Девятнадцатого июня 1950 г., через пару дней после ареста Юлиуса Розенберга, сотрудники ФРБ Джон Махони и Питер Максон пришли к Саранту, заявив, что они хотели бы задать ему несколько вопросов. В течение нескольких часов они допрашивали его и провели тщательный обыск во всем доме. На другой день пришли уже четыре сотрудника контрразведки. Они возобновили допрос Альфреда, а также провели тщательный обыск. Сотрудники ФБР подробно расспрашивали обо всей его жизни, начиная со студенческих лет, о его участии в деятельности коммунистической партии, в которой, по их утверждению, он состоял около 18 месяцев — в 1943-45 гг. Допрашивали о его друзьях: Розенбергах, Барре и других. Допрашивали его жену Луизу и соседей.
Задавали Саранту и прямые вопросы: не занимался ли он разведывательной деятельностью в пользу СССР, не делал ли кто-нибудь попыток привлечь его к сотрудничеству с советской разведкой. Тем не менее, по характеру проводимых бесед Сарант чувствовал, что ничего конкретного у ФБР против него нет.
Однако сотрудники ФБР не отступались, в буквальном смысле терзали Саранта вопросами, повторяя один и тот же вопрос по нескольку раз, проводили обыски.
Через несколько недель изнурительных допросов нервы Саранта стали сдавать. Он потерял сон. Он боялся, что его арестуют и будут судить.
Исходя из создавшегося тяжелого положения, Альфред решил уехать из США и. стал решительно и быстро осуществлять свои намерения. Поздно вечером 25 июля 1956 г., во время прогулки с женой Луизой и супругами Дейтон, Альфред рассказал им о своем плане. Они поддержали его, но сказали, что он не должен отправляться в длительное путешествие один. В этой ситуации Луиза не могла помочь мужу, у нее был маленький ребенок и она не могла управлять автомобилем. Брюс Дейтон был занят написанием докторской диссертации. Было решено, что Дороти поможет ему доехать до мексиканской столицы, а затем вернется к мужу в Итаку.
Сарант попросил разрешения у сотрудников ФБР выехать на неделю к родителям в Лонг-Айленд. Фэбээровцы неохотно согласились, но сказали, что о своем пребывании там он должен сообщить местному отделению ФБР. Договорившись с Дороти о встрече в Манхэттене в определенный день и час, Сарант на своем «додже» покинул Итаку. Его сопровождала слежка ФБР.
В Нью-Йорке Альфред убедился, что за ним нет «хвоста», в заранее обусловленном месте посадил в свою машину Дороти, и они отправились в дальний путь на юг страны. Они ехали днями и ночами, меняя друг друга за рулем и делая небольшие остановки для отдыха. Сарант и Дороти быстро доехали до границы, спокойно проехали пограничный пост и въехали на территорию Мексики.
Далее Альфред действовал весьма продуманно. Будучи уверенным, что за советским посольством в Мексике пристально наблюдает ФБР, он с Дороти не пошел туда. Вместо этого они посетили польское посольство и рассказали о своем затруднительном положении. Польский дипломат, принимавший их, с сочувствием выслушал и обещал помочь. Поляк рекомендовал больше не приходить в посольство: в их положении делать это небезопасно. Он посоветовал им через пять дней в три часа ждать на лавочке в небольшом сквере. Там с ними установит контакт сотрудник посольства. Если встреча не произойдет, то они должны приходить в парк в последующие дни до тех пор, пока к ним не придет польский товарищ.
При расставании Альфред крепко пожал руку посольскому дипломату и сердечно поблагодарил. Когда они отошли от посольства достаточно далеко, Альфред обнял Дороти и взволнованно сказал: «Я уверен, что этот разумный дипломат поможет нам».
О приходе американской пары и их желании поехать в Советский Союз польское посольство сообщило в Варшаву, которая, в свою очередь, передала эту информацию в Москву.
Внешняя разведка была рада, что Саранту совместно с Дороти удалось благополучно выехать из США в Мексику. Ее представитель сообщил об этом польским коллегам и просил их оказать помощь в разработке и осуществлении плана безопасного вывоза американцев в СССР.
Прошло семь томительных дней, пока на назначенное место пришел нужный человек, который сел на лавочку рядом с ними. Через пару минут незнакомец, говоря с акцентом, спросил:
— Вы Альфред Сарант?
— Да, это я, — ответил Альфред.
Далее незнакомец сказал:
— Я — мистер Винтер из польского посольства.
Альфред высказал свою радость от встречи с ним и попросил его о помощи. Винтер обещал помочь, но предупредил, что сделать это непросто. О Розенбергах и Саранте ежедневно пишет местная пресса. «Необходимо все хорошо спланировать и на это потребуется много времени и денег. Кроме того, вы должны будете сообщить мне также некоторые данные о себе».
В беседе также выяснилось, что у Саранта нет денег. Винтер незаметно передал ему конверт с деньгами. Он также порекомендовал им район города, где им следует снять комнату, чтобы американские агенты не смогли опознать их. На этой встрече Винтер обговорил с Сарантом надежные условия конспиративной связи на будущее.
Сарант и Дороти прожили в Мексике несколько месяцев, а затем через Гватемалу, Африку, Испанию прибыли в Варшаву. Далее они переехали в Москву, где им был предоставлен отдых в течение шести недель.
