– Ваша кузина, леди Филиппа… – он замолчал, словно не знал, как продолжить.
– Да, что насчет нее?
– Она разделяет вашу неприязнь к браку?
От этого вопроса по спине у Талли пробежала дрожь, предупреждающая об опасности.
– Да, – проговорила она, попытавшись отделаться односложным ответом, но затем ее язык взял над ней верх. – И нет.
– Да и нет? – Мистер Райдер покачал головой. – Кажется, что ваша кузина – леди противоречий.
Если бы вы только знали…
Потом она попыталась ответить так дипломатично, как только могла. В конце концов, Талли была дочерью своего отца.
– Пиппин против замужества, если оно совершается только ради замужества. Она выйдет замуж только по большой любви.
– За того неподходящего кавалера?
Талли опустила взгляд на траву.
– Нет. Это невозможно.
– Тогда мне жаль ее.
– Так же, как и мне, – ответила Талли, оковы ответственности сомкнулись вокруг нее, в сочетании со страхом того, что произойдет теперь, когда дом заполнен гостями. Но вместо того, чтобы задерживаться на этом, она проговорила: – На самом деле, мы с Пиппин в данный момент пишем пьесу как раз на эту тему. «Слезы Елены, или Моральная дилемма леди».
Мистер Райдер резко остановился, каблуки его сапог погрузились в гравий.
– Вы пишете пьесы?
– Да, полагаю, что уже упоминала об этом, – сказала девушка, подняв голову и увидев, как Фелисити неистово машет ей рукой, чтобы она поторопилась и помогла ей приветствовать гостей.
Под страхом смерти Талли не сделала бы ни одного шага вперед, и все, что она могла – это остаться на месте, а не поджать хвост и помчаться обратно к руинам.
– Пиппин и я, мы написали несколько пьес, – сумела выговорить она. – Собственно, прямо сейчас одна из них рассматривается к постановке лондонской компанией – хотя, по очевидным причинам, мы и не получим публичного признания.
– Конечно, – прошептал он, его взгляд тоже не отрывался от прибывающих гостей. В его глазах светилась расчетливость – как будто он взвешивал и измерял каждого человека, как только они выходили из экипажей. Словно отмечал их в каком-то неизвестном списке.
Она неоднократно видела, как то же самое делал ее отец, как если бы он составлял каталог всех и вся вокруг него. Фелисити обладала таким же талантом, но все же применяла его для собственных целей.
Но с чего бы мистеру Райдеру волноваться, кто есть кто среди гостей? То есть, только если он не искал…
Мисс ДеФиссер! Внутри у Талли все сжалось от неудовольствия. То же самое она ощущала каждый раз, когда встречала их старую школьную подругу, мисс Сару Браун. И это не имело смысла, потому что мисс Браун являлась гнусной павлинихой, а мисс ДеФиссер Талли даже не знала.
За исключением того, что эта девушка была предназначена для…
– Тем не менее, написать пьесу, мисс Лэнгли, – говорил мистер Райдер. – Это значительное достижение. Могу я прочитать ее?
Она настолько погрузилась в свои размышления, воображая его вместе с мисс ДеФиссер, что не вполне поняла, о чем он спрашивает.
– Прочитать что, сэр?
– Вашу пьесу, конечно. – Мистер Райдер слегка поклонился. – Для меня будет честью прочитать ваш труд.
Талли покачала головой.
– Господи, нет! Она едва ли подходит для… для…
– Для юной леди, может быть? – Мистер Райдер покачнулся на пятках, его брови сошлись под таким углом, что это означало только одно – он поддразнивает ее.
Поддразнивание! Да еще и от викария. Легкий озноб пробежал по ее рукам, словно предвестник гусиной кожи.
– Неужели вы написали что-то безнравственное, мисс Лэнгли? Что-то такое, о чем вам придется пожалеть? Что-то предосудительное, что я могу обнаружить на ваш счет?
В этот раз Талли затрепетала. Нет, вздрогнула. С головы до подметок туфелек.
– Обнаружить? – сумела прошептать она. – Я сомневаюсь в этом, сэр.
Он наклонился ближе.
– А я нет. Думаю, что у вас есть некие очень возбуждающие тайны, мисс Лэнгли, которые я с удовольствием раскрыл бы.
Талли ощутила, как у нее внутри все опустилось. Тайны? Раскрыл бы? Эта беседа начала принимать более обескураживающий оборот, чем идея стать женой викария. Потому что внезапно мистер Райдер больше не выглядел безобидным, с проповедями Фордайса и ужасной помадой.
На его месте очутился мужчина, способный раскрыть ее строжайшие секреты.
Ее внутренности в панике сворачивались в узел, потому что одновременно девушка осознала, что с одинаковой силой и страшится раскрытия своих тайн, и стремится к тому, чтобы он попытался.
Испытал ее. Раскрыл ее секреты.
– Полагаю, я нужна сестре, – проговорила она, поворачиваясь, чтобы сбежать, и едва не попала под экипаж.
Мистер Райдер поймал Талли, удержав за локоть, прежде чем рассеянный кучер переехал ее. Величественный экипаж остановился перед ними, лошади пританцовывали и гарцевали, кучер усталой рукой устанавливал тормоз.
