– Ты хочешь сдаться? – спросил Мэл.
– Я хочу свести наши потери к минимуму. Мы пытались найти доктора Вена, но его нигде нет. Оставаться здесь незачем. Отправь сигнал на «Серенити», и через пару часов мы уже свалим с этой планеты.
– И что тогда? Я вернусь на Беллерофонт, зайду в комнату Инары и скажу: «Извини, мы могли бы спасти тебя, но это оказалось слишком тяжело»? – Мэл говорил тихо, но в его глазах были страсть и боль. – Ты не видел ее, Джейн. Ты понятия не имеешь, что с ней сделала болезнь.
– Нас она видеть не захотела, – возразил Джейн. – Она пустила только тебя.
– Это к делу отношения не имеет. От Инары осталась лишь бледная тень, этот си ню рак сожрал ее изнутри, оставив только оболочку. Но если есть шанс ее спасти, даже если это один шанс на миллион, то я не сдамся. Не сдамся, пока не узнаю, что Вен точно сдох, черт побери.
– Наверняка можно как-то выяснить, что с ним стало, – сказал Саймон.
– По крайней мере, один человек знает ответ – проклятый мистер О’Бэннон. Мы должны его найти и серьезно с ним потолковать.
– По-моему, он не из тех, с кем можно договориться о встрече, – сказала Зои.
– Это так, – ответил Мэл. – Но, судя по тому, что сообщил нам Саймон, есть способы привлечь его внимание или, по крайней мере, внимание его «регуляторов».
– Каким образом?
– Делая то, что у меня получается лучше всего – нарушая правила.
– Ты имеешь в виду драку? – спросил Джейн.
– Именно это я имею в виду, Джейн.
– Но это рискованно, – заметил Саймон. – «Регуляторы» могут причинить вам вред. Если вы пробьете кому-то голову, они пробьют голову вам.
– Как хорошо, что у меня от рождения прочный череп, – сказал Мэл.
Он обвел взглядом столовую. Его взгляд остановился на большом человеке, сидевшем за соседним столиком. Этот заключенный обладал огромными мускулами, но они выглядели так, словно их накачали в спортзале – для красоты, а не для эффективного использования. Его бритая голова, похожая на футбольный мяч, была покрыта татуировками, которые сливались в единую красно-сине-зеленую массу.
Мэл встал и с подносом в руке подошел к большому мужчине.
Саймон закрыл лицо руками, не в силах на это смотреть.
Джейн, напротив, с удовольствием следил за происходящим и в предвкушении ухмылялся.
Зои сокрушенно покачала головой.
– Ну да, Мэл, – прошептала она. – Выбери самого высокого и злого. Ничего ведь не случится, верно?
26
Мэлу казалось, что это логично – выбрать самого большого и самого злого. Нападать на того, кто меньше, – нечестно. Нападать на того, кто равен ему по силам, – разумно, но не произведет нужного эффекта.
Он хотел поднять шум, сделать так, чтобы его заметили. А большие, мускулистые мужчины с татуировками на головах не любят, когда чужаки подходят к ним и устраивают скандал.
Он был уверен, что Голова-Татуха не сдастся без боя.
Не доходя пары метров до своего предполагаемого противника, Мэл сделал вид, что споткнулся. Поднос вылетел у него из рук. Мэл предусмотрительно оставил на нем половину своей порции, и теперь она разлилась по Голове-Татухе. Бурые и желтые пищевые комочки ровным слоем покрыли его разноцветную голову и потекли по сине-серому комбинезону. Поднос с лязгом упал на пол.
– Какого!.. – завопил Голова-Татуха, вскакивая с места и глядя по сторонам. – Какая тварь это сделала? – рявкнул он и ткнул пальцем в Мэла: – Это ты?
Внезапно все в столовой затихли. Люди поворачивали головы, широко раскрывали глаза.
– Ага, – ответил Мэл, стараясь улыбаться как можно более презрительно. – Упс. Руки-крюки. Ты же не против, да? У меня просто ноги заплелись. Ты хотел добавки и теперь ты ее получил.
Голова-Татуха, казалось, сейчас закипит от ярости. Его глаза выкатились из орбит, он покраснел. На виске забилась жилка.
«Ну вот, начинается, – подумал Мэл. – Сейчас он попытается мне врезать».
Мэл встал поустойчивее, готовясь к драке.
И вдруг Голова-Татуха сдулся и побледнел. Он стер с себя часть так называемой запеканки и страдальчески улыбнулся.
– Ну да, бывает, – сказал он. – Ничего страшного. Пойду умоюсь, возьму чистую одежду в прачечной.
Мэл заморгал.
– Что?
– Ты же не нарочно, – предельно рассудительным тоном ответил Голова-Татуха. – Я и сам растяпа.
– Нет, погоди. Минуточку… – протянул Мэл в замешательстве. – Я опрокинул на тебя поднос с этой фигней, а тебе хоть бы что?
– Я… – Голова-Татуха сделал глубокий вдох, успокаиваясь. – Я не злюсь. Без обид, приятель. – Он протянул Мэлу руку.
Мэл недоверчиво посмотрел на нее.
– Ты вообще на меня не злишься? Ты не в ярости? Не хочешь мне врезать?
«Да, хочу», – сказали глаза Головы-Татухи.
– Не-а, – ответил верзила. – О нет, сэр. Зачем? Ты вроде нормальный парень. Да, ты совершил ошибку, но потом извинился.
– Нет, не извинялся.
– Ну, практически.
Тут до Мэла наконец дошло, в чем тут дело.
