– Благодарю вас, милорд, – ответила та, подходя к нему и оставляя Ларкена и Талли наедине.
Почему он не уехал? Талли думала, что весьма убедительно лгала и заставила его поверить в то, что Дэшуэлл ускользнул, и что ему нет необходимости оставаться, но, очевидно, этот человек не поверил ей.
Совершенно не по-джентльменски, размышляла девушка, ощущая лишь небольшую досаду. Потому что это также означало, что в течение еще несколько часов ей придется сдерживать его, чтобы он не узнал правду.
Ничуть не помогло и то, что в тот момент, когда он взял Талли за руку, жар его пальцев проник сквозь ее перчатки и все ее внутренности растаяли от желания.
Сделав вдох, чтобы успокоиться, Талли попыталась придумать что-нибудь, чтобы обмануть себя и заставить поверить, что он ей совершенно безразличен.
Она сможет это сделать. Она сможет солгать себе. А потом девушка посмотрела в полные страсти глаза Ларкена и поняла, что этой ночи суждено стать длинной и опасной шарадой, потому что теперь она верила себе не больше, чем он верил ей.
Глава 15
Ларкен смотрел, как Талли спускается вниз по лестнице и ощутил непривычный толчок – о, в том, что напряглись его чресла, не было ничего незнакомого, но вот толчок в сердце – с этим он никогда раньше не сталкивался.
Черт возьми. Каким образом этой женщине удается выглядеть еще прекраснее, чем тогда, когда он держал ее в объятиях прошлой ночью? Но увидев, как она, спотыкаясь, спускается по ступеням, краснея при каждом неверном шаге, Ларкен едва не бросился вперед, чтобы помочь ей.
Помочь своему врагу, напомнил ему насмешливый голос.
И как бы Ларкену не хотелось провести этот вечер, разгоняя неизбежную толпу воздыхателей, готовых захлестнуть сестру герцогини, но ему нужно было убедиться, что она не будет стоять у него на пути, чтобы он смог завершить свое задание.
Конечно, Талли заявила ему, что его услуги больше не потребуются, откровенно намекнув, что Дэшуэлл уже далеко от Холлиндрейк-Хауса, но барон не поверил ей. О, да, прошлой ночью его внимание отвлекли, но охранники и лакеи, расставленные, чтобы вести неукоснительное, хотя и скрытое от глаз наблюдение за пиратом, все находились на своих постах и никто из них не видел ничего неожиданного.
Кроме того, что один из них заметил, как мистер Хартуэлл тайком провел в дом какую-то старую сводню.
– Это никому не повредит, не так ли, хозяин? – сказал лакей, подмигнув и подтолкнув его локтем.
Нет, согласился Ларкен. В этом нет никакого вреда, особенно тогда, когда это означает, что Дэшуэлл все еще здесь, и сегодня ночью, если его инстинкты не лгут, американец сделает свой ход посреди всеобщего хаоса и неразберихи.
И чтобы закончить свою работу, Ларкену нужно как-то отвлечь Талли. Он с радостью продолжил бы в той же манере, как она отвлекла его – отнес бы ее в свою постель и провел еще одну ночь в ее объятиях, но этот план действий чреват опасностью.
Для его сердца.
Нет, лучше устроить так, чтобы Талли была занята всю ночь, а сам он смог ускользнуть. И с этой целью Ларкен уже привел в действие собственные планы.
– Мисс Лэнгли, – прошептал он, взяв ее за руку и склоняясь над ее пальчиками.
Барон готов был поклясться, что девушка вздрогнула, когда их пальцы переплелись, что означало…
Ничего, сказал он себе, пока вел ее в бальный зал.
– Вам не нужно держать меня за руку, сэр, – прошептала ему Талли в то время, как они проходили мимо хозяина и хозяйки дома. – Я знаю дорогу в бальный зал.
– Ах, но я настаиваю, – заявил ей Ларкен. – После того, как вы в течение последних дней любезно заботились о моих интересах, это самое меньшее, что я могу сделать. Кроме того, у меня есть для вас сюрприз.
Девушка искоса бросила на него подозрительный взгляд, когда они вошли в переполненный бальный бал. Ларкен остановился, Талли пошатнулась и тоже замерла на месте.
– Вот и он, – сказал он ей, кивнув куда-то в сторону, за ее плечо.
Она повернулась, и барон пожалел, что Талли стоит к нему спиной, и он не может видеть удивление и ярость в ее глазах.
Потому что там стоял лорд Норридж, готовясь взять ее за руку. А позади него еще четыре других джентльмена и наследника, ожидавшие своей очереди, чтобы очаровать прелестную мисс Лэнгли.
Ларкен наклонился и прошептал ей на ухо:
– Я знал, что вы немного беспокоитесь насчет этого вечера, в отношении танцев и всего прочего, так что я взял на себя смелость заполнить вашу карточку пятью самыми неуклюжими партнерами, каких только можно было найти.
Талли резко обернулась, и он подумал, что ему придется добавить еще и умение боксировать к списку ее талантов, потому что ее рука сжалась в крепкий кулак.
– Не нужно благодарить меня, мисс Лэнгли. Это самое меньшее, что я мог для вас сделать.
– Но… но… – бормотала Талли, когда он передавал ее лорду Норриджу, а тот уводил ее (хм, более точно, тащил ее) к танцевальной площадке, совершенно не подозревая о нежелании своей привлекательной партнерши.