Там же любители Баха встретились после пяти лет разлуки.
В целях сокрытия нахождения Саранта, Дороти и Барра в Чехословакии и Советском Союзе их фамилии и имена были изменены на Филиппа и Анну Старое и Иосифа Берга.
Летом 1955 г. я, работая в Праге, получил указание Центра, в котором мне поручалось встретиться с друзьями, выслушать их просьбы и сделать предложения.
Мы встретились за обедом в хорошем ресторане. Барр пришел один, а Сарант, с которым я до этого не был знаком, — с Дороти. Обстановка в мире была тревожная. Радиостанции «Голос Америки», «Свободная Европа», «Би-би-си» и многие другие круглосуточно призывали народы социалистических стран к восстанию против своих правительств. Мы заказали обед. Мои собеседники выглядели хмурыми, недовольными и смотрели на меня пристальными, изучающими взглядами.
Вначале я выразил соболезнование от имени руководства нашей разведки и от себя лично по поводу постигшей нас всех трагедии — гибели наших незабвенных друзей Юлиуса и Этели Розенбергов и предложил выпить бокал за их вечную добрую память. Молча выпили вино. Безмолвно, с опущенными головами просидели пару минут. Без всякого аппетита приступили к обеду. Чтобы как-то расшевелить их, я начал задавать вопросы о жизни и работе в Праге. Мне отвечал Сарант. Суть его отчетов сводилась к тому, что жизнью и отношением к ним чехов они довольны. Однако они не получают удовлетворения от поручаемой им маловажной работы. Они же, используя свой опыт и знания, хотели бы работать над созданием малогабаритных ЭВМ для Вооруженных сил СССР. Чехословакия же не располагает достаточными материальными и научно-техническими средствами для этих целей. В заключение Сарант просил как можно быстрее пригласить их на работу в СССР.
В конце 1955 г. Сарант и Барр переехали в Советский Союз. Им дали лабораторию в Ленинграде. Ее возглавил Альфред, а его замом стал Барр. Им дали небольшой штат, материальные средства, предоставили полные права по руководству лабораторией.
Американцы с энтузиазмом взялись за осуществление своей мечты. Их полностью поддержал инженерно-технический коллектив советских специалистов. Первая созданная ЭВМ была в сотни раз меньше по габаритам, соответственно меньше потребляла электроэнергии и безотказно действовала. Но коллектив лаборатории, возглавляемый Сарантом, не остановился на достигнутом и продолжал создавать все более компактные ЭВМ.
С работой лаборатории приходили знакомиться важные военные специалисты, ученые, министры. Среди них был президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш. Авторитет наших бывших агентов быстро рос. В их способности поверили и полностью удовлетворяли их просьбы по увеличению штатов, расширению производственных площадей. Сотрудникам лаборатории значительно увеличили зарплату, часто выдавали премии. Сами Сарант и Барр получали очень высокую зарплату и по воскресеньям с семьями всегда обедали в лучших ленинградских ресторанах.
Через пару лет слава и карьера Саранта достигла высшей точки. Его лаборатория, где работало около 2000 сотрудников, была подчинена непосредственно министру А. И. Шокину. Лаборатория впервые в СССР начала делать транзисторы и интегральные схемы (чипы), постоянно совершенствуя их производство. В их планы входило не только достичь уровня микроэлектронной техники США, но через 20 лет превзойти его. Министр Шокин поддерживал их планы, но в верхах были люди, которые тормозили их предложения.
Неожиданно Саранта предупредили, что через три дня их лабораторию посетит премьер Хрущев.
Альфред вместе со своими советскими заместителями за три дня подготовил подробный план показа лаборатории и согласовал его с министром Шокиным, прибывшим к ним за день до приезда Хрущева.
Хрущев приехал в 10 утра. Вместе с ним прибыли руководители Ленинграда, маршал Устинов, министр обороны, министры Военно-морского флота, Армии и ВВС, видные ученые. Всего приехало 30 различных руководителей. В конференц-зале Сарант кратко рассказал о работе лаборатории. Показал старые ЭВМ и свои машины на новых миниатюрных транзисторах. Он отметил, что новые транзисторы экономичнее, более быстродействующие и более надежные. В интегральных схемах нет спаянных соединения, поэтому они в тысячу раз надежнее.
Свое выступление Сарант закончил словами: «Никита Сергеевич, мы сейчас стоим на пороге нового времени и интеллектуальной революции, которая изменит не только наш образ жизни, но и образ мышления».
Затем он пригласил Хрущева ознакомиться с работой всех подразделений лаборатории.
Обход и ознакомление с работой заняли около двух часов, после чего все возвратились в конференц зал. Сарант произнес следующие слова: «Теперь я думаю, что вы знаете по производству компьютеров мы находимся почти на одном уровне с США. Но, товарищи, мы хотим обогнать США. Все, что нам нужно — это ваша поддержка. На одном этом листе бумаги мы суммировали наши предложения на будущее. Министр Шокин поддерживает эти предложения, и мы хотели бы, чтобы вы также поддержали их. Мы просим помочь нам обогнать Запад и стать мировой компьютерной державой».