Однажды случилась сильная гроза. Напуганные громом, дети льнули к воспитателю. На Санхёна внимания не хватило, и он спрятался за страницами любимой сказки и перечитал ее несколько раз. Тогда-то к нему и подошла Ха Чаэ, из ее глаз ручьем текли слезы – наверное, тоже не досталось места около воспитателя. Чаэ села рядом с Санхёном и попросила почитать ей вслух. Он не мог выразить словами свою радость от того, что его одиночество скрасила Чаэ, поэтому постарался вложить в чтение всю душу. Когда в истории появлялся тигр, мальчик принимался рычать, а если говорилось про зайчика, начинал прыгать по всей комнате. Каждый раз, когда менялась его интонация, Ха Чаэ звонко смеялась. А Санхёну очень нравился ее смех. С того дня они стали неразлучны. И их дружба длилась вот уже тридцать с лишним лет.
Санхён каждый раз удивлялся правдивости статей в интернете. В них говорилось, что построить дружбу между мужчиной и женщиной можно, только если один из пары влюблен в другого. Все было именно так. Санхён любил Чаэ. И только это помогало им сохранять дружбу.
Санхён включил ноутбук. Одна из папок на рабочем столе называлась «Рыжеухий бюльбюль»[3]. Он кликнул на эту папку. В ней он держал фотографии Ха Чаэ за все эти тридцать лет. На некоторых снимках они были вместе с Санхёном, на некоторых – она одна. Бережно взращиваемая им любовь хранилась в этой папке. Однажды он покажет эти фото женщине и сделает предложение, лишь бы наступил тот день, когда она посмотрит на него не как на друга, а как на возлюбленного. Но сейчас планы Санхёна немного изменились. Он твердо решил, что если победит в борьбе с вирусом М3, то обязательно признается в своих чувствах. Жизнь очень коротка и скрывает много разных сюрпризов, поэтому больше ждать было нельзя. Ведь любовь возможна, только если ты жив.
Санхён закрыл папку «Рыжеухий бюльбюль» и открыл другую – «Серая неясыть»[4]. В этой папке хранились все статьи и материалы о вирусах, а также документы, составленные им за время работы в больнице. Санхён отобрал материалы, имеющие отношение к вирусу М3. Началось полноценное сражение.
3
В восемь часов вечера в полевом госпитале произошел сбой в электросети. Многие приборы на время вышли из строя. И в их числе самый важный – аппарат искусственной вентиляции легких в реанимационном отделении.
Из реанимации послышался странный крик. Чхихун, который рылся в ящиках в поисках свечей, прибежал туда быстрее всех. В темной палате заходился в приступе управляющий Чин. Он задыхался и был похож на наркомана во время сильнейшей ломки. В слабом свете аварийной лампы было видно, что он грубо вырвал иглу капельницы, и теперь из раны на его руке сочилась кровь. Чхихун запрыгнул на пациента и прижал его руки к кровати. Но его сил не хватало, чтобы усмирить Чин Ёнсу. Как назло, другой врач-мужчина сейчас тоже лежал в изолированной палате с подозрением на вирус.
– Успокоительное! – крикнул он медсестре Ха, которая подоспела чуть позднее. Она была одета в защитный костюм.
– Поняла!
Медсестра Ха убежала за медикаментами. Из-за двери отделения послышался крик вооруженного солдата, который спрашивал, что случилось.
– Не входите! Вы можете заразиться! – выкрикнул Чхихун. И, не подумав о защите, рискуя заразиться сам, он всем телом навалился на управляющего Чина и держал его за обе руки. – Это поле боя для врачей. Я здесь сам все проконтролирую, просто поскорее восстановите электричество!
В это время управляющий Чин широко раскрыл глаза и, как дикое животное, впился в руку врача зубами. Чхихун скорчился от боли, но не выпустил пациента. Прибежала медсестра Ха и поставила Чин Ёнсу укол с успокоительным. Наконец управляющий Чин ослабил хватку. Чхихун, совершенно позабыв о своей ране, сразу же схватился за стетоскоп.
– У него слабый пульс. – Нахмурившись, Чхихун слушал сердцебиение потерявшего сознание Чин Ёнсу.
– Вас укусили? – крикнула медсестра Ха, увидев следы от зубов на руке врача.
– Мешок Амбу, срочно! Раз, два, три! Раз, два, три!
Чхихун положил руки на грудь управляющего Чина и начал сердечно-легочную реанимацию.
– Вас же укусили! – Медсестра приставила ко рту пациента аппарат и, подстроившись под ритм Чхихуна, начала искусственное дыхание.
В этот момент в палату вошла Моён в защитном костюме. Она увидела кровь, капающую с руки Чхихуна, и громко спросила:
– Что случилось? Ты в порядке?
– Пожалуйста, не разговаривайте со мной. Мне тяжело. Раз, два, три!
Со лба Чхихуна струился пот. Он ничего не слышал и думал лишь о пациенте, лежавшем перед ним. Второй раз он не сбежит, не бросит человека в опасности.
Наконец электричество в полевом госпитале было восстановлено. Лампы загорелись, и все оборудование, включая аппарат искусственной вентиляции легких и аппараты, отслеживающие показатели пациента, заработали. К счастью, сердечный ритм Чин Ёнсу тоже пришел в норму.
Моён обеспокоенно позвала Чхихуна. Врач, с отсутствующим видом проверявший показатели пациента, повернулся на ее голос.
– Ты же знаешь, что из-за укуса вероятность заражения увеличивается? – спросила Моён, нанося на рану дезинфицирующее средство.
– Да… – кивнул Чхихун.
