— Вы обронили его вчера в офисе секретаря, — пояснил мистер Флинт.
— Оливия, — прошептал мистер Браун.
Он встряхнул папку, чтобы выровнять блокнотный лист, а затем сжал челюсти, отгоняя навернувшиеся слезы.
— Вы получили его от Дженнифер, верно? — спросил заместитель директора.
— Да, — прочистив горло, ответил учитель.
— Но вы же говорили, что не имели с ней любовных отношений.
— Дженни написала это как литературный текст, — пояснил мистер Браун. — Ей хотелось услышать мое мнение, и она прочитала мне свою работу.
Он изо всех сил старался сохранять спокойствие. Я почувствовала желание подойти к нему и, как раньше, прижаться головой к его шее.
— Где она читала вам этот текст? — поинтересовался заместитель директора.
Мое раздражение вырвалось наружу, и я вскочила на ноги:
— Перестаньте унижать его!
Мистер Флинт с усмешкой посмотрел на меня.
— Дженнифер! — рявкнул Дэн.
Я игнорировала его:
— Мистер Браун всегда проявлял ко мне доброту и уважение. Он никогда не воспользовался бы своим положением.
Мистер Флинт выдержал паузу и с хитроватым простодушием спросил:
— Но ты же любишь его?
У меня подогнулись колени, и я снова села на стул, сжав в кулаке свернутую папку с черно-белым снимком. В наступившей тишине я посмотрела на мистера Брауна и не нашла в себе сил лгать. Меня уже не пугало осуждение присутствовавших здесь людей.
— Не в том смысле, который вы имеете в виду, — ответила я.
Несколько секунд в комнате царило молчание. Его прервал мистер Ольсен. Он по-прежнему держал в руках мобильник:
— Могу я сделать предложение?
— Позже, — грубо оборвал его мистер Флинт.
Он повернулся к мистеру Брауну:
— Спасибо, Майкл. Мы дадим вам знать, если у нас появятся другие вопросы.
Мистер Браун медленно встал и направился к двери. Я знала, что, выходя из кабинета, он посмотрел на меня. Но моя печаль была такой сильной, что я не смогла приподнять голову и встретить его взгляд. Я сидела, сжимая пластиковую папку, в которой находился снимок — его единственный снимок, хотя он стал моим другом еще в возрасте Билли.
— Дженнифер, я вижу, что ты очень заботливо относишься к мистеру Брауну.
Голос мистера Флинта был наполнен ядом, который жег мне уши:
— Ты хочешь снять с него все подозрения, верно?
— Да, хочу, — ответила я, надеясь, что он предложит мне какой-то вариант.
— Даже используя ложь?
Я положила снимок обратно на стол:
— Мне не нужно лгать. Он невиновен.
— Мистер Браун попросил тебя держать ваши отношения в секрете?
Яд Флинта жег теперь мои глаза.
— Некоторые секреты не стоит скрывать, — добавил он.
— Принесите мне Библию, — сказала я.
До меня донесся вздох Кэти.
— Мистер Браун не был моим любовником. Я готова поклясться на Святом Писании.
Игнорируя змеиную усмешку, я посмотрела Флинту прямо в глаза:
— Он никогда не изменял своей жене. Он верен ей до мозга костей. Стоит ей улыбнуться ему, и мистер Браун расцветает, как цветок…
Я замолчала, заметив, что заместитель директора нахмурился.
— Дженнифер, откуда тебе это известно? — спросил он.
Комната снова погрузилась в молчание. Казалось, что даже часы остановили свой бег. Моя оборона рухнула. Мне предстояла безмолвная сдача позиций.
Тишину рассеял голос мистера Ольсена. Его лицо покраснело. Руки, сжимавшие телефон, напряженно подрагивали.
— Обе стороны сообщили, что ничего дурного не случилось.
Мистер Флинт опалил его свирепым взглядом. Он повернулся к Дэну и Кэти:
— Я обещаю вам, что мы продолжим наше расследование.
— Мистер Флинт, — обвинительным тоном произнес отец Дженни, — вы упустили свою возможность. Теперь послушайте меня.
Он вышел на середину комнаты:
— Завтра мы заберем нашу дочь из вашей школы.
Он помолчал для эффекта, хотя продумал свою речь еще вчера:
— Против этого учителя будет выдвинуто уголовное обвинение. И мы начнем процесс против департамента образования.
Мистер Флинт потерял дар речи. Дэн щелкнул пальцами, и Кэти метнулась к двери, сорвав меня одной рукой со стула.
Всю дорогу домой я сидела, как кукла, сгорбившись на заднем сиденье. Машину вел Дэн. Никто из родителей не разговаривал со мной. Кэти что-то прошептала мужу на ухо. Он включил радио, чтобы я не слышала их слова. Музыкальный канал отличался от религиозной радиостанции, к которой я привыкла в машине Кэти. Салон наполнила симфония для скрипок и виолончелей. Когда мы приехали домой, я осталась сидеть в машине. Кэти открыла заднюю дверь:
— Выходи.
Она схватила ремень моей сумки и потянула его к себе. Волна паники обожгла меня, как удар молнии.
— Мне нужно позвонить, — пробормотала я. — У меня неотложное дело…
Я даже не знала, что хотела сказать. Мое тело дрожало от безысходного отчаяния.
— Дайте мне немного времени.
Покрасневшее лицо Кэти выражало смесь страха и строгости. Она решительно выпятила нижнюю челюсть и закричала:
— Юная леди! Выходи из машины и сейчас же ступай в дом!
