словества выражается в совести или в сознании нашего духа, без участия разума, в страхе Божием, в духовной любви к Богу и ближнему, в ощущении покаяния, смирения, кротости, в сокрушении духа или глубокой печали о грехах и в других духовных ощущениях, чуждых животным. Сила души – ум, хотя и духовна, но имеет местом своего пребывания головной мозг; сила же словества, или дух человека, хотя и духовна, но имеет местом своего пребывания верхнюю часть сердца, находящуюся над левым сосцом груди, около сосца и несколько выше его. Соединение ума с сердцем есть соединение духовных помыслов ума с духовными ощущениями сердца.
В первозданном человеке находились в полном единении и гармонии ум, сердце и тело. По грехопадении они оказа лись рассеченными, разделенными, противоборствующими друг другу. Воссоединяются они снова только благодатью Божией.
От прикосновения руки Его ко всему существу моему, ум, сердце и тело соединились между собою, составили нечто целое, единое; потом погрузились в Бога, – пребывают там, доколе их держит там невидимая, непостижимая, всемогущая рука.
При молитве нужно, чтобы дух соединился с умом и вместе с ним произносил молитву, причем ум действует словами, произносимыми одной мыслью или с участием голоса, а дух действует чувством умиления или плача. Соединение даруется в свое время Божественной благодатью, а для новоначального достаточно, если дух будет сочувствовать и содействовать уму. При сохранении внимания умом дух непременно ощутит умиление. Дух обыкновенно называется сердцем, как и вместо слова «ум» употребляется слово «голова».
Не только всякое греховное чувствование и всякий греховный помысл, но и все естественные помыслы и ощущения, как бы они ни были тонки и замаскированы мнимой праведностью, разрушают соединение ума с сердцем, поставляют их в противодействие друг другу. При уклонении с духовного направления, доставляемого Евангелием, тщетны все пособия и механизмы: сердце и ум никогда не соединятся между собою.
Если ты ощутил, что соединился ум твой с душой и телом, что ты уже не рассечен грехом на части, но составляешь нечто единое и целое, что святый мир Христов возвеял в тебе, то храни со всевозможным тщанием дар Божий.
Взаимное сочетание ума и сердца в делании Иисусовой молитвы является для неопытных одной из больших трудностей этого делания, влекущей за собой, при неумелом образе действий, большие неправильности, о которых подробно говорят наставники умного делания. Поэтому-то здесь и требуется постоянное наблюдение и совет опытного руководителя.
Что ум после нескольких молитв убегает из сердца и от памяти Божией отстает, это от слабости внимания и от равнодушия к молитве. Не дорожит душа молитвой и спешит отделаться от нее поскорее, бормоча ее кое-как. Взыщи страх Божий, и с ним приступай к молитве, и молись, держа внимание на смысле слов молитвенных. Коротенькие молитовки и молитва Иисусова затем и употребляются, чтобы привить сердцу чувство к Богу и тем приковать внимание. Но если будем небрежно относиться к молитве, то никогда не преуспеем в ней. Помни также, что молитва одна не бывает в совершенстве, а вместе со всеми добродетелями. По мере усовершенствования добродетелей совершенствуется и молитва. Главнейшие добродетели суть: страх Божий, целомудрие, смирение, сокрушение, плоти умерщвление, терпение, любовь. Когда они будут, явятся и другие все, а с ними и молитва.
Делание молитвы Иисусовой требует с самого же начала большого внимания, терпения и постоянства. Им нельзя заниматься кое-как, спустя рукава. Внимание разбегается – необходимо его собрать; помыслы назойливо втискиваются в сознание, раздражают воображение – необходимо их отстранить; поднимаются страсти, волнуют сердце – надо их усмирить; кажущаяся бесплодность самого делания наводит уныние, вызывает скуку – надо терпеть и молиться. По ошибке, по неведению, по самочинию, по самообольщению делаются ложные шаги, надо каяться и исправлять их. И при всех этих обстоятельствах надо смиряться, не роптать, не прекращать молитвенного делания, и всю свою надежду возлагать на помощь Божию. Такое состояние может продолжаться не месяцы, а годы, пока, наконец, не затеплится в сердце постоянный огонек благодатной, самодвижной молитвы.
В прошлой беседе мы уже указывали эту неизбежность постоянной борьбы с многоразличными трудностями при делании Иисусовой молитвы. Но я считаю нужным еще и еще напоминать об этом, предупреждать об этих трудностях и призывать к тому, чтобы, пребывая в этой борьбе, мы не падали духом, не обманывали себя, не думали, что это молитвенное делание совершается так же легко и просто, как по рецепту доктора получается лекарство в аптеке.
