— Нет.
— На парня из фильма… Как же он назывался? Нет, это не то. — Либби нахмурила брови. — Короче, ты похож не на того, а на другого парня.
— Который был с актрисой, напоминающей тебя? — с едва уловимым сарказмом спросил Митч.
— Из рекламы «Ливайс»? — с восторгом уточнила девушка.
— Нет, другая девчонка. Если ты что-то забыла, спрашивай Райну.
Джеймс вернулся и остановился у почти пустого ряда позади Митча и его компании. Он сел на второе сиденье от прохода, а я устроилась на первом. Когда свет в зале погас, Джеймс откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня. Митч повернулся к нам и раздраженно прошептал:
— Что с тобой происходит?
— Тише, — одернула его Либби.
Джеймс снял куртку и стал смотреть на экран. Он опустил руку на подлокотник, и наши пальцы переплелись. Я видела, как его коричневая рубашка приподнималась и опадала в ритме дыхания. Свет от экрана двигал неясные тени по его рукам и груди. Две пары, сидевшие перед нами, прижимались друг к другу. Голова Даун покоилась на плече Криса. Райна держала в зубах леденец и позволяла Джеку откусывать кусочки сладости, пока они целовались. Либби поворачивалась к Митчу через каждые несколько секунд и призывно поглядывала на него, но тот не шевелился. Джеймс тоже сидел тихо, за исключением эротической сцены, в которой мужчина и женщина, ограбившие банк, занимались любовью под громкую музыку. Им удалось убежать от полиции, и они решили немного расслабиться. В кульминационный момент я опустила взгляд, рассматривая руку Джеймса.
Мне больше нравились немые фильмы. Там музыка играла важную роль. Она как будто создавала звуковые образы. Безмолвие актеров лишь углубляло их эмоции. И когда вы смотрели в их глаза, ваш разум понимал секретный код. Вы чувствовали, насколько искренней и правдивой была игра исполнителей. Приходя в кинотеатр вместе с моим Рыцарем, я часто смотрела не на экран, а на зрителей. Свет и тени мелькали на их лицах, и я видела, как люди в своих сердцах создавали из одинаковых образов совершенно разные истории. Досадно, что современные фильмы расчленяли сюжет песнями и заполняли каждый момент ненужными звуками и словами. Они не оставляли места для игры воображения.
Джеймс смотрел на экран и смущенно ежился при стонах и криках. Либби прошептала что-то в ухо Митча. Когда она отвернулась, тот долго с ошеломленным выражением смотрел на ее профиль.
После сеанса Либби уехала вместе с сестрой. Им с трудом удалось втиснуть троих человек на заднее сиденье машины. Опустив оконное стекло и помахав Митчу рукой, она прокричала:
— Позвони мне!
Мы смотрели на ее белозубую улыбку и качавшиеся черные локоны. Митч выглядел уставшим и больным. Когда он направился к своей ржавой колымаге, Джеймс решил подбодрить его:
— Эта Либби горячая штучка. Она запала на тебя.
— Ты, наверное, шутишь.
Митч повернулся к Джеймсу:
— Почему, когда коп насел на нас, ты пытался спрятаться за сиденьем?
— Я не прятался.
— Ты даже врать не научился. Никогда не играй в покер на деньги.
Мы поехали домой. Я сидела сзади. Джеймс выставил локоть в открытое окно.
— Спасибо, — сказал он.
— За что? — спросил Митч.
— За то, что оплатил мой ужин и билет в кино.
— Когда я найду для тебя приличную работу, ты можешь сделать для меня то же самое.
— Договорились.
Последовала долгая пауза. Затем Джеймс спросил:
— А как Либби заставила тебя вильнуть на дороге?
— Я больше не хочу о ней слышать, — сердито ответил Митч. — Ни одного чертова слова, ты понял?
Джеймс засмеялся.
Когда мы вернулись домой, Митч пошел спать. Я села за стол Джеймса. Среди рисунков чудовищ появился новый образ. Он отличался от рычащих существ. Это был легкий карандашный набросок женских глаз. Во мне туманом заклубилось удовольствие. Я знала, кто послужил моделью для эскиза. Джеймс вытащил из комода трусы и белую майку. Вернувшись из ванной в нижнем белье, он сел на кровать.
— Значит, прошлой ночью тебе удалось заснуть? — спросил он.
— Да.
Джеймс откинул одеяло и лег ближе к стене, оставив для меня широкое пространство. Я села рядом с ним:
— У тебя была жена в прошлой жизни?
Ох уж это любопытство! Я притворилась, что меня не заботит его ответ. Джеймс ответил не сразу:
— Вряд ли. Я так не думаю.
Затем он спросил:
— А ты нашла в той жизни настоящую любовь?
— Нет, — ответила я. — Только мужа.
— Извини.
Он не стал расспрашивать меня о деталях. Впрочем, я при всем желании не смогла бы предоставить их ему.
— Интересно, почему, войдя в тело Билли, ты вспоминаешь о прошлом небольшими фрагментами? — спросила я.
— Возможно, это требует времени.
Лично я не хотела вспоминать вообще ни о чем.
— И что вернулось к тебе в первую очередь, когда ты стал Билли?
Он улыбнулся:
— Дырка на ступени нашего крыльца, которая выглядела как кошачий глаз.
— Я боюсь, что не смогу взять себе чужую плоть.
Меня терзала лунная горячка. Я хотела прикасаться к Джеймсу по-настоящему, физически.
— Завтра мы поищем тело, которое можно спасти, — тихо ответил он.
Я легла лицом к нему.
— Тебе это понравится, — сказал Джеймс. — Вернув себе плоть, ты сможешь чувствовать запах травы. Пить воду. Ты сможешь поднять камень и бросить его. Все будет хорошо.
В его голосе прозвучала такая убежденность, что я не смогла не поверить ему. Я опустила руку на его ладонь, которая покоилась на одеяле. Мои пальцы погрузились в тело Джеймса и неосознанно скользнули от его бедра к груди. Почувствовав покалывание, я отдернула руку. С его губ сорвался тихий стон. Глаза Джеймса расширились от изумления.
— Извини, — сказала я, испугавшись, что могла случайно остановить его сердце.
Его ладонь импульсивно дернулась и прижалась к твердой выпуклости под трусами. Лицо Джеймса покраснело. Я спрыгнула с кровати и отлетела в угол комнаты.
— Извини, — хрипло произнес он. — Все в порядке.
Он взял подушку и прикрылся ею.
— Это моя вина, — прошептала я.
Мне хотелось улететь.
— Прости, если обидел тебя, — сказал Джеймс. — Ты удивила меня.
— Я вернусь утром.
— Нет-нет, — взмолился он. — Отдохни в постели. Меня устроит сон на полу.
Я покачала головой.
— Пожалуйста, — добавил Джеймс. — Я не засну без тебя.
Он встал, держа подушку перед собой. Я подлетела к нему и легла в постель, смущенная и втайне польщенная. Мимолетное воспоминание о теплой коже под прохладной простыней заставило меня покраснеть. Я с улыбкой посмотрела на него. Мне было приятно лежать в его постели, а не сидеть на крыше в одиночестве. Джеймс выключил свет, улегся на полу и сунул подушку под голову. Я услышала его шепот:
— Возможно, завтра ты почувствуешь вкус яблока.
7
Перед рассветом из темноты начали проступать предметы, прежде остававшиеся невидимыми. Оконная рама спроецировала на стену крестообразную тень, превратив нашу спальню в часовню. Джеймс проснулся и сел рядом с кроватью, как пес, услышавший выстрел. Увидев, что я не сплю, он тихо сказал:
— Никуда не уходи.
Пока он принимал душ, я бродила по дому. Из ванной раздавался шум бежавшей воды. Из комнаты Митча доносился приглушенный голос. Я не понимала слов, но тон был обиженным и сердитым. Пройдя сквозь стену, я увидела спавшего Митча, наполовину прикрытого простыней. Наконец-то мне удалось рассмотреть его татуировки: кельтский узор, обвивавший левый бицепс, терновый венец на правой руке и меч над сердцем, не больше бабочки. Он крепко спал и разговаривал во сне:
— Какая ты сволочь!
Его глаза оставались закрытыми. Лицо исказила гримаса гнева и боли. Он всхлипнул и с содроганьем провел рукой по телу, как будто пытаясь освободиться от какой-то мерзости. Внезапно Митч вскрикнул и открыл глаза.
— Вот же дерьмо, — проворчал он, вытирая лицо.
Не дав слезам скатиться по щекам, он встряхнулся, взглянул на часы и вздохнул:
— Ненавижу третье воскресенье.
Джеймс нашел меня в спальне. Он переступил порог комнаты в одном полотенце, взял одежду из шкафа и улыбнулся мне:
— Закрой глаза.
Я отвернулась к окну, но, увидев в стекле его отражение, начала наблюдать за ним. Наверное, он понял, что я подглядывала. Застегнув штаны, Джеймс принял позу силача, затем посмотрел на меня и только потом надел рубашку. Мне было совершенно не стыдно.
На кухне мы встретили Митча, пившего кофе.
— Ты готов? — спросил он у Джеймса.
— К чему?
— Сегодня третье воскресенье, — сказал Митч. — В прошлом месяце ты пропустил это мероприятие, но нынче тебе некуда деваться. Я не буду тусоваться с Верной в одиночку.
Джеймс немного помолчал, затем сориентировался:
— С Верной? Ладно.
Похоже, он не имел представления о намечавшемся ежемесячном ритуале.
— Ты отпросился с работы?
Митч нахмурился:
— Что?
— Ну, ведь ты работаешь по воскресеньям, верно?
Митч бросил на него странный взгляд.
— Они знают о маме, — ответил он. — Я уже четвертый год работаю так. По половине дня в третье воскресенье каждого месяца. Ты и об этом забыл?
— Меня зовут Билли. Я восстанавливаюсь после передозировки наркотиков.
Его слова, произнесенные голосом робота, заставили Митча рассмеяться. При этом он едва не вылил кофе на рубашку. Джеймс был доволен. Лениво перебрасываясь замечаниями, они приготовили себе легкий завтрак. Затем поведение Митча начало меняться. Пока они ели тосты и яйца, он вертелся на стуле, как будто сидел на гвозде. Его взгляд был устремлен в неведомые дали. К тому времени, когда они направились к машине, Митч сильно побледнел.
— Ты в порядке? — спросил его Джеймс.
— Ненавижу третье воскресенье, — проворчал расстроенный мужчина.
Несколько минут мы ехали в молчании. Здания делового района сменились коттеджами пригорода. Чуть позже машина помчалась по шоссе к соседнему поселку. Там Митч свернул к торговому центру, состоявшему из нескольких небольших магазинов.