Ларкен покинул бальный зал, готовый покончить с этим назначением. Теперь ничто не могло остановить его, и он будет далеко от этого безумия еще до того, как нанятый оркестр возьмет последнюю ноту.
Последнюю ноту. На мгновение он заколебался, пораженный тем, что обнаружил у себя желание быть там и слышать последние затихающие звуки музыки, и держать в объятиях светловолосую мисс, со звездами в глазах и поцелуями, полными страсти, когда она станет извиняться за то, что провела всю ночь, наступая ему на ноги.
Нет, вместо этого последняя нота застанет его далеко отсюда. С кровью на руках и ее вечной ненавистью за то, что он сделал.
Но выбора не было. Дэшуэлл должен умереть, а Ларкен никогда не сможет вести ту обычную жизнь, которую дураки вроде Норриджа и всех остальных принимали как должное.
– Возможно, – тихо пробормотал он, поднимаясь по лестнице, – я и есть дурак.
Рука Ларкена легла на задвижку двери и, сделав глубокий вдох, он взглянул на пистолет, который держал в другой руке. Он не сомневался, что леди Филиппа и Талли прячут Дэшуэлла в своих комнатах, и теперь, когда все поглощены балом, ему выпал шанс закончить свою миссию.
И все же барон медлил. Капитан Дэшуэлл. Приватир. Шпион. Бедствие для английских купцов и флота.
Дэшуэлл не стал бы колебаться перед тем, как убить тебя, подтолкнул его насмешливый голос. Кроме того, как будто этот человек не завел себе врагов по эту сторону Атлантики и даже дальше…
Черт возьми, словно сам Пимм шептал ему эти слова на ухо.
И все-таки, когда он уже налег плечом на дверь, что-то остановило его. Голос. Чистый и искренний.
Неужели это честно – убить безоружного человека? Он не убил бы тебя, если бы ты был беззащитен… Ларкен мог почти видеть, как она стоит перед ним, руки сжаты в кулаки возле бедер. Это убийство, просто и ясно.
Так и есть. Но такова была и война. И его долг – заниматься делами короля. Не важно, куда после этого попадет его душа.
Так что Ларкен распахнул дверь и ворвался в комнаты, с пистолетом наготове, стирая из сознания остатки мешающей, шепчущей совести.
В прихожей было темно, так же, как и в комнате, кроме нескольких зажженных свечей на столе и мягкого света углей в камине.
В широком, удобном кресте рядом с каминной решеткой сидела и вязала старая женщина. И рядом с ней, в корзинке, спал Брут.
– Шшш, – прошептала старушка, даже не поднимая глаз от своей работы. – Я не буду нести ответственность за ваши сапоги, если вы разбудите эту дьявольскую собаку. – Ее пальцы замерли, обмотанные красной шерстью, и она подняла на него взгляд, ее щеки под белым кружевным чепцом напоминали розовые яблоки. – Ах, я так и думала, что могу встретиться с вами сегодня вечером. Пришли за ним, не так ли?
Тетушка Минти. Так она существует на самом деле. Ларкен начинал было думать, что она всего лишь мираж, за которым скрывался Дэшуэлл.
– Что ж, не стойте там с открытой дверью, я не выношу сквозняков, – пожаловалась она. – Мерзну с самой зимы – такая была ужасная зима, не так ли? Снега навалило столько, что я даже не могу вспомнить, когда такое было. И река вся замерзла. И моя кровь тоже словно замерзла, вот так, и все никак не оттает.
Сказать по правде, барон был захвачен врасплох, как этой тихой домашней сценой, так и ее совершенным равнодушием к его грозному вторжению, но это остановило его лишь на минуту, и он прошел мимо старушки и отправился обыскивать комнаты, смежные с этой главной гостиной.
– Вы не найдете его здесь. Он ушел некоторое время назад, – крикнула она ему вслед.
Ларкен вернулся в гостиную и несколько мгновений наблюдал за тем, как она вяжет, за ритмичным, почти гипнотическим движением ее пальцев.
– Я вам не верю.
Тетушка Минти пожала плечами, словно у нее было занятие получше, чем спорить с ним. Затем она склонила голову набок и уставилась на него.
– Рада, что вы объявились. Есть одно дело, которое я хочу обсудить с вами.
– Со мной?
Вязание упало ей на колени.
– Ну, не стану же я обсуждать дело с этой зверушкой, с чего бы вдруг? – проговорила она, кивнув в сторону Брута.
– У меня нет времени на пустую болтовню, – ответил Ларкен, поворачиваясь, чтобы уйти.
– И что же именно вы намереваетесь сделать?
– Найти его, – бросил он через плечо, его рука легла на задвижку двери.
– Хмм. – Спицы снова защелкали. – Это не насчет него. А насчет моей Талли-девочки.
Эти слова остановили Ларкена. Талли. Он опустил голову и покачал ею.
– Это трудно. Невозможно.
В ответ тетушка Минти предпочла фыркнуть еще раз.
Да, он предполагал, что это далеко не ответ. Но барон не собирался вступать в дискуссию по поводу своего сердца и желаний с бывшей карманницей, и не важно, что она выглядела как чья-то любимая и достойная доверия бабушка.
– У меня нет времени… – начал он, открывая дверь.