что вопиеши ко Мне? (Исх. 14, 15). И Анна, опять, исполнила все, что хотела, а глас ее не слышался, потому что вопияло ее сердце. Авель же не молча ли, и даже скончавшись, молился? И кровь его испускала глас, превосходнейший гласа трубы.
Стени и ты так же, как и святой Моисей, не возбраняю. Раздери, как повелел Пророк, сердце твое, а не ризы. Из глубины призови Бога: из глубины, говорит, воззвах к Тебе, Господи. Снизу, из сердца привлеки глас, сделай молитву твою таинством». И ниже: «Ведь не человекам молишься, но Богу Вездесущему, слышащему прежде голоса и знающему мысли непроизнесенные. Если так молишься, получишь великую мзду. Отец твой, говорит, видяй втайне, воздаст тебе яве. И ниже: «Так как Он невидим, то хочет, чтобы и молитва твоя была такой же».
Видите ли, друзья, что по свидетельству непреоборимого столпа Православия есть другая, кроме произносимой устами, тайная, невидимая, безгласная, из глубины сердца возносимая к Богу молитва, которую, как чистую жертву, приемлет Господь в воню благоухания духовного, радуется о ней и веселится, видя, что ум, который по преимуществу должно посвящать Богу, соединяется Ему молитвой. Зачем же на эту молитву, свидетельствуемую Христовыми устами, святым Иоанном Златоустом, вооружаете хулою свой язык, хуля, злословя, ненавидя, ругаясь, отвергая и отвращаясь, как от какой вещи скверной, и, кратко сказать, не терпя и слышать? Ужас и трепет объемлет меня по причине такого бессловесного вашего начинания.
Но и еще, изыскивая причины вашей хулы, спрашиваю вас: не потому ли хулите эту спасительнейшую молитву, что, может быть, случилось вам видеть или слышать, что кто-нибудь из делателей этой молитвы впал в исступление ума, или принял какую-нибудь прелесть вместо истины, или потерпел какой-нибудь душевный вред, и потому возомнилось вам, будто умная молитва служит причиной такого вреда? Но нет, нет! На самом деле это вовсе не так. Священная умная молитва, по силе писаний богоносных отцов действуемая Божией благодатью, очищает человека от всех страстей, возбуждает к усерднейшему хранению заповедей Божиих и от всех стрел вражиих и прелестей хранит невредимым. Если же кто дерзнет творить эту молитву самочинно, не по силе учения святых отцов, без вопрошения и совета опытных и, будучи надменен, страстен и немощен, живет без послушания и повиновения и к тому же гоняется единственно за пустынножительством, которого, за свое самочиние, он и следа видеть не достоин, – таковой, воистину, и я это утверждаю, удобно впадает во все сети и прелести диавольские. Что же? Молитва ли эта причиной такой прелести? Никак. Если же вы за это порочите мысленную молитву, то пусть будет для вас порочен и нож, если бы случилось малому ребенку, играя, по причине неразумия заколоть себя им. Так же, по вашему, нужно запретить и воинам употребление воинского меча, который они принимают против врагов, если бы случилось какому-нибудь безумному воину заколоть себя своим мечом. Но как нож и меч не служат причиной ни одного порока, но только обличают безумие заклавших себя ими, так и меч духовный, священная умная молитва, неповинна ни одному пороку; но самочиние и гордость самочинников служат причиной бесовских прелестей и всякого душевного вреда.
Но к чему еще, как будто недоумевая доселе, спрашиваю у вас причины вашего злохуления на эту священную молитву? Знаю наверно, о други, знаю самую существенную причину вашего языкоболия: 1) не по заповеди Божией, то есть не с испытанием, ваше чтение Священных Писаний; 2) недоверие учению святых отцов наших, учащих о сей Божественной умной молитве Богоданной им премудростью Духа, по силе Священных Писаний; 3) наконец, ваше крайнее невежество: вы или, может быть, не видели и не слышали о ней никогда писаний богоносных отцов наших; или силы богомудрых их словес отнюдь не разумеете, – вот самая существенная причина такого вашего зломудрия.
Если бы вы со страхом Божиим и крепким вниманием и несомненной верой с трудолюбным испытанием и смиренномудрием прочитали отеческие книги, приличествующие наиболее к чтению одним монашествующим, содержащие в себе весь разум жительства евангельского, – отеческие, говорю, книги, которые так же необходимы монахам для душевной пользы и исправления и для стяжания истинного, здравого, непрелестного и смиренномудрого разума, как для составления телесной жизни необходимо дыхание; если бы вы так читали эти книги, то никогда не попустил бы вам Бог впасть в такой ров злохуления.
