едва заметно кивнула ей.
Девочка тогда послушно пила чай с тетей, поддерживала беседу, в которой тетя Бригитта мечтала поскорей заняться саженцами новой розы… Но мысли Шарлотты были в комнате наверху, где со стены задумчиво взирал на мир портрет Софьи Ковалевской.
Наконец чаепитие закончилось. Тетя и племянница пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по спальням. Впрочем, Шарлотта в своей спальне только выжидала момента, когда уснет тетя Бригитта. Едва в доме раздался мощный, никакими стенами не сдерживаемый тетин храп, Шарлотта вскочила с постели и, стараясь не шуметь, отправилась в свою комнату для занятий, которую тетя гордо именовала «кабинетом будущего светила науки».
Едва Шарлотта вошла в комнату, как ее пронзил мгновенный страх — а вдруг портрета вовсе нет? Но нет. портрет был на месте, и королева математики по-прежнему мудро взирала с него.
— Тебе не кажется, что живописец сделал меня чересчур красивой? — раздался позади Шарлотты мягкий, удивительно чистый голос.
Шарлотта резко обернулась. Она хотела испугаться, но неизвестно по какой причине в сердце девочки но оказалось и капли страха. Она увидела сидящую в компьютерном кресле женщину — в строгом длинном платье и с высокой прической. И лицо этой женщины маленькая Шарлотта узнала бы из тысячи лиц.
— Давайте знакомиться, — улыбнулась женщина. Кстати, она превосходно говорила по-немецки. — Меня зовут…
— Софья Ковалевская! — выпалила Шарлотта. — Вы гений математики и физики! Я читала ваши работы: «К теории дифференциальных уравнений в частных производных», «О приведении одного класса абе-левых интегралов к интегралам эллиптическим» и «Дополнения и замечания к исследованию Лапласа о форме кольца Сатурна».
— Я поражена, — сказала Ковалевская. — Ваш юный возраст и мои работы… Как вас зовут, милая девушка?
— Шарлотта Шпайер. — Девочка сделала книксен.
— Пожалуйста, присядьте, Шарлотта, — сказала Ковалевская. — Я вижу в вас незаурядные способности. Итак, вы неравнодушны к математике?
— Да! — воскликнула Шарлотта.
— В таком случае позвольте мне быть вашей наставницей. Надеюсь, вы не считаете меня плодом вашего воображения или, чего хуже, привидением?
— Нет, — твердо ответила Шарлотта. — Вы мой кумир, я знаю о вашей жизни все. Но я никогда не верила в то, что вы умерли. Математика не позволила бы вам умереть.
— Вы совершенно правы, Шарлотта. Математика сделала меня бессмертной, она вознаградила меня за все страдания и труды. Отдайте себя этой великой науке, Шарлотта, и вы тоже станете бессмертны.
Они немного помолчали — девочка и женщина. Затем Ковалевская спросила:
— Над чем вы работаете сейчас, Шарлотта?
— Я ищу общий случай доказательства теоремы Ферма[7].
— О, — уважительно заметила Ковалевская. — Вы вступили в область чистого знания, Шарлотта. Теоретическое решение великого уравнения xn+yn=zn есть несбыточная мечта каждого истинного математика, для которого наука — не совокупность отвлеченных и сухих понятий, а настоящая симфония жизни и поэма Творения. Полагаю, вы испытываете трудности?
— Да, но трудности меня не страшат, — храбро ответила двенадцатилетняя девочка.
— Это ответ настоящего математика, — снова мягко улыбнулась Ковалевская. — Что ж, Шарлотта. Теперь мы будем работать вместе. И полагаю, недалек тот день, когда вы потрясете весь математический мир вашим доказательством теоремы Ферма…
Шарлотта побледнела:
— То есть, госпожа Ковалевская, вы хотите сказать, что я смогу найти значение n для частных случаев теоремы?..
— Нет. Я хочу сказать, что вы докажете теорему
Ферма.
Шарлотта резко выдохнула, зрачки ее глаз расширились.