ление и смотрение Святого Духа возгосподствует над умом – этим домостроителем чувств и помыслов, тогда отъемлется у природы свобода и ум путеводится, а не путеводит. И где тогда будет молитва, когда природа не в силах иметь над собой власти, но иной силой путеводится, сама не знает куда, и не может совершать движений мысли, в чем бы ей хотелось, но овладевается в тот час пленившей ее силой и не чувствует, где путеводится ею? Тогда человек не будет иметь и хотения; даже, по свидетельству Писания, не знает, в теле он, или вне тела (2 Кор. 12, 2). И будет ли уже молитва в том, кто столько пленен и не сознает сам себя? Посему никто да не глаголет хулы и да не дерзает утверждать, что молится духовной молитвой. Такой дерзости предаются те, которые молятся с кичливостью, невежды ведением и лживо говорят о себе, будто бы, когда хотят, молятся они духовной молитвой. А смиренномудрые и понимающие дело соглашаются учиться у отцов и знать пределы естества и не дозволяют себе предаваться таким дерзким мыслям.
В другом месте преподобный Исаак Сирин дает еще такое определение духовной молитвы.
Душевные движения за строгую непорочность и чистоту делаются причастными действенности Святого Духа. И сего сподобляется один из многих тысяч людей, потому что это – тайна будущего состояния и жития. Ибо он возносится, и естество пребывает недейственным, без всякого движения и памятования о здешнем. Не молитвой молится душа, но чувством ощущает духовные вещи оного века, превышающие понятие человеческое, уразумение которых возможно только силою Святого Духа. И это умное созерцание, но не движение и не взыскание молитвы, хотя от молитвы заимствовало себе начало.
Иерей. То, о чем вы сейчас говорили, очень напоминает слова святого Максима Кавсокаливита, сказанные во второй половине его беседы с преп. Григорием Синаитом, которую вы вспоминали в конце прошлой нашей беседы.
Инок. Совершенно верно. И там и здесь речь идет об одном и том же, именно о тех молитвенных состояниях, которые начинаются, по словам св. Исаака, за пределами чистой молитвы, которая является концом самовластной человеческой молитвы. Эти молитвенные состояния уже и не называются молитвой, а носят различные другие наименования, причину многообразия которых также объясняет св. Исаак. Называются они и видением, и созерцанием, и изумлением; называются, кроме того, и духовной молитвой. Самовластно человек не может войти в эти состояния, но вводится в них Духом Святым, независимо от воли и усилия человека. Стремиться войти в них самовластно – не только не благоговейно и дерзостно, но и безрассудно; без благодатной силы Святого Духа человек, по словам преп. Григория Синаита, видит тогда не видения, или созерцания, а только свои собственные мечтания и, таким образом, впадает в прелесть. Я рад, батюшка, что вы обратили внимание на это сходство между словами преп. Исаака и словами преп. Максима. И тот и другой напоминают нам, чтобы мы не забывали о тех высших и запредельных для человеческого сознания молитвенных состояниях, первым шагом к которым является смиренная деятельная Иисусова молитва, изучению которой мы посвящаем наши беседы. Но обратимся снова к более простым и более доступным нашему разумению и нашему малому опыту мыслям и наставлениям преподобного Исаака Сирина.
Восчувствовавший грехи свои лучше того, кто молитвой своей воскрешает мертвых… Кто сподобился увидеть самого себя, тот лучше сподобившегося увидеть Ангелов.
Не наказует и не судит Бог человека за невольное движение, если и согласимся на время с помыслом. Ежели в тот же час отвергнем в себе страсть и явится в нас сокрушение, то Господь не взыскивает с нас за такое нерадение; взыскивает же за нерадение, которому действительно ум предается так, что взирает на это бесчувственно и признает это чем-то должным и полезным, а не почитает сего для себя опасной заботой. Будем же всегда молиться Господу так: «Христе полнота Истины, да воссияет в сердцах наших истина Твоя, и да познаем, как по воле Твоей ходить путем Твоим».
Многие отцы более, нежели о делах, прилагали попечение о благочинии чувств и о телесном навыке; потому что отсюда происходит благочиние помыслов. Много причин встречается человеку вне его воли, которые заставляют его выходить из пределов свободы своей. И если не будет он охраняем в чувствах своих предварительно снисканным неослабным навыком, то может случиться, что долгое время не войдет он сам в себя и не обретет первоначального мирного своего состояния.
Если хочешь узнать, смиренномудр ли ты, то испытай себя, не приходишь ли в смятение, когда тебя обижают.