– И ты знаешь, что, если бы не ты, этот пациент бы умер? – Моён наложила на руку Чхихуна повязку.
Тот не ответил.
– Ты стал настоящим врачом. Я возьму у тебя кровь.
После забора крови Чхихун пошел вслед за Моён. Теперь ему предстояло переодеться в больничную пижаму и ждать в изолированном отделении. В коридоре к ним подошел поджидавший их рабочий Кан и спросил у Моён:
– Он тоже заразился?
Кан Минчжэ застал Чхихуна врасплох, и тот опустил голову, словно человек, закованный в наручники.
– Будем надеяться, что нет. Пока его нужно изолировать.
Рабочий Кан уставился на Чхихуна:
– В этот раз вы поступили как настоящий врач.
Эти слова Кан Минчжэ были для Чхихуна как долгожданный дождь посреди пустыни. Душа его начала наполняться горячей живительной влагой. Чхихун сжал губы и разрыдался.
– Почему ты плачешь? Ты где-то еще поранился? – спросила Моён с удивлением.
– Нет… Все в порядке… Теперь я в порядке… Теперь я могу позвонить домой…
– О чем ты? Что случилось, Ли Чхихун? – с тревогой спросила Моён, явно не понимая, что происходит.
Но Чхихун больше ничего не сказал, а лишь продолжал всхлипывать. Он наконец выбрался из тьмы. Ему хотелось услышать голос жены и рассказать ей абсолютно все.
Как только Чхихун добрался до палаты, он позвонил домой.
– Меня изолировали, – сообщил он новость радостным голосом.
– Изолировали? Почему? Ты что, заразился вирусом М3? – спросила перепуганная супруга.
– Мог заразиться, но пока еще нет. Наверное, меня изолировали, чтобы я стал врачом.
– Ты звонишь мне первый раз за месяц. О чем ты вообще говоришь, дурачок? Ты хоть представляешь, как сильно я волновалась?
– Я люблю тебя, Чан Хиын. Я очень-очень тебя люблю, Хиын.
– Ты мой прежний Чхихун… Ты вернулся… – заплакала Хиын.
4
Над полевым госпиталем поднимался тусклый дым: солдаты со стерилизатором обрабатывали территорию в профилактических целях. Ребята, которых вывезли из зараженной корью деревни-призрака, бегали за дымом и радостно кричали. Казалось, поправилось не только их здоровье, но и духовное состояние. Хотя Сичжин знал, что вирус М3 не передается через насекомых, он все же не исключал такой возможности. Важно было не допустить, чтобы пациентов с вирусом М3 покусали малярийные комары.
Закончив дезинфекцию, военные подошли к Сичжину, наблюдавшему за госпиталем, и отдали честь. Он похвалил бойцов за хорошую работу, приказал отдыхать до переклички и отпустил. Солдаты разошлись, и Сичжин уже собирался вернуться в казарму, но увидел Даниеля, направлявшегося к парковке. Он возвращался из кампуса ООН, куда ездил за вакциной. Капитан Ю встретился взглядом с Даниелем и помахал в знак приветствия. В этот момент прибежала самая младшая из медсестер госпиталя, размахивая листом бумаги.
– Пришли результаты анализов крови. Все отрицательные.
Не дослушав медсестру, Сичжин сразу же помчался на склад снабжения, чтобы сообщить новости изолированному там Тэёну. Капитан сильно переживал из-за того, что произошло между Тэёном и Мёнчжу, хоть и не подавал виду, чтобы не беспокоить Моён. Он ничем не мог помочь Мёнчжу, но что, если бы заразился и его лучший друг? Об этом он старался не думать.
Как только карантин с Тэёна сняли, без каких-либо подсказок он отправился к Мёнчжу. Девушка спала. Тэён прислонился к стеклу и с печалью наблюдал за ее сном, как за младенцем в инкубаторе. Он очень волновался и сочувствовал любимой, но что можно было поделать? И это выражение бессилия отражалось на его лице. Сичжин как никто другой понимал чувства друга. Ему казалось, что если бы на кушетке лежала Моён с положительным результатом, то он переживал бы еще сильнее.
– Она следит за военной дисциплиной ребят, хорошо питается и вот недавно уснула, – тихо сказал Сичжин.
– Похоже на правду. – В голосе Тэёна прозвучала дрожь.
– Говорят, что в редких случаях симптомы вируса никак не проявляются.
– Она редкая женщина, поэтому надеюсь, что так и будет.
– Кстати, а вы слышали?
– Что слышал?
– Благодаря моей быстрой реакции заразившихся в городе больше нет. Когда закончится вакцинация, нас понизят с уровня «опасно» на «внимание». Поэтому капитану отряда «Моуру», а это я, объявили благодарность, – пытался пошутить Сичжин.
Тэён не отреагировал и все продолжал смотреть на Мёнчжу. Затрещала рация: сержант Чхве сообщал о происшествии в столовой.
Сичжин с Тэёном моментально направились туда. Все выглядело как обычно: галдели пациенты, медики, солдаты. Но сержант Чхве был не из тех, кто стал бы шутить по рации. На всякий случай Сичжин прошел в толпу и решил все проверить. Около фонтанчиков с водой стояла Моён, спиной прикрывая Фатиму. Девушка застыла, во взгляде мелькала злость. Перед ними, вальяжно развалившись на стуле и грязно ухмыляясь, сидел некто. Это был Аргус. Сичжин сжал кулаки и сделал шаг в их сторону. Пять-шесть человек охраны, которые не отходили от Аргуса ни на шаг, предупреждающе посмотрели на Сичжина и Тэёна.