Также и преподобный Дорофей говорит, что первозданный человек, помещенный Богом в раю, пребывал в молитве, как он пишет в первом своем поучении. Из этих свидетельств явствует, что Бог, создав человека по образу Своему и по подобию, ввел его в рай сладости делать сады бессмертные, то есть мысли Божественные, чистейшие, высочайшие и совершенные, по святому Григорию Богослову. И это есть ни что иное, как только то, чтобы он, как чистый душою и сердцем, пребывал в зрительной, одним умом священнодействуемой благодатной молитве, то есть в сладчайшем видении Бога, и мужественно, как зеницу ока, хранил ее, как дело райское, чтобы она никогда в душе и сердце не умалялась. Велика поэтому слава священной и Божественной умной молитвы, которой край и верх, то есть начало и совершенство, даны Богом человеку в раю; оттуда она имеет свое и начало.
Но несравненно большую стяжала она славу, когда более всех святых Святейшая, Честнейшая Херувимов и славнейшая без сравнения Серафимов, Пресвятая Дева Богородица, пребывая во Святая Святых, умной молитвой взошла на крайнюю высоту боговидения и сподобилась быть пространным селением Невместимого всей тварью, ипостасно в Нее вместившегося Божия Слова, и от Нее человеческого ради спасения безсеменно родившегося, как это свидетельствует непреоборимый столп Православия, иже во святых отец наш Григорий Палама, архиепископ Фессалонитский, в слове на Введение во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Он говорит, что Пресвятая Дева Богородица, пребывая во Святая Святых и разумев совершенно из Священного Писания, читаемого каждую субботу, о погибели через преслушание человеческого рода и исполнившись о нем крайнего сожаления, приняла умную к Богу молитву о скорейшем помиловании и спасении рода человеческого. Предлагаю здесь и самые слова этого святого Григория, достойные ангельского разума, немногие из многих.
Это Богоотроковица Дева, слыша и видя, приняла сожаление общего рода и рассматривала, как бы найти исцеление и врачевание, равносильное такому страданию. Вскоре Она решилась – обратиться всем умом к Богу, и восприняла за нас эту молитву, чтобы понудить Непонужденного и скорее привлечь Его к нам, чтобы Сам Он истребил из среды клятву, остановил огонь, растлевающий пажить души, и привязал к Себе создание, исцелив немощное. Таким образом, Благодатная Дева, усмотрев Себе приличнейшее и свойственнейшее во всяком естестве, полагала умную молитву, как чудную и преславную и лучшую всякого слова. Изыскивая же, как бы художественно и свойственнее побеседовать к Богу, Она приходила к Нему, Саморукоположная, или лучше – Богоизбранная Молитвенница.
Не видя же ничего из существующего лучше ее для человека – простирается со тщанием крепко к молению, новотворит большее и совершеннейшее, и изобретает, и действует, и последующему за этим преподает деяние, как высочайшее восхождение к видению. Видение же столько большее пред вышесказанным, сколько истина выше мечтания. Но, собравшись все в себя и очистив ум, услышьте уже величие таинства: я хочу сказать слово, хотя и относящееся ко всему христоименитому собранию, но наиболее к отрекшимся от мира. Вкусивший же ради отречения сколько-нибудь из тех будущих благ поставляется с Ангелами и стяжевает жительство на небесах, этот да возжелает подражать по силе своей первой и Единой от младенчества для мира отрекшейся мира Приснодевственной Невесте.
Ища же, что нужнее всего для молитвенного собеседования, каковым бывает обыкновенно молитва, Дева находит, что священное безмолвие – безмолвие ума, далекость мира, забвение дольнего – есть лучший источник горних разумений. Это деяние, как восхождение к видению поистине Сущего, или лучше сказать, к Боговидению, есть как бы краткое указание для души стяжавшего его (деяния) поистине. Всякая другая добродетель есть как врачевание применительно к душевным недугам и вкоренившимся через уныние лукавым страстям. Боговидение же есть плод здравствующей души, как некоторое конечное совершенство и образ богодеяний. И потому человек боготворится не словами или рассудительной умеренностью относительно видимого – все это земное, низкое, человеческое, но пребыванием в безмолвии, потому что этим мы отрешаемся и отходим от дольнего и восходим к Богу.
Претерпевая молитвами и молениями день и ночь в горнице безмолвного жительства, мы приближаемся как-то и приступаем к этому Неприступному и Блаженному Естеству. Претерпевающие таким образом, очистившие сердца священным безмолвием и срастворившиеся им неизреченно высшему всякого чувства и ума Свету, в себе, как в зеркале, видят Бога. Итак, безмолвие есть скорое и сокращенное руководство, как успешнейшее и соединяющее с Богом, особенно для держащихся его во всем вполне.