Более того: через это делание Господь разжег бы вас Своей Божественной благодатью в неизреченную Свою любовь, так что и вы с апостолом вопияли бы: кто ны разлучит от любве Христовы (ср.: Рим. 8, 35), в которую мы сподобились достигнуть мысленным деланием этой молитвы? И вы не только не хулили бы ее, но и душу свою усердствовали бы положить за нее, ощутив от этого умного внимания самим делом и опытом неизреченную душам своим пользу. А как вы книг преподобных отцов наших с несомненной верой не прочитываете, или, и читая, не доверяете, как это пока зывают плоды вашего хуления, или совсем пренебрегаете читать, то и впали вы в такое бого противное мудрование, что хулите и отвергаете эту священную молитву, свидетельствуемую, по богомудрому объяснению святых отцов, всем Священным Писанием, как бы никогда не слышавшие христианских писаний.
Чтобы избавиться вам и всем сомневающимся о ней от такого душевного вреда, не нахожу другого приличнейшего врачевства, кроме того, что постараюсь, сколько Господь мне Своей благодатью поспешит и поможет, указать, что богоносные отцы наши, просвещенные Божественной благодатью, утверждают здание душеполезного своего учения об этой всесвященной, умом в сердце тайнодействуемой молитве, на недвижимом камени Священного Писания. Вы же, увидев сами явно и ясно, при содействии тайно коснувшейся душ ваших благодати Божией, истину учения святых отцов, и исцелившись от этого душевного вашего недуга, принесите Богу о вашем поползновении искреннейшее покаяние – и сподобитесь Его Божественной милости и совершенного прощения вашего согрешения.
Прежде чем указать, откуда эта Божественная молитва имеет самое первое начало, нужно предложить к сведению следующее. Пусть будет известно, что по писанию святых и богоносных отцов наших, есть две умные молитвы: одна для новоначальных, принадлежащая деянию, а другая для совершенных, принадлежащая видению; та – начало, а эта – конец, потому что деяние есть восхождение видения. Должно же знать, что, по святому Григорию Синаиту, первых видений восемь, которые пересчитывая, он говорит так. Имеются восемь первых видений. Первое – видение Бога Безвидного, Безначального и Несозданного, причину всего, Единой Троицы и Пресущественного Божества. Второе – чина и устроения Умных Сил. Третье – устроение чувственных тварей. Четвертое – смотрительного снисхождения Слова. Пятое – всеобщего Воскресения. Шестое – Второго и страшного Пришествия Христова. Седьмое – вечного мучения. Осьмое – Царства Небесного, не имеющего конца». Предложив это, извещаю по мере худости моего немощного разума, в какой силе должно разуметь деяния и видения. Пусть будет известно (говорю к подобным мне препростым), что весь монашеский подвиг, которым, при помощи Божией, понуждался бы кто-нибудь на любовь к ближнему и Богу, на кротость, смирение и терпение и на все прочие Божии и святоотеческие заповеди, на совершенное душою и телом по Богу повиновение, на пост, бдение, слезы, поклоны и прочие утомления тела, на всеусердное совершение церковного и келейного правила, на умное тайное упражнение, на молитвы, на плач и размышление о смерти. Весь такой подвиг, пока еще ум управляется человеческим самовластием и произволением, с достоверностью называется деянием, но никак не видением. Если же такой умный подвиг молитвы и назывался бы где в писании святых отцов зрением, то это по обычному выражению, потому что ум, как душевное око, называется зрением.
Когда же кто Божией помощью и вышесказанным подвигом, а более всего глубочайшим смирением очистит душу свою и сердце от всякой скверны страстей душевных и телесных, тогда благодать Божия, общая всех мать, взяв ум, ею очищенный, как малое дитя за руку, возводит, как по ступеням, в вышесказанные духовные видения, открывая ему по мере его очищения неизреченные и непостижимые для ума Божественные тайны. И это воистину называется истинным духовным видением, которое и есть зрительная, или, по святому Исааку, чистая молитва, от которой – ужас и видение. Но войти в эти видения не может никто самовластно своим произвольным подвигом, если не посетит кого Бог и благодатью Своею введет в них. Если же кто без света благодати дерзнет восходить на такие видения, тот, по святому Григорию Синаиту, пусть знает, что он воображает мечтания, а не видения, мечтая и мечтаясь мечтательным духом. Таково рассуждение о деятельной и зрительной молитве. Но уже время показать, откуда Божественная умная молитва имеет свое начало.
Пусть будет известно, что, по неложному свидетельству богомудрого, преподобного и богоносного отца нашего Нила, постника Синайского, еще в раю, Самим Богом дана первозданному человеку умная Божественная молитва, приличествующая совершенным. Святой Нил, научая молившихся усердно мужественно хранить молитвенный плод, чтобы труд их не был напрасен, говорит так: «Помолившись как должно, ожидай того, чего не должно, и стань мужественно, храня плод свой, ведь на это определен ты изначально: делать и хранить. Потому, сделав, не оставь труд неохраняемым. В противном случае ты не получишь никакой пользы от молитвы.
Объясняя эти слова, российское светило, преподобный Нил, пустынник Сорский, как солнце просиявший в Великой России умным деланием молитвы, как это явствует из его богомудрой книги, говорит так: «Бог, сотворив Адама, поместил его в раю, делать и хранить рай». И здесь святой Нил Синайский делом райским назвал молитву а хранением – соблюдение от злых помыслов по молитве.