– Мэл? – мрачно спросил Джейн.
– Мэл? – с надеждой спросил Саймон.
Взгляд больших глаз Медоуларк устремился на Мэла. Она сложила ладони под подбородком – видимо, прекрасно понимая, что сейчас похожа на очаровательного мультяшного персонажа.
Мэл пожал плечами и громко вздохнул, словно смиряясь судьбой.
– Ладно. Она пойдет с нами.
– Спасибо! – воскликнула Медоуларк.
Она бросилась на Мэла, разведя руки в стороны, но от объятий он уклонился.
– Девочка, не обижайся, но если тебе кажется, что моему лицу сейчас плохо, поверь – ребрам в десять раз хуже.
– Ладно. Извини, не знала.
Мэл повернулся к Саймону:
– Есть одно «но».
– Разумеется, – вздохнул Саймон.
– Если она будет нас замедлять, осложнять нам жизнь, с этим разбираетесь вы.
– Понял.
– Все ясно?
– Абсолютно.
– Отлично, – сказал Мэл. – Ну что, идем. Зои, возьми еще один термокостюм. Джейн, открой внешнюю дверь – как можно медленнее и тише. Затем все толкаем «крепыша». Придется попотеть.
39
Дверь, негромко грохоча, покатилась вбок. Мэл включил нейтральную передачу, затем вылез из кабины «крепыша» и стал толкать машину вместе с остальными.
Поначалу «крепыш» упирался, но затем он неохотно позволил вытолкать себя из гаража задним ходом. Пластины на гусеницах стучали по бетонному полу, но затем их заглушил снег.
Лица тех, кто толкал машину, были закрыты масками, но напряжение читалось по глазам. А в глазах Мэла была еще и боль.
Они развернули «крепыша» так, чтобы его передняя часть была обращена прочь от здания. Зои и Джейн выкатили прицеп и подцепили его к крюку в задней части «крепыша». Затем Джейн закрыл за ними дверь.
Заснеженная земля сверкала в свете полной луны. Звезды холодно блестели. Мир был двухцветным – черным и серебристо-белым, и каждая деталь казалась ажурной.
Немного отдохнув, четверо членов экипажа «Серенити» и Медоуларк собрались с силами и продолжили работу.
Толкать «крепыша» – вместе с прицепом, наполненным топливом и провиантом – оказалось не просто тяжелой работой, как предсказал Мэл, а суровым испытанием, новым подвигом Геракла.
Поначалу, правда, все было не так уж и плохо. Они катили «крепыша» по колее, которую он уже проложил между исправительным учреждением и складом. Утрамбованный снег был достаточно твердым и поэтому не оказывал особого сопротивления.
Но дальше начался более пушистый, только что выпавший снег. Машина постоянно застревала, и когда ее не удавалось сдвинуть с помощью грубой силы, группе приходилось выкапывать ее гусеницы из-под снега с помощью лопат с короткими черенками, которые были прикреплены к машине с помощью скоб. Вскоре беглецы вспотели и запыхались; через их маски вырывались струйки белого пара.
До леса оставалось еще добрых полмили, и быстро приближаться он, похоже, не собирался.
Под безжалостным взором луны они усердно толкали машину вперед, уткнувшись в нее руками, плечами, спинами. Иногда они делали короткие перерывы, которые становились все более частыми. Для того чтобы добраться от ИУ-23 до леса, им понадобилось полтора часа, хотя быстрым шагом они бы дошли минут за пятнадцать.
Наконец, затолкав «крепыша» в лес, они остановились и как один упали на колени.
– Пять минут, – выдохнул Мэл. – Переведите дух, съешьте протеиновый батончик, потом продолжим.
Еще час изматывающей работы, и «крепыш» оказался в глубине леса. Они надеялись, что теперь они смогут запустить двигатель, не привлекая к себе внимания. Исправительное учреждение № 23 уже скрылось из виду за соснами и лиственницами, на ветках которых лежали толстые снежные шапки.
– Так, Медоуларк, – сказал Мэл. – Выходи вперед и покажи, на что ты способна.
Медоуларк забралась на водительское сиденье и щелкнула парой мощных переключателей.
– Аккумулятор подключен. Сначала нужно разогреть спираль конвертера, довести ее до нужной температуры. Если она слишком холодная, никакого зажигания, если слишком горячая – засбоит и отключится. Когда она будет готова, она тоненько запищит словно комар. – Медоуларк похлопала рукой в перчатке по приборной панели. – Давай, чемпион. Ты сможешь.
Джейн подтолкнул Саймона локтем.
– Девчонка разговаривает с машиной как с живым существом, – вполголоса сказал он. – Никого не напоминает?
– Нет, – ответил Саймон, испытывая чувство вины.
– Точно? По мне, так она ведет себя точь-в-точь как Кейли. Она даже слегка на нее похожа. Вот почему она так тебя очаровала.
– Не понимаю, о чем ты.
Медоуларк, не слышавшая этот разговор, указательным пальцем нажала покрытую резиной кнопку. «Крепыш» кашлянул. Захлебнулся. Из выхлопной трубы вырвались газы. Двигатель ожил.
Затем захрипел и умер.
– Обычно он заводится после пары попыток, – сказала Медоуларк.
