В какой-то момент я заснул, а когда проснулся, понял, что потерял представление о времени. Снова поднявшись в погребальную камеру, я стал звать остальных, но ответа не услышал и задумался, нет ли другого способа выбраться из этой подземной тюрьмы. Может, с помощью сокола? Ведь откуда-то он здесь взялся. И он не может обходиться без еды. Значит, где-то есть выход. Освещая себе путь фонарем, я снова спустился по двадцати двум ступеням.
Желтый свет от камней по-прежнему заливал комнату. Сокол все так же сидел на спинке кресла. Я опустился на колени перед птицей и спросил разрешения говорить. Птица вытянула шею, но ничего не ответила. «Мне нужно отсюда выбраться», – сказал я и мысленно повторил это еще раз. Сокол вытянулся всем телом и, несколько раз взмахнув крыльями, перелетел к противоположной стене, покрытой иероглифами. Птица парила в воздухе, поднимаясь и опускаясь в такт движениям крыльев. Не понимая, что он пытается мне показать, я подошел к иероглифам и спросил, что делать дальше. Сокол несколько раз повернул голову, но, похоже, не понял меня. «Сокол, милый сокол, – мысленно произнес я, набравшись храбрости. – Я не могу расшифровать эти символы. Пожалуйста, помоги мне! Ради Махлинджи, помоги мне!» Крылья замелькали в воздухе, почти как у колибри, и птица начала метаться вверх и вниз вдоль стены, касаясь клювом некоторых иероглифов.
Это было похоже на сон. Светящаяся комната, черный сокол, я в галабее и с шарфом Махлинджи на шее. Прикасаясь к иероглифам, птица каждый раз поворачивалась ко мне. Потом она снова села на спинку кресла и посмотрела на меня. Может, я тоже должен дотронуться до иероглифов? До каких? И в каком порядке? «Пожалуйста, милый сокол! – воскликнул я. – Ради Махлинджи, покажи мне еще раз!» Птица уселась на мое плечо как дрессированный попугай. Я стоял перед стеной, покрытой иероглифами, и каждый раз, когда явно разумное животное касалось клювом одного из символов, я прижимал к этому иероглифу палец.
Всего я дотронулся до восьми иероглифов. Много лет спустя я узнал, что это были символы восьми самых могущественных богов Египта, в том числе Осириса, Исиды, Гора и Аментет, которая в Древнем Египте считалась покровительницей умерших. Едва успев прикоснуться к восьмому иероглифу, я почувствовал легкое дуновение, которого не замечал раньше. До этого воздух в комнате был абсолютно неподвижен. Я вернулся к деревянному креслу – сокол все так же спокойно сидел у меня на правом плече – и взял фонарь. Стены по-прежнему излучали желтый свет, но теперь откуда-то поступал свежий воздух. Я облизнул пальцы и поднял руку вверх, пытаясь определить, откуда дует.
Наконец я нашел отверстие прямо под ложем – раньше я его не замечал из-за покрывала, доходившего до пола. Правда, до этого времени дуновения воздуха точно не было. С трудом отодвинув кушетку, я посветил фонарем в туннель, а когда начал спускаться туда, сокол слетел с моего плеча и снова устроился на спинке кресла.
Спустившись на несколько ступенек, я наткнулся на развилку. Два туннеля вели в тупики – по крайней мере, я не мог пройти дальше. Третий отходил вбок, имел небольшой уклон и был перегорожен обломками потолочных плит. Воздух поступал именно оттуда, и я решил, что нашел правильный путь. Потом я направил луч фонаря в четвертый проход, ведущий прямо и немного вниз, но не увидел, где он заканчивается.
В этом месте Адель прервал рассказ и отлучился в туалет. Мы по-прежнему были единственными посетителями бара, и я сказал бармену, что ему не обязательно оставаться здесь ради нас. Он не хотел оставлять нас одних, и я заказал чайник крепкого черного чая. Ночь обещала быть долгой.
Тайны Саккары
Когда Адель вернулся, я спросил, может ли он указать место в Саккаре, где находилась та погребальная камера. Он нарисовал схему на бумажной салфетке.
– Стена погребальной камеры, которую раскопали мой отец и его брат и через отверстие в которой я забрался внутрь, находилась всего в четырехстах метрах от ступенчатой пирамиды, – сказал он. – Но я понятия не имел, где находится подземная комната, слева или справа от пирамиды. В сторону Нила местность понижалась, так что скорее всего с другой стороны, под пирамидой.
Я сказал Аделю, что под руинами вокруг пирамиды в Саккаре сегодня найдено множество подземных туннелей протяженностью несколько километров. Будучи египтологом, Адель уже знал о них и даже водил туристов в похожие гробницы, но в 1944 году, когда ему было шестнадцать, никто даже не догадывался о таинственном мире под Саккарой. Мы и сегодня знаем далеко не все.
Еще в 1728 году французский исследователь Поль Люка (1664–1737) сообщал о коридорах под Саккарой. Затем, в ноябре 1851 года, Огюст Мариет (1821–1881) обнаружил под песчаной пустыней феноменальный Серапеум с туннелями, такими широкими, что по ним может проехать трактор. Справа и слева от главных коридоров он нашел ниши с самыми большими саркофагами, которые только видел мир (см. цветную вкладку). Мариет надеялся найти в них мумии священных быков Аписов, но гигантские гранитные ящики Серапеума либо были пустыми, либо содержали фрагменты костей разных животных.
