После работы, поужинав с Сичжином, Моён вернулась домой и села на диван. Ночная мгла излучала спокойствие и создавала прекрасное настроение. Телефон звякнул – пришло новое сообщение. «Что делаете?» – спрашивал Сичжин. «Собираюсь помыться», – ответила Моён с улыбкой. Она не переставала удивляться и благодарить судьбу за возможность болтать вот так ни о чем.
Моён положила телефон в карман и направилась в ванную. Она взяла с раковины резинку, перевязала волосы и выдавила на щетку немного зубной пасты, когда телефон снова зазвонил. Это был видеозвонок от Сичжина.
– Вы уже снова соскучились? – улыбнулась Моён, поднося телефон к лицу.
– Вы же сказали, что моетесь. – Сичжин словно старался заглянуть за экран.
– И что?
– Но вы в одежде.
– Вы из-за этого сейчас позвонили мне по видео? Не из-за того, что соскучились?
– Я соскучился. Во всех смыслах.
– Извращенец. Разденусь, когда положу трубку. Отключаюсь!
Моён с трудом сдержала невольную улыбку и начала умываться. Но в ту же секунду кто-то позвонил в дверь. «Кто бы это мог быть в такое время?» – подумала девушка и направилась к входной двери. На пороге стоял Сичжин и широко улыбался.
– Почему вы соврали? Вы сказали, что разденетесь, как только положите трубку.
Сичжин вошел в дом. В руках у него был огромный черный пакет.
– Не злите меня! Почему вы здесь так поздно? – Моён закрыла дверь и прошла в гостиную.
– У меня очень болели раны, и мне понадобилось заключение врача, – сказал Сичжин с непринужденной улыбкой.
– За заключением нужно было в больницу ехать.
– Но диагноз может поставить только лечащий врач.
Сичжин поставил пакет на стол и начал доставать содержимое. Это было баночное пиво.
– Вы сказали, что у вас болят раны. И что же это такое? – спросила Моён, взглядом указывая на пиво.
– Обезболивающее? Кстати, прежде чем вы поставите мне диагноз, давайте кое-что посмотрим. Как в ванной набирается вода.
– Даже не мечтайте!
– Это мне решать, о чем мечтать. Сходите в душ, я подожду.
– Почему вы все время отправляете меня мыться? Мне решать, тело же мое.
Моён считала количество банок на столе.
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Только попробуйте начать пить один! Я знаю, сколько тут.
Девушка направилась в ванную. За ее спиной послышался довольный смех Сичжина.
Спустя несколько минут Моён с полотенцем на голове вошла в гостиную и замерла в удивлении: весь пол был уставлен зажжёнными свечами.
– О! Что это? – спросила Моён, смотря на свечи зачарованным взглядом.
– Это подарок. Чтобы с любого ракурса вы были красивы. Вы и правда прекрасны, – тихо произнес Сичжин.
– Можно подумать, для вас это новость. Откуда вы узнали, какие свечи я люблю? – спросила Моён, оторвав наконец взгляд от свечей и садясь рядом с Сичжином.
– По памяти?
Сичжин открыл банку с пивом и передал ее Моён.
– Увидев всего раз?
Моён приняла пиво.
– Думаете, я был здесь всего один раз?
– А разве нет?
– Вспоминайте.
– Мне не интересно, – попыталась перевести тему Моён.
– Отдайте пиво, – сказал Сичжин, изображая недовольство и отбирая у девушки банку с пивом.
– А, вспомнила, вспомнила. В тот день, когда я напилась.
– Когда?
– Давно.
– Только попробуйте напиться с другим мужчиной!
– А что? Прилетите за мной на вертолете? – осведомилась Моён, возвращая себе пиво.
– Думаете, не смогу? – спросил в ответ Сичжин, чокаясь с ней своей банкой.
– Кстати. Вертолет, на котором вы прилетели спасать меня от рядового Райана, был арабским. Почему? – внезапно вспомнила Моён.
– А… Я вчера упал, и больная рука… – Теперь уже Сичжин попытался сменить тему.
– Вы упали не на эту руку.
– Ах да, точно. – Сичжин схватился за другую руку и продолжил симулировать.
– Скажите честно. Я не буду злиться. – Моён поставила банку с пивом на стол и посмотрела Сичжину в глаза.
– Правда?
– Ну-ка, честно признайтесь, что вы не использовали ту визитку.
– Может… выпьем?.. – невпопад ответил Сичжин, с улыбкой протягивая Моён банку с пивом.
– Вы правда снова воспользовались той визиткой? Ради вертолета?
– Вы не подумали, что живы благодаря этому?
– Да что толку-то, если визиток нет? А в вертолете ничего не было? Может, документы на владение нефтяной скважиной? Нет, наличка – это тоже неплохо. Да и с облигациями удобно обращаться. Подумайте хорошенько. Там не было никакого черного чемодана 007?
– Что-то в горле пересохло. Холодильник же там? – Сичжин резко встал и направился на кухню.
– А ну стоять! Нет, ну как можно было визитку опять на транспорт потратить? Это же не транспортная карта. Что бы мне сделать с моей визиткой? – Моён следовала за ним по пятам.
– Вот же жадина!
Сичжин резко остановился и развернулся. Моён не успела затормозить и врезалась головой ему в грудь.
– Кстати, разве мы хоть раз признавались друг другу в любви?
