Они склонили головы и закрыли глаза, Кэти сложила ладони под подбородком. Я тоже воспроизвела этот жест и попыталась вспомнить какую-нибудь молитву. В доме Браунов не просили Божьей милости. У меня долгое время не было практики. Закрыв глаза, я сосредоточенно вспоминала слова. Внезапно перед моим взором возникла белая скатерть с синими фиалками по углам. Я содрогнулась от суеверного страха. До меня донесся грохот ставней и стук веток, колотивших в стену. Я стояла, глядя вниз на вышитую ткань. Стол дрожал, и фиалки раскачивались, будто ожившие. Я осмотрела тусклую комнату. Камин с висевшим котелком, ржавая раковина и водопроводный кран с насосом. В темном углу виднелась метла. Хотя окна были закрыты ставнями, стекла гремели в расшатанных рамах, и сильный сквозняк шевелил края белой скатерти. Я держала в руках что-то тяжелое.
— Молитва за столом не должна быть безмолвной.
Голос Дэна привел меня в чувство. Я открыла глаза и с облегчением увидела на столе пластмассовые тарелки.
— Милый Господи…
Я снова закрыла веки, радуясь, что не вернулась к качающимся фиалкам.
— Благослови нашу пищу. Аминь.
— Аминь, — произнес Дэн.
Даже не глядя на Кэти, я знала, что она смотрела на меня. Очевидно, Дженни произносила молитвы иначе.
Пицца оказалась очень ароматной. Я долго пережевывала каждый кусочек, изучая вкус, осматривая поры в тесте и гадая о составе специй. Самым близким сравнением был набор приправ для кетчупа — более острый и менее сладкий. В моем уме промелькнуло воспоминание о куске коричневого сахара, который растворяется в горшке с тушеными помидорами.
— Выбирайте буквы, — предложила Кэти.
Я взяла семь квадратиков и расставила их в ряд на маленькой деревянной планке, служившей игровой подставкой. Когда Кэти начала раскладывать лист с небольшой таблицей, Дэн бросил взгляд на часы. Я попробовала шипучую содовую воду (между прочим, впервые) и изумленно вздохнула. Родители Дженни повернулись ко мне. Пощипывание во рту прошло, и я расслабилась. На языке остался сладкий привкус аниса и ванили.
— Прямо как имбирное пиво, — с улыбкой сказала я. — Мне понравилось.
— Пиво? — хмуро переспросила Кэти. — Ты пила пиво?
— Она пошутила, — проворчал отец Дженни.
Я больше обращала внимание на пиццу, чем на игру. К счастью, мои ходы не вызывали подозрений. Чуть позже зазвонил телефон, и Кэти подошла к маленькому столику, стоящему у кушетки. Я заметила, что Дэн пристально наблюдал за ней.
— Алло?
Кэти возмущенно посмотрела на трубку:
— Я не слышу вас. Наш разговор окончен.
Она повернулась к нам:
— Ненавижу, когда такое происходит.
— Ошиблись номером? — спросил Дэн.
— Сплошное молчание, — садясь за стол, ответила Кэти. — Почему эти люди все время набирают наш номер и не говорят ни слова?
— Если, будет повторный звонок, я сам подойду к телефону, — сказал Дэн.
Кэти недоуменно посмотрела на него.
— На случай непристойных предложений, — пояснил ее муж.
Телефон зазвонил еще раз. Дэн встал со стула.
— Да? — сказал он, поднеся трубку к уху. — Стив? Это ты только что звонил?
Он помолчал.
— Наверное, ошиблись номером. Так что ты хотел сказать?
Он выслушал ответ.
— Ладно, я согласен.
Еще одна пауза.
— Через полчаса подъеду. В крайнем случае через сорок пять минут.
Кэти вертела в пальцах свои буквы.
— Хорошо, я попробую, — сказал Дэн, отвернувшись от нас. — Да, знаю. Я тоже так думаю. Не волнуйся.
Таинственная скрытность в его голосе заставила Кэти прислушаться.
— Все решится само собой. Скоро увидимся.
Он повесил трубку и, не глядя на Кэти, вернулся к столу. Та, прищурив глаза, наблюдала за ним.
— Ты еще не выставил свои буквы, — напомнила она ему.
Он выложил несколько квадратиков. В комнате стояла неестественная тишина. Казалось, что весь воздух вытянули мощными насосами. Игра продолжалась в полном молчании, пока Дэн не составил слово «бег». Других букв у него не осталось.
— Папочка выиграл, — сказала Кэти, обведя карандашом очки под его именем.
Дэн пожал плечами:
— Просто повезло.
Он забрал коробку от пиццы и пустую бутылку из-под содовой:
— Мне надо ехать.
Перед тем как выйти из комнаты, он склонился и поцеловал супругу в щеку. Кэти молча продолжала собирать костяшки «Скрэббла».
— Я рассчитываю на твое благоразумие, — тихо сказал он.
Казалось, что Кэти не хватало воздуха. Ей пришлось перевести дыхание, прежде чем ответить:
— Все будет хорошо.
Дэн быстро вышел в коридор. Он спешил, словно рвался на просторы небес. Я помогла Кэти собрать тарелки и чашки.
— Давай займемся домашней работой? — спросила она. — Сядем вместе у стола, как в ту пору, когда ты была маленькой. Я проверю счета, а ты сделаешь уроки.
Она печально вздохнула:
— Извини. Я забыла, что ты уже выполнила домашние задания.
Я с радостью ушла бы в свою комнату или прокралась к телефону, чтобы позвонить по номеру Билли, но мысль о Джеймсе вдохновила меня пойти ей навстречу.
— Мне осталось чтение.
Я решила дать обещание Господу. Мне следовало относиться к Кэти с такой же добротой, с какой Джеймс относился к Митчу. Поэтому я поклялась стать подругой для матери Дженни.
Кэти принесла коробку, обклеенную кремовой бумагой. На крышке белела наклейка с надписью «Расходы». Я сбегала в свою комнату и вернулась с любимой книгой. Кэти выписывала суммы из накладных и счетов, а затем проверяла каждую позицию. Она с птичьей пунктуальностью складывала маленькие бланки в отдельные стопочки, тыкала авторучкой в кнопки калькулятора и делала пометки на клочках бумаги. «Вот и прекрасно», — подумала я. Мы проведем сегодняшний вечер в приятной компании, как это некогда случалось в доме моей Святой.
Поскольку фантазировать о Джеймсе было практически невозможно, я села напротив Кэти и начала читать «Джейн Эйр», пропустив приезд главной героини в Торнфильд. Мне нравилось переворачивать страницы по собственному желанию. Будучи Светом, я иногда злилась, когда мой хозяин читал быстрее меня. А сколько раз мистер Браун закрывал книгу, когда мне хотелось начать следующую главу!
Внезапно послышалось сердитое фырканье. Взглянув на Кэти, я увидела, что она находилась на грани смятения.
— Ну что творится с нашим миром?
Она еще раз посмотрела на счет, затем подошла к телефону и набрала номер. После небольшой паузы она произнесла:
— Дэн, это я. Где ты сейчас?
Затем Кэти повесила трубку и, сердито хмурясь, прошла обратно к столу. Поскольку она молчала и не смотрела на меня, я вернулась к Джейн Эйр и мистеру Рочестеру. Через минуту зазвонил телефон.
— Алло?
Она прислушалась:
— Где ты? Почему не ответил сразу?
Она нервно скрутила шнур в пальцах.
— Я не знаю, что и думать. У нас за субботу две квитанции с бензоколонки. Одна твоя, другая моя.
Она снова прислушалась.
— Но ты говорил в воскресенье, что у тебя закончился бензин.
Она замолчала, выслушивая объяснение Дэна. Я тайком наблюдала за ней. Кэти говорила о том дне, когда я вошла в тело Дженни.
— Разве квитанция может быть неправильной? Ее печатает компьютер.
Она замолчала, смяв бланк в кулаке.
— Я просто сказала, что не понимаю этого! Нет, я не говорила таких слов.
Кэти вновь замолчала, прикусив губу.
— Не преувеличивай, пожалуйста.
Пока она слушала ответ Дэна, ее голова склонялась все ниже и ниже. Она посмотрела на смятый бланк в кулаке.
— Ладно, я знаю. Все будет хорошо.
Кэти, не попрощавшись, повесила трубку и вернулась к столу. Сев на стул, она принялась разглаживать квитанцию с заправочной станции.
— Что ты читаешь? — спросила она.
Ее лицо одновременно было бледным и пылало пятнами румянца.
— «Джейн Эйр», — ответила я.
Кэти дрожащей рукой отложила квитанцию в сторону. Она сунула коробку под мышку и направилась к двери:
— Вернусь через минуту.
Когда она покинула комнату, я с трудом удержалась, чтобы не побежать к телефону. Идея о том, что я могу услышать голос Джеймса, пронзала мой мозг, как тонкое шило. Но Кэти быстро вернулась, неся в руках рубашку и швейную корзинку. Она передвинула стул и села рядом со мной. Наверное, освещение здесь было лучше. Рубашка, которую она разложила на столе, принадлежала Дэну. Белая, с длинными рукавами. Четвертая снизу пуговица отсутствовала.
Кэти вытащила из корзины небольшую коробку и открыла ее. Там хранилась целая коллекция пуговиц всевозможных размеров, расцветок и форм. Она вытащила несколько маленьких, белых, поднесла их к пуговицам на рубашке и подобрала нужный оттенок. Затем она взяла иглу и ловко выдернула маленькие обрывки ниток, оставшиеся от утерянной пуговицы. Это почти не изменилось после моей смерти. Игла и нить. Я внезапно почувствовала тоску по былым временам. Мои хозяева-мужчины не штопали свою одежду, но тонкое запястье Кэти, пока она тянула нить, напоминало мне о моей Святой.
Склонившись над книгой, я наблюдала за ней уголком глаза. Мать Дженни критически осмотрела рубашку. Она натянула ткань, окружавшую то место, где пришила новую пуговицу. Возможно, мне показалось, но материя там была немного растянута, словно рубашку расстегивали в спешке. Кэти проверила на прочность остальные пуговицы. Некоторые из них уже свободно болтались на нитках. Затем она понюхала ткань. Между прочим, я поступила бы так же. Очевидно, это было игрой моего воображения, однако мне почудилось, что от материи исходил слабый запах гардении. Кэти не сомневалась в чистоте рубашки, иначе она понюхала бы ткань под рукавами. Но нет! Она вдохнула запах воротника, обиженно поморгала длинными ресницами и сердито встряхнула рубашку, словно отвергая крамольную мысль. Мать Дженни срезала ножницами одну из болтавшихся пуговиц и начала пришивать ее заново.
— О чем твоя книга? — спросила она, сделав несколько стежков.
— Джейн влюбилась в хозяина дома.