— Доброе утро, миссис Уорд. — Дружелюбный голос Кейси — первое, что я слышу, когда спускаюсь с лестницы, задыхаясь от усталости, но не от гнева.
— Кейси, — пыхчу я, снова надевая туфли на каблуках.
Он оглядывает меня с ног до головы. Одному Богу известно, как я, должно быть, выгляжу. Я даже не потрудилась посмотреться в зеркало, просто взбила волосы и нашпиговала голову шпильками, где, по моему мнению, им следовало быть.
— С вами все в порядке? — спрашивает он.
— Да.
— Поздравляю, — говорит он. Я смотрю на него с тревогой. Джесси не стал бы делиться хорошими новостями с новым консьержем. Он ему не нравится. — Со свадьбой, — добавляет Кейси. — Я не знал.
Я хмурюсь. Ему сказал Джесси? Возможно. Он, вероятно, включил режим уничтожения, защищая свою собственность.
— Спасибо.
Я прохожу мимо него и надеваю очки, прежде чем выйти на солнце, надеясь, что большие линзы скроют большую часть измученного лица.
Джон здесь. Он пожимает плечами, и я качаю головой.
— Я не поеду с тобой, Джон. — Я нажимаю на брелок своей Мини и начинаю пересекать парковку.
— Брось, девочка. Давай не будем начинать. — Его голос звучит низким гулом, хотя он умоляет меня.
— Джон, извини, но сегодня я сама поведу машину, — настаиваю самым твердым тоном, какой только могу выдать.
Это тяжело. Мне снова хочется заплакать. Джесси так зол на меня, но все равно послал Джона отвезти меня на работу. Как обычно, он просто ничего не может с собой поделать. Я останавливаюсь и разворачиваюсь лицом к большому дружелюбному гиганту. Он стоит у капота «Рейнджровера», умоляюще протягивая ко мне свои большие руки.
— С ним все в порядке? — спрашиваю я.
— Нет, девочка, он, мать его, обезумел. Что происходит?
— Ничего, — тихо говорю я, невероятно благодарная, что Джон не знает, почему Джесси сходит с ума. Наверное, ему слишком стыдно за меня, чтобы признаться в этом кому-либо, и он имеет на это полное право.
— Ничего? — усмехается он, но затем его пугающее лицо становится смертельно серьезным. — Это не имеет никакого отношения к тому датскому ублюдку?
— Нет. — Я качаю головой, думая, что Микаэль — еще одна причина, из-за чего Джесси может слететь с катушек.
— С тобой все в порядке? — Его очки по-прежнему на месте, но я знаю, что он смотрит на мой живот. Думает, что-то случилось с ребенком.
Я киваю, рука инстинктивно скользит по васильковому платью и опускается на живот.
— Все прекрасно, Джон.
— Ава, девочка, позволь мне отвезти тебя на работу, чтобы я мог вернуться в «Поместье» и, по крайней мере, сказать ему, что доставил тебя туда в целости и сохранности. — Он указывает на сверкающую груду черного металла.
Мне трудно отказать Джону. Он беспокоится о Джесси и обо мне тоже. При любых других обстоятельствах я бы уступила, но мне нужно разобраться с бывшим, и я не могу дождаться, когда разорву его в клочья.
— Прости, Джон.
Я запрыгиваю в машину и звоню Кейси, чтобы он открыл ворота. У меня нет ни кода от лифта, ни пульта для открывания ворот. Любой бы подумал, что он пытается держать меня в плену. Я оставляю явно раздраженного Джона на парковке «Луссо» и еду на работу.
***
Взгляд, которым я одариваю всех своих коллег, как только вхожу в офис, заставляет их осторожно опустить головы и вернуться к работе. Бессмысленная болтовня и притворное счастье — не то, чем я могу заниматься сегодня. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы как можно быстрее и тише пережить день. Общение с кем бы то ни было — это риск, на который я не могу пойти. Я могу взорваться, и тогда вся моя ярость будет растрачена впустую.
Я спокойно работаю, и единственное, что меня отвлекает, — мое разыгравшееся воображение, которое переключается с того, что сейчас делает Джесси, на то, что я собираюсь устроить Мэтту. Я прекрасно справляюсь, пока Патрик не присаживается на краешек моего нового стола. Я вижу его раньше, чем слышу, чего абсолютно никогда не случалось. Скрип, который я обычно получаю в качестве предупреждения, отсутствует, и это немного сбивает с толку. Мне очень нравился знакомый звук, садящегося на мой стол босса, даже если при этом я задерживала дыхание и молилась, чтобы дерево выдержало.
— Цветочек, введи меня в курс дела. Мы не разговаривали несколько дней. Моя вина, я знаю.
Только не это. Мозг переполнен всем, кроме работы, и я боюсь вопроса о Микаэле. Это лишь отложенная неизбежность, но я не могу обсуждать это сейчас.
— На самом деле, сообщать особо не о чем. — Продолжаю формулировать электронное письмо, над которым пыхчу уже битый час. Мне удалось написать всего две строчки, а это всего лишь обычный запрос на образец у производителя.
— О, значит, все хорошо?
— Да, все, — говорю отрывисто и лаконично, но изо всех сил стараюсь держать себя в руках.
— Цветочек, ты в порядке? — Беспокойство босса понятно, на самом деле он должен сказать мне, чтобы я собралась и ответила ему должным образом.
