страх Божий, благоговейное стояние пред Богом в сердце. Се страж и охрана благодатного состояния.
Усердно исполняя правило, трезвость ума и теплоту сердца храните. Последнюю, когда начнет умаляться, возгревать спешите, твердо ведая, что, коль скоро ее не станет, это значит, что большая половина пути к отступлению от Бога пройдена. Страх Божий есть хранитель и возбудитель внутренней теплоты. Но и смирение нужно, и терпение, и верность правилам, и паче всего трезвение. Внимайте себе, Господа ради. Тревожьте себя всячески, чтоб не заснуть или, задремавши, пробудиться.
Как возгревали в себе дух молитвенный и утверждались в молитве подвижники, отцы и учители наши? Главное, чего они искали, состояло в том, чтобы сердце горело к Единому Господу беспрестанно. Бог требует сердца, потому что в нем исходище жизни. Где сердце, там сознание, внимание и ум, там вся душа. Когда сердце в Боге, тогда и вся душа в Боге, и предстоит человек в непрестанном поклонении Ему духом и истиною. Это главное иными достигалось скоро и легко… Но у других все дело идет вяло. Строй ли их естественный такой, или другие о них намерения Божии, только сердце их не скоро согревается. Казалось бы, они уж навыкли всем делам благочестия и жизнь у них идет праведно; а нет – на сердце все не то, чему бы следовало быть. Так бывает не только с мирянами, но и с живущими в обителях, и даже с отшельниками.
Из опытов в духовной жизни можно вывести весьма верное заключение, что у кого есть усердие молиться, того нечего учить, как усовершенствоваться в молитве. Самый труд молитвенный, с терпением продолжаемый, доведет его и до высших степеней молитвы. Но что делать немощным, вялым и особенно тем, которые прежде чем дошли до разумения, какова должна быть молитва, успели затвердеть во внешней формальности и охладели в навыкновении порядкам уставного молитвословия? Им остается еще прибежище – художественное делание умной молитвы ко Господу. И не для них ли преимущественно и изобретено это художественное делание или, иначе, искусственное привитие к сердцу умной молитвы Иисусовой?
Кроме (то есть помимо, вне) деятельной умной молитвы никто не может избежать действия страстей и сложения лукавых помыслов, за которые будут истязаны в час смерти и дадут ответ на Страшном Суде.
Еп. Феофан От чего бывает охлаждение в молитве? Охлаждение бывает вот как: начинается забвением… Забываются благодеяния Божии, и Сам Бог, и свое в Нем спасение, опасность быть без Бога, и память смертная отходит, – словом, закрывается вся духовная область. Это и от врага бывает, и от рассеяния мыслей делами, заботами, многим обращением с людьми. Когда все это бывает забыто, охлаждается сердце и сочувствие его к духовному пресекается… вот и нечувствие. А когда оно бывает, вместе с ним происходят и движения нерадения и беспечности… Вследствие сего духовные занятия отлагаются на время, а там и совсем оставляются. И пошла старая – и беспечная, и нерадивая жизнь, в богозабвении, в собственное лишь угождение. Хотя при этом безалаберного и ничего не будет, но и Божиего не ищи. Пустая жизнь! Если не хотите в сию попасть пропасть, то берегитесь первого шага – забвения. Поэтому ходите всегда в памятях Божиих, то есть о Боге и Божиих вещах. Это будет поддерживать сочувствие к ним, а от того и другого постоянно будет теплиться ревнование. И се жизнь!
Быть в каком-нибудь чувстве очень многозначительно в духовной жизни. В ком есть оно тот уже – внутрь себя и сердца, ибо мы всегда вниманием в действующей части, и если это – сердце, то – в сердце.
Надо знать, что восход к совершенству невидим для ревнующего; трудится в поте лица, но будто без плода, – благодать строит дело свое под прикрытием. Видите человеческое, глаз съедает доброе. Человеку самому остается на долю одно – видение своего непотребства. Путь к совершенству есть путь к сознанию, что я и слеп, и нищ, и наг, в непрерывной связи с которым стоит сокрушение духа или болезнь и печаль о нечистоте своей, изливаемая пред Богом, или, что то же, – непрестанное покаяние. Покаянные чувства суть отличительные признаки истинного подвижничества. Кто уклоняется от них и избегает, тот уклонился от пути. В положении начала новой жизни было покаяние; оно же и в возрастании должно быть и зреть вместе с ним. Зреющий созревает в познании своей порчи и греховности и углубляется в сокрушенные чувства покаяния. Слезы – мера преспеяния, а непрестанные слезы – признак скорого очищения.