Жалоба на недостаток любви показалась Моён безосновательной, и она обиженно надула губы. Девушка была невероятно мила, и Сичжин радостно улыбнулся. Приобняв за плечи, он повел ее в гостиную. Моён сделала вид, что проиграла, и позволила себя направлять.
– Словами не говорили, а вот телами – да, – произнесла Моён так, словно это было что-то незначительное, взяла банку с пивом и сделала глоток.
Сичжин закашлялся, будто чем-то поперхнулся.
– Мы правда никогда не говорили, что любим друг друга, но при этом держались за руки, целовались и все такое! Ничего себе, круто! – Моён сделала еще пару глотков.
– А несказанных фраз не найдется?
– И такое есть, – равнодушно сказала Моён.
– Попробуйте сказать то, что не могли до этого. Чтобы было честно, пойдем по алфавиту, поэтому Кан Моён первая.
– Пусть первым будет тот, кто захотел это услышать.
– Девушки вперед. Или по возрасту пойдем?
– Почему я все должна делать первая? Вы же тоже этого не говорили!
– Я люблю вас.
– Неожиданно!
– Я люблю вас. – Сичжин смотрел на Моён блестящими глазами.
– Принято. Я вас тоже люблю. Буду предана вам и душой, и телом.
– Уверены в своем решении?
– Да. Но в немного эротичном смысле.
– Эта женщина!..
Сичжин прикинулся строгим, отчего девушка звонко засмеялась. Сичжин тоже не сдержался, и звонкий смех наполнил комнату.
– Посмотрим фильм? Тот самый, который так и не увидели, – спросил Сичжин, доставая диск с фильм, который они собирались посмотреть на первом свидании в кинотеатре.
Моён довольно закивала.
Они выключили свет, уселись на диван и включили фильм, но даже не заметили, как уснули. Это был длинный тяжелый день, и все же счастливых моментов в нем было больше. Сичжин и Моён спокойно спали, наслаждаясь теплыми объятиями друг друга.
Эта ночь была прекрасна. Прекрасна как женщина, которую любят… Интересно, какой конец был у этого фильма – грустный или счастливый?
Эту строчку Моён записала в своем дневнике спустя несколько дней. И еще долго была несчастна.
2
Через несколько дней Тэёна вызвали в кабинет к генерал-лейтенанту Юну. На столе перед главнокомандующим лежали документы, требующие утверждения. Как только Тэён вошел, он спрятал бумаги в ящик. Тэён сдержанно отдал честь и встал по стойке смирно.
– Твое заявление о демобилизации все еще на рассмотрении. Я сейчас размышляю о том, когда дать ему ход. Твое решение по-прежнему в силе? – осторожно спросил генерал-лейтенант Юн.
– Так точно. – В голосе Тэёна не было и тени сомнения.
– Вот как? Я не думал, что старший сержант Со Тэён способен оставить службу из-за женщины. Значит, ты отказываешься от службы?
– Служба в качестве старшего сержанта в войсках особого назначения для меня – это пот, которого я пролил немало. Каждый год я проходил три тысячи километров по горам и полям; я сделал бесчисленное количество выстрелов; моя кожа загрубела от ветра и солнца. Я выполнил более двухсот прыжков с высоты три тысячи футов в небе над отчизной. Отказавшись от всего этого, я заполучу лейтенанта Юн. Ради женщины я уйду со службы. Извините, но Мёнчжу – вся моя жизнь.
– Мёнчжу и для меня вся моя жизнь. Ты, видимо, забыл, но я ее отец. Я хотел сказать, что не тебе одному пришлось побывать на поле боя.
В голосе генерал-лейтенанта слышалась грусть. Такое с ним было впервые. Несгибаемый и крепкий, как скала, генерал-лейтенант Юн проявил человечность. Выказал чувства, присущие всем отцам. На мгновение Тэён даже пожалел о своем поступке. Но он не мог отказаться от Мёнчжу. Тэён стоял с каменным лицом, не проронив ни слова, пока генерал-лейтенант жестом не показал ему, что тот может идти. Тэён сделал глубокий поклон, отдал честь и вышел.
Тэён спускался по лестнице с тяжелым грузом на сердце, а навстречу ему поднималась Мёнчжу. За последние несколько дней ее лицо сильно изменилось. Под глазами нарисовались темные круги – свидетельство того, что девушка давно хорошо не высыпалась. «Я снова в чем-то перед ней провинился», – подумал Тэён, коря себя. Мёнчжу остановилась и посмотрела на мужчину снизу вверх. Их взгляды встретились. Недолго думая, Тэён схватил девушку за руку и повел вниз.
Тэён отвел Мёнчжу в ресторан недалеко от части. Они сели за столик друг против друга и, пока ждали еду в полной тишине, обменивались пронзительными взглядами, не говоря ни слова. Наконец официант принес заказ, и через мгновение стол ломился от разнообразных блюд и закусок. Как только официант отошел, Тэён взял ложку и вложил ее в руку Мёнчжу. Девушка с выражением полного безразличия на лице опустила руку, словно первый раз держала столовые приборы. Спустя какое-то время она все же начала есть. Она ела так старательно, будто у нее к еде была какая-то личная неприязнь. Тэён же лишь продолжал подкладывать закуски ей в тарелку.
– Если есть что сказать, говорите. Я уйду сразу же, как доем. А я почти доела, – сказала Мёнчжу с набитым ртом.