Когда случится, что душа твоя внутренне наполняется тьмою, и подобно тому, как солнечные лучи закрываются на земле тьмою облаков, душа на несколько времени лишается духовного утешения, и свет благодати внутри померкнет по причине осеняющего душу облака страстей и потому, что умалена в тебе радостворная сила, и ум приосенила необычная мгла; ты не смущайся мыслью и не подавай руки душевному расслаблению, но терпи, читай книги учителей, принуждай себя к молитве и жди помощи. Она придет скоро, как и не узнаешь ты.
Если до вшествия в град смирения примечаешь в себе, что успокоился ты от мятежа страстей, то не доверяй себе… Враг готовит тебе какую-либо засаду, и после этого покоя жди великой тревоги и великого мятежа.
Диавол усиливается сначала сделать, чтобы оставлена была непрестанная сердечная молитва, а потом внушает пренебрежение к установленным временам молитвы и правила, совершаемого телесно. И таким образом, вначале помысл предается слабости вкусить прежде времени какую-нибудь малость пищи, и что-нибудь самое незначительное и ничтожное… А потом восстает уже в нем и прочее одно за другим.
Преп. Исаак Сирин Телесное житие по Богу составляют дела телесные; делами же телесными именуются те, которые для очищения плоти в добродетельной деятельности совершаются явными действиями, которыми человек очищается от плотской нечистоты. Житие умное есть дело сердца, непрестанно продолжаемое с заботливой мыслью об угождении в чувствах Богу, Вездесущему и Всевидящему, также непрестанная молитва сердца и хранение себя от страстей тайных, чтобы не встречалось ничего страстного в области сокровенной и духовной. Все это есть дело сердца; оно-то и называется житием умным.
Делание сердца служит узами для внешних чувств. И если кто с рассудительностью занимается оным, по примеру живущих до нас отцов, то сие бывает явно по следующим в нем трем явлениям: не связан он телесными выгодами, не любит чревоугодия и совсем далека от него раздражительность.
Блажен человек, который познал немощь свою; потому что ведение сие делается для него основанием, корнем и началом всякой благостыни. Но никто не может ощутить немощь свою, если не будет попущено на него хотя малого искушения тем, что утомляет или тело, или душу. Тогда, сравнив свою немощь с Божией помощью, тотчас познает ее величие. Но кто познал, что имеет нужду в помощи Божией, тот совершает множество молитв. И в какой мере умножает их, в такой смиряется сердце его.
Как скоро человек смирится, немедленно окружает его милость. И тогда сердце ощущает Божественную помощь; потому что обретает возбуждающуюся в нем некую силу уверенности. Когда же человек ощутит, что Божественная помощь действительно вспомоществует ему, тогда сердце его мгновенно исполняется веры. Из сего уразумевает он, что молитва есть прибежище ищущим помощи, источник спасения, сокровище упования, свет пребывающим во тьме, щит избавления во брани, стрела изощренная на врагов. Отныне услаждается уже он молитвой веры; сердце его делается светлым от упования; и от великого веселия вид молитвы своей изменит он в благодарственные гласы. Не с трудом и утомлением молится тогда человек, какова всякая иная молитва, каковой молится человек до ощущения сей благодати; но с сердечной радостью и удивлением непрестанно источает благодарственные движения, при неисчислимых коленопреклонениях и от множества возбуждения к удивлению пред благодатью Божией внезапно возвышает глас свой, песнословя и прославляя Бога. И отныне да престанет он помышлять суетное, да пребывает неотступно пред Богом в непрестанной молитве с боязнью и страхом, чтобы не лишиться великой Божией помощи.
Пока не достигнешь слез, знай, что еще миру служит сокровенное твое и Божие дело делаешь ты внешним человеком, внутренний же твой человек еще бесплоден, потому что плод его начинается слезами. Когда достигнешь области слез, тогда знай, что ум твой вышел из темницы мира сего, поставил ногу свою на стезю нового века и начал обонять воню чудного нового воздуха. Слезы источаться начали, потому что приблизилось рождение духовного младенца. Общая всех матерь, благодать, вожделевает таинственно в душе произвести на свет будущего века Божественный образ. И у всякого пребывающего с Богом бывает по временам сие утешение, то есть слезы, то когда он в умственном созерцании то когда занят словами Писания или когда бывает в молитвенном собеседовании. Но я говорю не о сем чине слез, а о том, какой бывает у плачущего непрерывно день и ночь. У такого очи уподобляются водному источнику до двух и более лет; а потом приходит он в умирение помыслов; по умирении помыслов входит в тот покой, о котором сказал апостол Павел (см.: Евр. 4, 3); по сем же мирном упокоении ум начинает созерцать тайны. Тогда Дух Святой начинает открывать ему небесное, и вселяется в него Бог, и человек начинает ощущать в себе, хотя неясно и гадательно, то изменение, какое приимет внутреннее естество при обновлении всяческих. Но об этом уже не нам судить.