В начале 1964 года британский археолог Уолтер Брайан Эмери (1903–1971) нашел под песками Саккары несколько гробниц, в том числе мастабу эпохи III династии, возраст которой составляет около 5000 лет. И наконец, в сезон 1968–1969 годов он обнаружил так называемый ковчег животных: 4 миллиона ибисов, 500 000 соколов, такое же количество бабуинов, 200 000 крокодилов, а также мумифицированные яйца. Эмери наткнулся на изогнутые главные туннели, от которых ответвлялись многочисленные боковые ходы. Они, в свою очередь, тоже ветвились; коридоры зачастую были проложены в двух уровнях параллельно друг другу.
В наши дни туристы имеют возможность побродить по части этих туннелей и осмотреть гробницы под песками Саккары, например «персидскую шахту» – вырубленную в скале систему камер, назначение которой остается загадкой. Каждый турист, знакомящийся с руинами в Саккаре, рано или поздно в изумлении застывает перед вертикальными шахтами, пробитыми в скале, поперечник которых достигает 8 метров (см. илл. 18–20).
Никто – даже специалисты – не может объяснить назначение загадочных туннелей под Саккарой (см. цветную вкладку). Мы не знаем, когда они были проложены, кем и с какой целью. Так что история Аделя меня не удивила, но я знал, что Саккара – это не потерянный египетский лабиринт, хотя подземный мир Саккары действительно на него похож (см. илл. 21–24).
Поразмышляв над этим, Адель вернулся к своему рассказу:
Я колебался, помня о том, что отец вместе с остальными пытается добраться до меня снаружи. Так что я в третий раз выбрался из светящейся комнаты, поднявшись по двадцати двум ступеням, и остановился перед стеной, через которую проник в погребальную камеру. На полу по-прежнему лежали две полные бутылки с водой. Я сделал несколько глотков и прислушался: не доносится ли снаружи каких-то звуков? Может, кто-нибудь пытается сдвинуть гранитные блоки? И где люди, которые меня ищут? О том, что произошло, я узнал от отца только после своего спасения.
Илл. 18–20. Туннели и входы в подземелья Саккары
Илл. 21 и 22. Туннели и входы в подземелья Саккары
Илл. 23 и 24. Туннели и входы в подземелья Саккары
Археологи категорически запретили использовать тяжелое оборудование. Опасность уничтожения древностей, очевидно, была для них важнее жизни подростка. И они не хотели, чтобы общественность узнала о найденной гробнице – по крайней мере до тех пор, пока ее не исследуют специалисты. Конечно, мой отец и еще несколько человек продолжали поиски. Они сумели просверлить отверстия в нескольких местах и звали меня, но я не откликался.
Несмотря на запрет со стороны властей, отец и другие спасатели собирались ночью взорвать стену, надеясь быстро достать меня и скрыться до прихода полиции. Если бы их арестовали за повреждение древностей, им грозило несколько лет тюрьмы. Вероятно, власти считали, что по сравнению с древностями моя жизнь ничего не стоила. Не знаю, чего они боялись, но они позволили бы мне умереть от голода и жажды.
Вопросы без ответов
Адель прервал рассказ, пожаловавшись, что многие его вопросы остались без ответов. В конечном счете общественность ничего не узнала о таинственном подземном мире Саккары. Даже сегодня ни журналисты, ни археологи не спрашивают о найденных там миллионах мумифицированных животных – ибисах, соколах, бабуинах, крокодилах, собаках, рыбах, кошках, змеях, кроликах, гусях и даже скорпионах. Крупный рогатый скот бальзамировали, заворачивали в простыни и помещали в канопы (глиняные сосуды) или в деревянные раки, а затем сосуды ставили в отверстия, пробитые в стенах. «Почему это никому не интересно? – удивлялся Адель. – Где ткали льняные простыни? Откуда брали масло? Каким образом тысячи рук лепили и обжигали глиняные сосуды? И зачем все это делалось?»
Я разделял негодование Аделя. Собственно, я уже несколько раз писал об этих загадках. Деликатно, стараясь не выглядеть всезнайкой, я объяснил ему, что нам известно о верованиях древних египтян – из текстов пирамид, эпитафий, папирусов и работ античных авторов.
Первые люди, созданные богом Хнумом, состояли из двух частей: физического тела (хат) и жизненной силы (ка). Хат смертно, ка бессмертна. Древние египтяне считали ка частью вселенского духа, вибраций, которые оживляют все сущее. Тело – бренная оболочка, не способная существовать без ка. Ка – бессмертный дух, вездесущий и вечный.
Кроме этих двух частей любое живое существо также обладает ба, возникающей из союза хат (плоти) и ка (духа). Ба можно рассматривать как сознание, психику или интеллект, существующий только при жизни. После смерти тела ка объединяется с ба. В Древнем Египте верили, что ка не теряет связи с телом даже после смерти и что она необходима для того, чтобы тело продолжало жить в загробном мире. Эта вера стала причиной практики мумифицирования тел – их сохраняли для загробной жизни.