Скрестив руки на груди, Мэл с сомнением посмотрел на нее.
Медоуларк повторила процесс, и на этот раз двигатель не заглох.
Медоуларк выглядела довольной.
– Прошу, – сказала она с явным облегчением, освобождая водительское сиденье для Мэла.
В прицепе было место для двоих, и еще два человека могли разместиться, хотя и без особого комфорта, в задней части «крепыша», на капоте двигателя.
– Зои, Медоуларк, прицеп ваш, – сказал Мэл. – Он и так тяжело нагружен едой и топливом, но кто-то должен в нем сидеть, а вы весите меньше, чем Джейн и Саймон. Чем меньше загрузка, тем ниже вероятность, что лыжи прицепа застрянут.
Две женщины забрались в прицеп, а Саймон и Джейн залезли на капот.
Мэл сдвинул парные джойстики вперед. «Крепыш» поехал, прокладывая свою колею в снегу.
Мэл осторожно направлял машину между деревьями. Вести ее было не легче, чем шлакоблок. Как и при управлении кораблем, каждый поворот нужно было продумывать заранее. Мэл понял это, когда пару раз едва не врезался в дерево.
Однако на приборной панели оказался встроенный компас, и благодаря ему Мэл мог держать приблизительно курс на север.
«Крепыш» полз по лесу со средней скоростью около десяти миль в час. Где-то далеко впереди, пока невидимые, находились Большие белые горы.
40
Покопавшись в снегу, белый заяц нашел то, что искал – кустик щавеля, – и пощипал крошечные листья растения, время от времени поднимая голову и прислушиваясь. Солнце вставало, и его свет заливал все, словно жидкий мед. У деревьев, окружавших опушку, на которой сидел заяц, росли голубые тени.
Внезапно внимание зайца привлек какой-то звук. Заяц встал на задние лапы и осмотрелся, навострил уши с черными кончиками и пытливо пошевелил носом.
Звук усилился. Это было рычание – неестественное и жуткое. Чем громче становился звук, тем сильнее дрожала земля под зайцем.
Заяц сильно встревожился, но не сдвинулся с места – такая уж у него была привычка. Плотный белый мех идеально маскировал его на снегу, и если заяц замрет, то существо, издающее этот шум, возможно, его не заметит.
Существо появилось на поляне. Такого животного заяц еще никогда не видел. Оно было огромное и черное, словно медведь, но гораздо длиннее и шире, и с сочленением в середине, словно у него был хвост почти таких же размеров, как и тело.
И это животное двигалось прямо на зайца.
В конце концов заяц бросился бежать и спрятался за упавшей веткой. Выглянув из-за нее, он увидел, что черное чудовище пробило себе путь через лес на дальней стороне поляны. Заяц заметил, что на спине животного сидят другие, поменьше. В его маленьком мозгу появились новые мысли: зачем чудовище это делает? Эти существа – его дети? Может, такие чудовища помогают своим зайчатам, нося их на спине?
Когда рев чудовища стих, заяц выбросил все это из головы и снова вспомнил про щавель. Корм – это крайне важно. Весна уже не за горами, а там и сезон спаривания. Зайцу понадобятся все его силы, чтобы затем можно было насладиться несколькими славными днями лета, когда снег уже растаял, когда много зелени и живот всегда набит. Но в данный момент пища была крайне скудной – в основном его рацион составляли мох и лишайники – и на ее поиски уходило много времени.
Он выскочил на поляну, но вдруг справа послышался шорох. У зайца резко заболела лапа; он почувствовал, что его подбросило в воздух, услышал хруст…
А затем – ничего.
Вожаку стаи волков, который убил зайца, достались лучшие куски – задние ноги с сочным, жирным мясом. Их он поделил со своей подругой – главной самкой. Остальные пятеро волков – их дети – рычали и кусались, сражаясь за кости, мозги, внутренности и шкуру.
Да, это были волки, но из-за неудавшегося терраформирования на Атате их размеры увеличились, поэтому даже у самого маленького из них был метр двадцать в холке, а у самого крупного – около полутора метров. Их тощие задние лапы изгибались, как у гончих, а челюсти, как у бульдогов, поражали своей мощью. У них были серовато-белые шкуры и дымчатые оранжевые глаза – настолько темные, что казались практически красными.
Как только с едой было покончено – а один заяц восьми волкам, тем более таким огромным, был на один укус – стая принялась слизывать кровь с морд.
Но вожаку не сиделось на месте. Едкий, чужой запах большого существа, которое пересекло поляну всего несколько минут назад, все еще висел в воздухе. К нему примешивались запахи живых существ из плоти и крови. Патриарх видел, что чудовище сопровождали пять существ, и знал: если их поймать, из них получится хороший обед. Мяса хватит на всех.
Резко тявкнув пару раз, он поднял стаю. Один из его детей, самый молодой самец, встал не так быстро, как хотелось бы отцу, и поэтому был простимулирован легким укусом за ляжку.
Вожак дважды повернулся на месте, показывая, что нужно спешить, а затем направился туда, откуда доносились лязг и рев чудовища. Остальные волки двинулись следом.
Стая осторожно, ритмично мчалась по глубокому снегу, достававшему волкам до брюха. Найти чудовище было легко – как по следам, так и по запаху.