Голова-Татуха просто мечтал устроить драку – но не смел. Он знал, что за нее придется расплачиваться, а потерять репутацию он боялся меньше, чем попасть в руки «регуляторов».
Вся эта затея оказалась куда более сложной, чем предполагал Мэл.
Первый удар должен нанести Голова-Татуха. Это важно. Нельзя допустить, чтобы Мэл выглядел смутьяном; все должно выглядеть так, словно он – невинная жертва, отражающая атаки агрессора. Тогда «регуляторы» не слишком сильно его побьют и, возможно, даже его пожалеют. По крайней мере, он на это надеялся.
А это означало, что он должен спровоцировать Голову-Татуху – но так, чтобы никто не принял это за провокацию.
– Забавно, – сказал Мэл.
– Что именно? – спросил Голова-Татуха.
– Ну, когда такого парня, как ты, выставляют идиотом… а именно на него ты и похож, если по тебе течет это варево… он обычно выбивает все гоу ши из обидчика. Так и должно быть. Но ты ведешь себя смирно, словно ягненок. Поздравляю тебя с этим. Кто-то назовет это трусостью, а, по-моему, это самообладание. Знаю, его легко принять за трусость, но они слегка друг от друга отличаются.
Верзила нахмурился. Слово «трусость» он уже услышал дважды, и это ему совсем не нравилось.
– Прекрасная точка зрения, – сказал он, – и до некоторой степени я с ней согласен.
– Думаю, ты совсем не привык к тому, чтобы тебя называли большим жирным трусом.
– Такое прозвище не пришлось бы мне по душе.
Было видно, что здоровяк испытывает огромное напряжение. Он оскалился и – похоже, сам того не замечая – сжал кулаки.
– И я не стану так называть человека, – сказал Мэл, – хотя человек, который дает задний ход, если может за себя постоять, по определению является трусом.
– Мне. Кажется. Что. Ты. Должен. Умолкнуть.
Голову-Татуху раздирал внутренний конфликт. Все жилы в его теле напряглись. Желание броситься в драку становилось почти непреодолимым.
Еще немного, и он взорвется. Еще разок его подколоть, и все.
– «Бесхребетная тварь», – сказал Мэл. – В наше время уже нечасто так говорят, верно? Человек, которому не хватает храбрости. Вот еще одно выражение: «кишка тонка». Похоже, есть целая куча терминов для человека, который не может дать сдачи. К счастью, ни один из них к тебе не относится – ведь в данной ситуации ты ведешь себя весьма достойно. Мало кто стерпел бы такое. Большинство со стыда бы сгорели, если бы…
И тут – наконец-то – это произошло. Не в силах сдержать свою ярость, Голова-Татуха бросился на Мэла, размахивая кулаками.
27
Мэл успел поднять руку и отразить первый удар, но сразу за ним последовал второй – прямой в челюсть. Его Мэл блокировать не смог; он пошатнулся, и в голове у него зазвенело.
Собравшись с силами, он сблизился с противником и провел несколько неплохих ударов по корпусу – неплохих, но, похоже, они не оказали никакого эффекта. Мощное тело Головы-Татухи просто поглотило их. Мэл провел апперкот, но противник как ни в чем не бывало заключил его в медвежьи объятия и прижал Мэла к стене. Мэл сцепил руки вместе и принялся колотить Голову-Татуху по голове и плечам. Здоровяк рычал, осыпая Мэла оскорблениями на смеси английского и китайского.
Все остальные заключенные вскочили и одобрительно заревели. «Дра-ка! Дра-ка!» – скандировали они, размахивая кулаками. Такую потасовку нечасто можно было увидеть в исправительном учреждении № 23, и от этого она становилась еще более увлекательной и драгоценной. Наконец-то они могли выплеснуть всю накопленную агрессию, все подавленное раздражение. Люди ничего не могли с собой поделать: это было похоже на прорыв плотины. Двое драчунов стали гладиаторами, которые позволяли всем остальным дать выход своим обидам и вражде. В течение нескольких прекрасных минут заключенные могли посмотреть на то, как эти двое борются, колотят, мутузят, дубасят друг друга – то есть фактически делают все то, что остальные хотели сделать, но не решались.
Голова-Татуха усилил нажим, и у Мэла затрещали ребра. Ему становилось все тяжелее дышать, и он понял, что серьезно просчитался. Может, этот человек действительно создал свои мышцы в качалке, но они все равно были сильными и вполне годились для того, чтобы кого-нибудь задушить.
Оставалось только одно средство. Мэл ударил противника головой в переносицу.
Ничего не вышло: тот даже не вздрогнул.
Тогда Мэл ударил Голову-Татуху ладонями по голове за ушами. Здоровяк разжал хватку и пошатнулся: Мэл попал в важные нервные узлы, тем самым вызвав у противника головокружение и дезориентацию.
Временное головокружение и дезориентацию. Голова-Татуха быстро пришел в себя и снова кинулся на Мэла, наклонив голову словно бык. Мэл, который пытался перевести дух, сумел лишь ухватиться за Голову-Татуху. Тот поднял его в воздух и врезался вместе с ним в стол (задняя часть Мэла испытала сильную боль), после чего противники упали на пол.
Через несколько секунд Голова-Татуха уже сидел верхом на Мэле, навалившись на него всем телом. Это была совсем не та позиция, в которой Мэл мечтал оказаться. Как он ни извивался и ни ерзал, высвободиться он не мог. Он оказался во власти Головы-Татухи, который обрушил на Мэла град ударов. Мэл мог лишь смягчать, но не отбивать их. Удары один за другим пробивали его защиту и попадали в цель.