Я вышла и, как лунатик, медленно побрела к гаражным воротам.
— Мне трудно это объяснить, — лепетала я. — Но у меня остались незавершенные дела.
Дэн взял меня за локоть и повел в дом. На кухне его сменила Кэти. Она обхватила меня рукой за талию и потащила в спальню Дженни.
— Я забыла свои вещи в шкафчике, — бормотала я. — Мне нужно вернуться в школу.
— Дженнифер Энн, успокойся, — оборвала меня Кэти.
Она говорила со мной таким тоном, словно мне было три года. Я села на кровать. Через открытую дверь я видела, как родители Дженни шептались о чем-то в коридоре. Их неразборчивые слова доносились до меня короткими сериями шума. Через пару минут Кэти исчезла. Дэн остался стоять на пороге, рассматривая меня странным и оценивающим взглядом. Неужели он верил, что его пятнадцатилетняя дочь имела сексуальную связь с учителем английской литературы? И хотя он сердился в кабинете директора, я видела в его глазах безразличие. Казалось, что на меня смотрела черная дыра.
Но все ли я заметила? Когда он поверил, что женатый мужчина осквернил его маленькую дочь, в нем вспыхнула ярость. Теперь гнев угас. В его взгляде отсутствовала боль огорченного отца, которому не удалось защитить свою дочь. Очарованный своими фантазиями, Дэн воображал меня в объятиях взрослого мужчины. Возможно, он представлял себе секс с малолетней девочкой в пустой классной комнате. Я почувствовала, как ледяной озноб пробежал по моим ребрам. Когда Кэти вернулась, его странное выражение сменилось на гримасу презрения. Мать Дженни протянула мне стакан воды. На ее другой ладони белела небольшая таблетка.
— Вот, возьми, — сказала она. — Проглоти ее и иди в постель.
Дэн ушел. Я сжала таблетку большим и указательным пальцами:
— Что это?
— Валиум, — ответила Кэти. — Мы хотим показать тебя доктору.
Когда она выглянула в коридор, проверяя, куда направился Дэн, я притворилась, что сунула таблетку в рот. На самом деле она была спрятана в моем кулаке. Отпив воду из стакана и закинув голову назад, я сделала вид, что проглотила снотворное.
— Мы разбудим тебя к ужину, — сказала Кэти, — и ты откроешь нам всю правду. Даже не думай обманывать нас.
Когда она вышла из комнаты, я завернула таблетку в смятую салфетку и бросила ее в плетеную корзину для мусора. У меня не было продуманного плана. Мне просто хотелось увидеть Джеймса. Я собрала ворох одежды, поместила эту кучу на середину постели и прикрыла ее одеялом. Выключив свет и открыв окно спальни, я выбралась наружу. Мне подумалось, что именно так Дженни и убежала из тела: когда опека родителей начала казаться ей невыносимой, она оставила под одеялом свою пустую плоть и тихо выскользнула из дома.
Спрыгнув на землю, я оказалась в унылом совершенстве заднего двора религиозного семейства Томпсонов. Ни животных, ни птиц, ни даже сорняков. Ни одно существо не оскверняло царившей здесь тишины. Внезапно до меня дошло, что в спешке я забыла взять сумочку. Прокравшись по боковой аллее, я вышла на улицу. О, это радостное чувство свободы!
Мне хотелось перейти на бег, но я боялась привлекать к себе излишнее внимание. У меня не было денег на автобусный билет, однако пожилая женщина на переднем сиденье, с крохотной собачкой, выглядывавшей из продуктовой сумки, дала мне монетку в двадцать пять центов. Я поблагодарила ее и в смущении села на заднее сиденье, чтобы не встречаться с ней взглядами. Мне уже было известно, какая автобусная остановка находилась вблизи улицы Амелии. Тем не менее я чувствовала себя такой взволнованной, что не могла сидеть на месте. Встав на ступеньки у задней двери, я ожидала нужный поворот.
В моих мечтаниях Джеймс объяснял мне, что полиция сняла с него все обвинения. Они не могли посадить его в тюрьму за любовь к одногодке. Он был несовершеннолетним. Джеймс говорил мне, что, если родители Дженни отправят меня в закрытую школу, мы все равно найдем друг друга — в библиотеке, в парке, в универсаме.
Подходя к его дому, я увидела на подъездной дорожке две машины — автомобили Митча и Либби. Я знала, что мне не стоило стучать в дверь. Я понимала, что меня прогонят. Но мое желание увидеть Джеймса было неудержимым. На крыльцо вышел Митч — без рубашки, под глазами темные круги. Увидев меня, он нахмурился.
— Я могу поговорить с Билли?
— Нет! Ему запрещено встречаться с кем бы то ни было.
— Только на минуту…
— Возвращайся в школу! — рявкнул Митч.
Дверь захлопнулась. Несколько секунд я стояла у крыльца, и мои мысли крутились кругами, как маленькие крысы. Окно Билли было зашторено. Поразмышляв немного, я прокралась на боковую дорожку соседнего дома. Судя по темным окнам, его обитатели в данный момент отсутствовали. У сетчатого забора в пожелтевшей траве возвышался бетонный столбик с надписью: «Наш Митци». Я встала рядом с ним и, вцепившись пальцами в проволочную сетку, осмотрела двор Билли. Мы решили вернуть заимствованные тела, но не успели разработать план действий. Я не знала, что мне делать. И я не могла уйти, не повидавшись с Джеймсом.