Еп. Феофан Спрашиваете, как Господа при делах иметь во внимании? Так: какое бы дело, большое или малое, вы ни делали, держите в уме, что его вам повелевает делать Сам Господь Вездесущий и смотрит, как вы его делаете. Так всегда себя держа, вы дело всякое будете делать со вниманием и Господа будете помнить. В этом весь секрет успешного для главной цели действования. У вас не ладится оттого, что вы хотите помнить Господа, забывая о делах житейских. Но дела житейские лезут в сознание и память о Господе вытесняют. А вам следует наоборот: о житейских делах хлопотать, но как о Господнем поручении и как пред Господом. Тогда у вас и то и другое будет исправно.
Вам говорят: «Более заслуги подвизаться в молве житейской, чем спасаться в уединении». И вы не отрицайте этого. Те, которые истинно подвизаются, не имеют в виду заслуги, а о том лишь заботятся, чтоб очистить себя от страстей и страстных чувств и помыслов Для этой цели жизнь в общении с другими пригожей, потому что она представляет действительные опыты борения со страстями и преодоления их. Эти победы бьют страсти в грудь и в голову, а повторение их скоро убивает страсти наповал. В уединении же борьба бывает только мысленная, которая так же бывает слабодейственна, как удар крыла мухи. Оттого умерщвление страстей в уединении дольше тянется. И мало того, оно бывает всегда почти не умерщвлением собственно, а замиранием, замиранием на время, до случая встречи с предметами страсти… Причем бывает, что страсть вдруг воспламеняется, как молния. И бывает, что иной, долгое время имевший в уединении покой от страстей, вдруг падает. А того, кто дошел до покоя от страстей через борьбу не мысленную, а действительную, нечаянное нападение их не поколеблет. – Вот на каком основании мужи опытные в духовной жизни заповедуют преодолеть страсти действительным с ними борением в общении с другими, а после этого уже уединяться.
Внимание свое меньше всего останавливайте на внешних подвигах. Хоть они необходимы, но они суть подмостки. Здание строится посреди их, но они не здание. Здание в сердце. На сердечные делания и обратите все внимание свое.
Учитесь, что ни делаете, делать так, чтобы это разогревало, а не охлаждало сердце; и читать, и молитву деять, и работать, и с другими входить в общение надо, все одну цель держа – не доводить себя до охлаждения. Топите без перерыва свою внутреннюю печку краткою молитовкою, – и берегите чувства, чтобы через них не уходила теплота. Впечатления отвне очень трудно уживаются с внутренним деланием.
Учи себя всякий и внушай себе истины слова Христова, и оно вселится в тебя. Для сего читай, размышляй, заучивай, сочувствуй, возлюбляй и далее проводи в жизнь… Пока этого нет, нельзя сказать о ком-либо, что он научил себя, хоть и знает слово Христово на память и хорошо рассуждает… Ибо только тогда и вселяется в кого слово Христово, когда он успеет уговорить себя и веровать ему, и жить по нему. Не мудро делает тот, кто усердно читает слово Божие, но не обсуждает его, не доводит до чувства и не проводит его в жизнь. Оно и течет у него, как вода по желобу, и протекает через него, не осаждаясь в нем и не вселяясь в него. Можно все Евангелие и весь Апостол знать на память, и все же не иметь слова Христова вселенным в себе, по причине неразумного изучения его. Не разумно делает и тот, кто только ум обогащает словом Христовым, а о сообразовании с ним сердца и жизни не радит. Оно у него и остается, как песок, насыпанным в голове и в памяти, и лежит там мертвым, а не живет. Живет оно только тогда, когда проходит в чувства и в жизнь; а тут этого нет и нельзя потому сказать, что оно обитает в таковом.
Нечего вам напоминать, что несокрушимое оружие против врагов есть смирение. Смирение трудно достается. Можно считать себя смиренным, не имея и тени смирения. Одним размышлением не усмиришь себя. Лучший или единственный верный путь к смирению есть послушание и отречение от своей воли.
Приведу еще несколько наставлений из переписки епископа Феофана с игуменом Тихоном[37].
Все мы молимся, но есть молитва, которая сама молится и увлекает вслед за собою всего внутреннего человека. Кто это испытывает, тот только и знает, что есть молитва.
Еще для первых учеников преп. Антония было положено правилом заучивать на память несколько псалмов тотчас по приходе их в пустыню. Потом внушалось: когда ты в келье не занят или идешь куда-нибудь, то перечитывай на память заученные псалмы. Это называлось поучение. У нас в славянских отеческих книгах часто читается заповедь: имей сокровенное поучение. Это значит – собери внимание и повторяй непрестанно: