Перед тем как войти внутрь, Патрис остановилась на пороге и посмотрела вверх, прямо туда, где парила я. Неужели она меня видит? Я тут же сообразила, что этого не может быть, но совпадение потрясло меня. Патрис постояла еще секунду, поправила солнцезащитные очки и вошла в школу.
Я обнаружила еще несколько знакомых, как вампиров, так и людей, в основном тех, кого я толком не знала, но с кем посещала одни и те же уроки и время от времени разговаривала. Появились и учителя — мистер Йи и профессор Айвербон подошли к новоприбывшим, приветствуя их родителей. Я с тревогой и надеждой искала маму и папу, но они так и не вышли. Среди учеников-людей я старых друзей не заметила, но некоторых узнала — вроде Клементины Николе, чьим билетом в «Вечную ночь» оказалась семейная машина с привидением, и Скай Тирней, с которой Ракель в прошлом году выполняла практические задания в лаборатории. Ракель сказала про Скай, что та «в общем ничего». В устах Ракель, в принципе ненавидящей людей, до тех пор пока они не докажут, что заслуживают другого отношения, это была высшая похвала.
А я никогда даже не попыталась заговорить с ней, да и с другими тоже. И почему я ни разу не спросила Клементину, каково это — ездить на машине с привидением? Мне следовало чаще беседовать с людьми. Я никогда не была общительной, но смерть почему-то заставила меня почувствовать себя особенно одинокой.
Наконец подъехала машина Вудсонов, из нее выбрались Вик и Ранульф. Оба надели школьную форму, но Вик, как всегда, был в бейсболке с надписью «Филли», и Ранульф, к моему восхищению, тоже.
— Очень впечатляет. — Миссис Бетани выплыла из школы, словно на расстоянии учуяла нарушение дисциплины. — Мистер Вудсон, ваше влияние на манеру мистера Уайта одеваться велико, но одновременно и удручающе.
— Мы снимем их перед занятиями, — пообещал Вик, обходя ее, — Непременно.
— Не забудьте.
Миссис Бетани смотрела им вслед острым взглядом, как ястреб, преследующий добычу. С густыми волосами, собранными в пучок, с длинными ногтями, накрашенными алым лаком, она была красива мрачной красотой, но я могла думать только о том, какой видела ее в последний раз, во время нападения на штаб-квартиру Черного Креста в Нью-Йорке. Она прямо у меня на глазах без малейших колебаний убила отчима Лукаса. Директриса «Вечной ночи» во всем придерживалась собственных правил, будь то месть Черному Кресту или школьный дресс-код. Я не знала, делала ли она какое-то различие между этими вещами.
Балтазар считал, что правила для нее — главное, но я такой уверенности не испытывала. Мы с Лукасом познакомились, потому что два года назад миссис Бетани внезапно изменила правила поступления в академию «Вечная ночь», и в ней смогли учиться люди. Разумеется, она не поставила их в известность о том, что они будут окружены вампирами. Каждый из этих людей был так или иначе связан с привидениями. Она охотилась на призраков — на создания вроде меня — по причинам, которые мы до сих пор не выяснили. Мотивы миссис Бетани были слишком замысловаты, я даже не притворялась, что понимаю их.
Но приходилось надеяться, что она будет играть по правилам хотя бы сегодня: я узнала арендованную машину Балтазара, въехавшую на длинную, посыпанную гравием подъездную дорожку.
Из автомобиля вышел Балтазар, и многие ученики, как вампиры, так и люди, заулыбались ему — он всегда, причем без малейших усилий, пользовался популярностью, ему доверяли. Но следом с пассажирского сиденья показался Лукас, и на лицах появилась настоящая ненависть.
Те, кто учился тут два года назад, знали, что Лукас принадлежит к Черному Кресту, что он поступил в «Вечную ночь», чтобы шпионить за вампирами, что его с детства обучали убивать их на месте. Они слышали, что он едва сумел ускользнуть от миссис Бетани, когда все открылось. И то, что Лукас стал вампиром (они почуяли это моментально), ни в малейшей степени не уменьшило их ненависти.
И только один вампир не уставился на него потрясенно и гневно — миссис Бетани. Она легко шагнула вперед, взметнув подолом длинной черной юбки, остановилась перед Лукасом и с непроницаемым выражением посмотрела ему в глаза.
Сумеет ли он заставить себя сделать это? На его лице отражались сомнение и замешательство, и кто мог его за это винить? Просить защиты у вампиров, признать, что ты стал одним из них, — это была для него своего рода вторая смерть. Смерть того, кем он был раньше, крах всей его жизни.
Но, не имея большого выбора, Лукас глубоко вдохнул и сказал:
— Прошу убежища в «Вечной ночи».
Начался хаос. Вампиры протестовали, обращаясь кто к Балтазару (но не могли его растормошить), кто к миссис Бетани, но она их игнорировала и совершенно спокойно стояла посреди этого гвалта. Ученики-люди, разумеется, понятия не имели, что происходит и почему на нового парня так обрушились, но уже посматривали на него с подозрением.
Лукас держал себя в руках, хотя я видела, как сильно ему хотелось огрызнуться в ответ и как его темно-зеленые глаза слишком долго задерживались то на одном, то на другом ученике-человеке. Миссис Бетани испытующе всматривалась в него, потом жестом велела ему следовать за собой и направилась к каретному сараю, в котором жила.