И все это время мистер Райдер крепко держал ее. От его прикосновения, спокойного и сильного, по ее рукам и ногам пробежали волны желания. Почему же он действует на нее подобным образом?
– Скажите мне, мисс Лэнгли, – спросил он, – есть ли в вашей пьесе поучение по поводу искусства любви? Такое, которое смогло бы вдохновить даже меня? – Его голос дразнил, искушал ее. Раздувал пламя, которое он зажег прошлой ночью, словно снова ласкал ее шею, целовал губы, прикасался к ней…
Дверь экипажа распахнулась и вниз начала спускаться молодая леди.
– О, мисс Талия! – воскликнула она. – Не может быть! Вы строчите еще одну из ваших чудовищных пьес. Что ж, вы можете отложить перо, потому что у меня есть для вас занимательнейшая история, которая заставит поблекнуть все, что вы себе воображаете.
Ларкен поднял голову и посмотрел на молодую леди, выбирающуюся из экипажа, и его охватил ужас при мысли, что эта «девица» может оказаться мисс ДеФиссер. Если это не будет достаточной причиной, которая заставит его стремглав броситься в Лондон, то лучшей он просто не знает.
– О, как глупо с моей стороны, – проговорила она, протягивая Ларкену руку, которую тот взял. – Я должна была сказать «мисс Лэнгли», ведь теперь ваша дорогая сестра замужем. Теперь вы в семье старая дева, не так ли? – Пока она спускалась, ее губы кривились в злорадной усмешке, которая исчезла, когда девушка бросила на него взгляд и осознала, кто держит ее руку. Она быстро отдернула пальцы, сморщив нос так, словно уловила запах помады.
– Старая дева? – заявила Талли, выпрямляя спину, пока говорила. – Разве вы не согласны, что в этом мы с вами похожи, мисс Браун? Обе – старые девы, не так ли?
Ларкен за свою жизнь побывал в нескольких ужасных переделках, но ни в одной из них не было такого напряжения, как во время этой встречи двух мисс. Ему показалось, или этот обмен любезностями напоминал тот случай, когда изнеженная домашняя кошка шипит на одичавшую бездомную?
Он внимательно посмотрел на украшенное розовыми фестонами создание, стоящее перед ним, и подавил – насколько ему это удалось – дрожь, пробежавшую по спине. Что ж, если чему-то и можно было радоваться, так это ее имени. Мисс Браун. А не мисс ДеФиссер. По крайней мере, на него не взвалят эту су... – гм, мисс – на следующие несколько дней.
Как бы то ни было, мисс Браун приняла властную позу, бросила взгляд на величественный дом перед ней и фыркнула, словно все это было замечательно, но не дотягивало до ее стандартов.
– По крайней мере, у вас есть ваша дражайшая кузина, чтобы коротать дни, потому что я не могу представить, каким образом она когда-либо сумеет выйти замуж. Моя ситуация, с другой стороны, вполне многообещающая, с моим наследством и незапятнанным добрым именем. – Она посмотрела на Ларкена и, за один взмах ресниц, сочла его нестоящим внимания.
Он мог бы усмехнуться, но это, вероятно, не вполне соответствовало роли викария.
Исключив его из рассмотрения, мисс Браун продолжила изводить мисс Лэнгли взглядом, который можно было бы счесть искренним, если бы не в нем не светилась злоба.
– Бедная, бедная леди Филиппа. Многие говорят, что позор совершенно запятнал ее добродетель. – Она повернулась к матроне, выходящей из экипажа вслед за ней. – Разве это не так, маман? Я о том, что бесчестье леди Филиппы все еще служит темой многих пересудов в Лондоне.
Ларкен скорее ощутил, чем увидел, как мисс Лэнгли ринулась мимо него, и схватил ее сзади за юбки, улыбнувшись через плечо мисс Браун с самым невозмутимым выражением лица, какое только смог изобразить, продолжая крепко удерживать мисс Лэнгли.
Не смутившись, мисс Браун продолжила.
– Хотя я в них не участвую. Я нахожу подобные разговоры слишком неприятными, потому что так глубоко сожалею о ее бесчестье. Очень глубоко.
Ларкен подумывал о том, чтобы отпустить мисс Лэнгли и дать ей свободно разобраться с этой гарпией, но представил себе, что подобный скандал только даст мисс Браун еще больше поводов для сплетен – то есть, после того, как она встанет с постели после трепки, которую получит.
К его восторгу на помощь пришел Брут, выскочивший из-под одного из фургонов и вцепившийся в отделанное лентами украшение на подоле платья мисс Браун.
– А-а-а! – закричала противная девица, отпрыгнув назад и приплясывая на носочках в попытке стряхнуть маленькое животное. Но Брут, верный своей породе, висел на платье до тех пор, пока не оторвал свою добычу, а затем помчался прочь, с высоко поднятой головой и лентами, развивавшимися по ветру, словно скакун, который только что выиграл дерби11.
– О, остановите его! – воскликнула мисс Браун. – Он убежал и испортил мое платье.
Ларкен опустил взгляд вниз, на подол ее платья, и, по правде говоря, не смог различить то место, где были оторваны ленты, потому что этих проклятых штучек там было нашито слишком много.
– Талли! – с упреком проговорила герцогиня, выступая вперед, чтобы поприветствовать гостей и загладить это далеко не идеальную встречу. – Пожалуйста, усмири его, хорошо?