Мы упоминали выше, что самое сочетание ума с сердцем может ставить в затруднение и вызывать недоумение. Недавно мною было получено письмо от одного инока, благоговейного делателя Иисусовой молитвы, который был смущен строгими словами епископа Игнатия, запрещающего новоначальным, под угрозой впадения в прелесть, входить молитвенно в область сердца, и усмотрел в этом запрещении противоречие со словами старца Василия Молдавского и епископа Феофана, указывающих необходимость при молитве Иисусовой стоять вниманием в сердце. При ближайшем рассмотрении слов епископа Игнатия выяснилось, однако, что никакого противоречия между епископом Игнатием и другими наставниками Иисусовой молитвы нет. Причина недоумения оказалась в разнице выражений, употребляемых подвижниками для обозначения одной и той же мысли, и в различии моментов, о которых они говорят. И епископ Игнатий не отрицает необходимости участия сердца в молитве новоначальных и страстных, но выражает эту мысль словами: «при сочувствии сердца», а другие выражаются иными словами.
Старец схимонах Василий[13] пишет о молитве новоначальных: «Апостол Павел сказал: хочу пять слов сказать моим умом, нежели тысячу языком. Следует прежде всего этими пятичисленными словами очищать ум и сердце, непрестанно говоря во глубине сердечной: Господи Иисусе Христе, помилуй мя, и этим восходить к разумному пению. Ибо всякий новоначальный и страстный может разумно, при блюдении сердца, совершать эту молитву, пения же не может совершать разумно, пока не предочистится сею молитвою».
В другом месте старец Василий говорит еще определеннее о возможности молитвы сердцем для новоначальных и страстных. Опровергая мнение тех, кто считает делание Иисусовой молитвы приличным только святым и бесстрастным.
Первая степень преуспеяния новоначальных монахов состоит в умалении страстей трезвением ума и блюдением сердца, то есть умною молитвою, подобающею деятельным.
Таким образом, то, что старец Василий называет «разумно, при блюдении сердца» (или в глубине сердечной) совершаемой молитвой новоначальных и страстных – соответствует в творениях епископа Игнатия молитве «умом при сочувствии сердца» совершаемой и всем доступной, не только преуспевшим, но и новоначальным.
У епископа Феофана этим же выражениям соответствуют: «Стать над сердцем, стать умом в сердце, из головы сойти в сердце, – все сие, по его словам, одно и то же. Существо дела в сосредоточении внимания и стоянии перед Невидимым Господом, но не в голове, а внутри груди, – к сердцу и в сердце».
Слова «стать умом в сердце» сам епископ Феофан объясняет так: «Знаете, где сердце? Так, станьте там вниманием и стойте неисходно, – и будете умом в сердце; ум неотлучен от внимания: где оно, там и он».
В другом месте епископ Феофан еще яснее указывает место сердца: «Где отзывается и чувствуется печаль, радость, гнев и проч., там сердце. Там и вниманием стойте».
Итак, если при молитве необходимо «сочувствие сердца», – а где сочувствие, там и внимание, а где внимание, там и ум, – то и выходит, что у всех трех наставников разница только в словах, а по существу они говорят одно и то же, а именно: что и новоначальным, и страстным, и не очистившимся от страстей возможно и должно молиться в сердце Иисусовой молитвой с целью очищения сердца от страстей.
Это не есть какое-либо высокое дело, а простое. И молитва Иисусова, одна сама по себе, не чудотворная какая, а как всякая другая краткая молитва, словесная и, следовательно, внешняя. Но она может перейти в умную и сердечную… все естественным путем. Что от благодати, того надо ждать, а взять того никаким иным способом нельзя. Что вам писали, что надо прежде страсти очистить, то относится к высокой, созерцательной молитве; а это простая молитва… могущая, однако же, привести к высокой молитве.
Мы подошли к пределу, где молитва первоначальная, делательная или трудовая, соприкасается с молитвой благодатной, зависящей уже не от наших усилий, а от Божией благодати. Наши же усилия здесь сводятся лишь к тому, чтобы не помешать благодати Божией действовать в нас. Все наставники молитвы согласно предостерегают против самочинных и преждевременных исканий высшей молитвы. Епископ Игнатий пишет: «Иное молиться со вниманием при участии сердца, иное нисходить умом в се