Я перестаю печатать и поворачиваюсь к своему милому боссу-медведю.
— Прости. Да, я в порядке, но у меня куча дел, с которыми я хочу разобраться до конца дня.
Мысленно аплодирую себе за то, что сумела справиться, произнося свою маленькую речь. Я действительно говорила нормальным голосом, будто мне не терпелось вернуться к работе, отчего Патрик только придет в восторг.
— Превосходно! — смеется он. — Тогда оставляю тебя работать. Буду у себя в кабинете.
Он встает со стола, и впервые за четыре года тот не скрипит, но я все равно вздрагиваю.
— Ава, прости, что беспокою, — встревоженный голос Сэл почти заставляет меня чувствовать себя виноватой.
— В чем дело, Сэл?
Смотрю на нашу простушку, превратившуюся в офисную сирену, и заставляю себя улыбнуться, пока не вижу клетчатую юбку. Она вернулась, а я была так занята утром, бросая на всех предостерегающие взгляды, что не заметила. А также не заметила отсутствие маникюра или топа с круглым вырезом. Или лица, которое выглядит так, будто ей только что сообщили самые ужасные новости. Ее бросили.
— Патрик попросил меня просмотреть все счета, подлежащие оплате. Вот список. — Она протягивает мне распечатку с именами клиентов. — Все выделенные клиенты должны внести оплату в течение недели, и он хотел бы, чтобы вы ненавязчиво напомнили своим клиентам, чтобы мы получили платежи вовремя.
Я хмурюсь и бросаю взгляд на развернутый лист.
— Но срок еще не вышел. Я не могу напомнить им, когда они еще не забыли. — Достаточно неловко гоняться за действительно просроченными счетами.
Она пожимает плечами.
— Я всего лишь посыльный.
— Раньше он никогда не просил нас об этом.
— Я всего лишь посыльный! — рявкает она, и я отшатываюсь в кресле. Затем она разражается слезами.
Мне следовало бы вскочить и успокоить ее, но я просто сижу и смотрю, как она льет слезы на мой стол. Она всхлипывает и шмыгает носом, привлекая внимание всех, включая Патрика, который отважился выйти из кабинета, чтобы посмотреть, из-за чего весь сыр-бор, но при виде плачущей Сэл, поспешно отступает. Том и Виктория сидят, постукивая ручками, и ни один не приходит мне на помощь в моем бедственном положении. Я очень огорчена. Без понятия, что с ней делать, но, поскольку никто другой, похоже, не изъявляет желания ей заняться, это должна сделать я. Опустив развернутый листок бумаги в накопитель, встаю, беру Сэл за локоть и веду в туалет, где набиваю ее руки салфетками и молча жду, пока она возьмет себя в руки.
Через добрых пять минут она, наконец, говорит:
— Ненавижу мужчин. — И это все.
Я улыбаюсь. Наверное, каждая женщина на планете произносила эту фразу в какой-то момент своей жизни.
— Не слишком поладили с…
— Не произноси его имени! — выпаливает она. — Я больше никогда не хочу его слышать.
Это хорошо, потому что я его и не помню.
— Хочешь поговорить об этом?
— Нет, — выпаливает она, вытирая щеки. На салфетке ни капельки макияжа. Она действительно вернулась к скучной Сэл. — Никогда! — добавляет она резко.
Я испытываю облегчение. Мозг все равно не воспринял бы ее слова. Я бы выслушала, но вряд ли помогла бы советом.
— Ладно. — Я потираю ее руку, будто говоря, что понимаю, когда на самом деле испытываю огромное облегчение.
— Он то со мной, то пропадает. То звонит, то не звонит. Что это значит? — Она выжидающе смотрит на меня, будто я могу знать ответ.
— Хочешь сказать, он морочит тебе голову? — решаю принять участие в разговоре.
— Он звонит, когда хочет. А я сижу и жду, когда он позвонит, наши встречи прекрасны, но все, о чем он хочет говорить, — это я. Мои друзья. Моя работа. — Она шмыгает носом еще сильнее. — Когда он уже захочет заняться сексом?
Я давлюсь от смеха.
— Ты переживаешь, потому что он не пытался затащить тебя в постель? — Это большая редкость. Она должна быть рада.
— Да! — Она приваливается к стене. — Не знаю, сколько еще мы сможем разговаривать.
— Приятно, что он хочет узнать тебя получше, Сэл. Слишком многим мужчинам нужно лишь одно.
Она сексуально неудовлетворена? Или сексуально невежественна? У нее вообще когда-нибудь был секс? Не могу себе этого представить, и если судить по тому, как густо покраснели ее щеки, то, думаю, у меня есть ответ. Сэл девственница? Черт возьми! Кстати, сколько ей лет?
Внезапно я более чем готова пуститься в беседу, но из-за двери высовывается голова Виктории, останавливая мою предполагаемую тактику допроса.
— Ава, твой телефон звонит без умолку. — Она не может удержаться, бегло взглянув на себя в зеркало, прежде чем уйти.
— Сэл, мне лучше ответить. — Это может звонить Джесси, и он будет вне себя. — С тобой все будет в порядке?
Она кивает, шмыгает носом и сморкается, прежде чем посмотреть на меня заплаканными глазами.
— Тебе лучше? — спрашивает она.
— Да. — Я хмурюсь, забыв о своих недавних отлучках с работы. Я еще не готова поделиться новостями.