Балтазар проводил их взглядом. Вокруг него образовалось пустое пространство — вампиры теперь сторонились его. Я подплыла к нему и прошептала:
— Как по-твоему, все получится?
Он подскочил и прошипел:
— Ты меня напугала!
— А ты не забывай, что я все время где-то рядом.
— Даже когда я принимаю душ?
— Размечтался!
Оглядевшись, чтобы убедиться, что никто не заметил, как он разговаривает «сам с собой», Балтазар пробормотал:
— Думаю, если бы она хотела его выгнать, сделала бы это сразу же. Но она его не выгонит, Бьянка, поверь мне.
Несмотря на все, что он сделал для Лукаса после его превращения, я не могла снова полностью доверять Балтазару. Именно он привел Лукаса к смерти. Собственно, именно он втянул Лукаса во всю эту историю, разве не так?
Мне было тяжело находиться рядом с ним, поэтому я ринулась за миссис Бетани и Лукасом, желая услышать все, что смогу.
Жилище миссис Бетани располагалось в бывшем каретном сарае, на краю школьной территории, и я хорошо знала это место, но забыла одну очень важную вещь и не вспоминала до тех пор, пока не опустилась на крышу, собираясь проникнуть внутрь. Меня жестоко отбросило назад. Ну конечно же. Крыша!
Металлы и минералы, содержащиеся в человеческом теле, такие как медь и железо, резко отталкивают призраков, вот почему миссис Бетани сделала в своем доме медную крышу: чтобы не впускать нас. Это столкновение напомнило мне «непроницаемые» участки «Вечной ночи», с той только разницей, что этот дом был для меня закрыт полностью.
Ну, раз я не могу проникнуть за Лукасом внутрь, придется делать то, чем я занималась, когда еще училась тут, — подслушивать.
Я свернулась в облачко у края окна, где ветки ближайшего вяза едва не скребли по стеклу, пряча меня в тени, и увидела письменный стол миссис Бетани — такой прибранный и аккуратный, с изображением джентльмена девятнадцатого века в рамке. В комнату вошла миссис Бетани, как всегда полностью владевшая собой. Следом шел Лукас с напряженными плечами и настороженным взглядом — с таким видом он обычно ожидал нападения.
— Прежде всего я должна задать вам один вопрос, мистер Росс, — произнесла миссис Бетани, усаживаясь за стол. — Где Бьянка Оливьер?
От неожиданности я подскочила, и листья на ветках зашелестели. Она глянула в мою сторону и тут же отвернулась, видимо решив, что это ветер.
Лукас тяжело опустился в кресло напротив и вцепился в подлокотники.
— Бьянка умерла.
Миссис Бетани ничего не сказала. Взгляд ее темных глаз не отрывался от него, молчаливо требуя открыть всю правду.
Он продолжил:
— Примерно шесть недель назад ее здоровье… пошатнулось. Она не хотела есть. Не хотела крови. Я попытался отвести ее к доктору, но у нее были странные показатели, и врачи испугались.
— Вы не могли не понять, что нужно сделать.
Лукас медленно кивнул:
— Чтобы остаться в живых, Бьянка должна была превратиться в вампира. Я просил ее убить меня. Чтобы спасти ее, я был готов позволить ей превратить меня в вампира, но она отказалась. — На последнем слове его голос дрогнул, он отвернулся от миссис Бетани.
Может, мое воскрешение в виде привидения и уменьшило скорбь Лукаса, но в этот миг я поняла, что душевные раны, полученные им, когда он смотрел, как я умираю, останутся с ним навсегда.
— Вы не могли этого предотвратить, — сказала миссис Бетани. Особого сочувствия я в ее голосе не услышала, но он прозвучал несколько мягче. — Но если не мисс Оливьер превратила вас в вампира, то кто?
— Черити. — Челюсти Лукаса напряглись, а меня передернуло от ненависти. — У нас произошла стычка сразу после смерти Бьянки, там, в Филадельфии. Не знаю, зачем она это сделала.
— Когда дело касается Черити Мор, уравнение редко сходится.
Я впервые слышала от миссис Бетани что-то похожее на шутку.
— Сначала я не представлял, что делать. Думаю, вы и сами знаете, каково это, когда превращаешься. Балтазар был рядом, пытался разобраться с сестрой, он помог мне. Я пробовал поговорить с матерью, но она… она из Черного Креста.
Миссис Бетани выпрямилась, глаза ее засверкали.
— Вы имеете в виду, что она на вас напала?
— Да.
— Ваша родная мать! — (К моему изумлению, я поняла, что миссис Бетани искренне возмущена.) — Недостойно. Отвратительно. Омерзительно. Безусловно, я могла бы ожидать подобного поведения от большинства членов Черного Креста, но предполагала, что материнская любовь должна оказаться намного сильнее, чем все их антивампирские догмы.
— Видимо, нет, — пробормотал Лукас.
Миссис Бетани встала, обогнула письменный стол, подошла к Лукасу и положила руку ему на плечо. Если судить по его расширившимся глазам, он удивился не меньше, чем я.
— Очень печально, что вам пришлось убедиться в ошибочности вашего пути столь болезненным образом. Но вы должны знать, что мои симпатии всегда будут на стороне тех, кто пострадал от преследования Черного Креста. Ваше прошлое живого человека и совершенные вами тогда ошибки навсегда забыты. Вам предоставляется убежище в «Вечной ночи». Мы защитим вас. Мы научим вас. Вы больше не одиноки.