А Дева, которая от мягких, так сказать, ногтей пребывала в нем, что Она? Она, как безмолвствовавшая превышеестественно с такого самого детского возраста, потому Одна изо всех и породила неискусомужно Богочеловека Слово.
Поэтому и Пречистая, отрекаясь самого, так сказать, житейского пребывания и молвы, переселилась от людей и, избежав виновного жития, избрала жизнь никому не видимую и необщительную, пребывая в невходных[34]. Здесь, разрешившись всякого вещественного союза и оттрясши всякое общение и любовь ко всему и превзойдя самое снисхождение к телу, Она собрала весь ум в одно с Ним сообращение, и пребывание, и внимание, и в непрестанную Божественную молитву. И ею быв Сама в Себе и устроившись превыше многообразного мятежа и помышлений, и просто – всякого вида и вещи, Она совершала новый и неизреченный путь на небо, который есть, скажу так, мысленное молчание. И этому прилежа и внимая умом, прелетает все создания и твари и гораздо лучше, нежели Моисей, зрит славу Божию и назирает Божественную благодать, не подлежащую нисколько силе чувства, – это благорадостное и священное видение нескверных душ и умов, причастившись которому, Она, по божественным песнопевцам, бывает поистине светлый облак живой воды и заря мысленного дня, и огнеобразная колесница Слова.
Из этих слов божественного Григория Паламы имеющий ум может яснее солнца понять, что Пречистая Дева Богородица, пребывая во Святая Святых, умной молитвой взошла на крайнюю высоту Боговидения и отречением для мира от мира, священным безмолвием ума, мысленным молчанием, собранием ума в непрестанную Божественную молитву и внимание и восхождением через деяние к Боговидению подала Сама Собою Божественному монашескому чину образец внимательного жительства по внутреннему человеку; чтобы монахи, отрекшиеся мира, взирая на Нее усердно тщились, сколько по силе, Ее молитвами быть в вышесказанных монашеских трудах и потах, Ее подражателями. И кто возможет по достоинству похвалить Божественную умную молитву, делательницей которой, в образ пользы и преуспеяния монахов, наставляемая руководством Святого Духа, как сказано, была Сама Божия Матерь?
Но в утверждение и несомненное удостоверение сомневающихся в сей умной молитве, полагая ее вещью несвидетельствованной и недостоверной, настало уже время показать, какие свидетельства богоносные отцы, писавшие из просвещения Божественной благодати, приводят о ней из Священного Писания.
Непоколебимое основание Божественная умная молитва имеет в словах Господа нашего Иисуса Христа: ты же, егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери твоя, помолися Отцу твоему, Иже втайне: и Отец твой, видяй втайне, воздаст тебе яве (ср.: Мф. 6, 6). Эти слова, как уже сказано в первой главе, всемирное светило, святой Иоанн Златоуст, Богоданной премудростью объясняет относительно безгласной, тайной, из глубины сердца возсылаемой молитвы, приводя в свидетельство из Священного Писания Боговидца Моисея и святую Анну, матерь Самуила пророка, и праведного Авеля и кровь его, вопиющую от земли, что они в молитве своей, не испустив ни одного гласа, были услышаны Богом. Этот великий учитель вселенной, Христовы уста, святой Иоанн Златоуст и отдельно еще изложил в трех словах учение об этой Божественной молитве, как пишет об этом неложный свидетель, блаженнейший Симеон, архиепископ Фессалонитский[35], в 294-й главе своей книги, которую вся Святая Соборная Восточная Церковь имеет в великом почитании как столп и утверждение истины.
Огненный же столп и огненные Духа Святого уста, Церковное око, Василий Великий, объясняя изречение Божественного Писания: Благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих (Пс. 33, 2), прекрасно научает о умных устах и умном действии, приводя свидетельства из Священного Писания, слова которого исполнены Божественной премудрости.
Выну хвала Его во устех моих. Кажется, что пророк говорит невозможное: как может быть Божие хваление в устах человеческих всегда? Когда человек говорит о обыкновенных житейских вещах, тогда он не имеет в устах хвалы Божией; когда спит – молчит, конечно; да и когда ест и пьет, то как уста его могут возносить хвалу? На это отвечаем, что есть некоторые мысленные уста внутреннего человека, которыми он питается, причащаясь Слова животного, которое есть хлеб, сшедый с небесе (Ин. 6, 33). Об этих-то устах сказал пророк: уста моя отверзох и привлекох Дух (Пс. 118, 131). К этому и Господь побуждает нас, чтобы мы эти уста имели пространными для достаточного приятия истинной пищи, говоря: разшири уста твоя, и исполню я (Пс. 80, 11). Поэтому и однажды начертанная и утвердившаяся в разуме души мысль о Боге может именоваться хвалою Божией, всегда находящейся в душе. И по апостольскому слову, тщательный может все творить во славу Божию, так что всякое дело и всякое слово и всякое действие умное имеет значение хвалы.