— Ты меня напугал! Я думала, я тут одна, — сказала она. — А эти ступеньки такие скользкие…
— Не нужно извиняться за то, что ты упала, — отозвался Лукас. — Я тебя напугал, и действительно, ступеньки тут отвратные. Ты цела, Скай?
— Только унижена.
— Не нужно так нервничать из-за меня. Похоже, все в порядке. — Он наклонился — видимо, хотел помочь ей подняться или собрать рассыпавшиеся учебники — и застыл.
Я увидела мгновением позже. Упав, Скай разбила коленку, и по бледной коже текли струйки крови, становившиеся с каждой секундой все толще.
Глаза Лукаса сощурились, он вдохнул этот запах, и все его тело напряглось. Скай тоже это заметила и поморщилась.
— Значит, синяком не ограничилось. У тебя случайно нет с собой лейкопластыря?
— Нет, — медленно ответил Лукас.
Его взгляд — да нет, все его существо сосредоточилось на крови. Челюсть задвигалась, и я поняла, что вот-вот вылезут клыки.
«Лукас, нет. Лукас, отведи взгляд!» Может, рискнуть и материализоваться? Я, конечно, чертовски напугаю Скай, но если Лукас ее сейчас укусит… Нет, не укусит. Ни за что.
— Конечно, у тебя нет пластыря. Мальчики не носят сумочки, — сказала Скай, обращаясь скорее к себе. Она согнула ногу и поднесла коленку ближе к лицу, как к своему, так и Лукаса. — Может, у меня в рюкзаке есть салфетки, но боюсь, что я оставила в конюшне все средства первой помощи. Дай-ка посмотрю.
Она расстегнула молнию на рюкзаке, блестящие каштановые волосы упали ей на лицо и закрыли от нее Лукаса. Я чувствовала, какое искушение он испытывал. Он хотел крови — ее крови — сию секунду. Он хотел ее сильнее всего на свете, забыв даже о том, что я смотрю, вероятно забыв вообще обо всем, кроме вампирского голода.
Я твердо решила появиться и собиралась с силами, чтобы сделать это, когда по лестнице начал спускаться кто-то еще. Скай услышала цоканье каблуков и подняла голову, но Лукас так и не отвел взгляда от ее кровоточащей ранки.
— Мисс Тирней. — Сочный голос миссис Бетани эхом отозвался в лестничном пролете. Она появилась как тень, словно была создана из одной только ночи. — Вижу, с вами произошел несчастный случай. И мистер Росс вам помогает.
Скай неуверенно улыбнулась:
— Да, я споткнулась и упала.
Едва они заговорили, Лукас вздрогнул и выпрямился. Похоже, он не помнил ни где он, ни как сюда попал. Он торопливо протянул руку и помог Скай подняться на ноги.
Миссис Бетани вытащила кружевной носовой платок.
— Перевяжите, пока не добрались до аптечки.
— Он такой красивый, — возразила Скай и провела пальцами по изящным кружевам. — Не хочется пачкать его кровью.
— Если вы потом быстренько сполоснете его в холодной воде, следов не останется, — сказала миссис Бетани. — Кроме того, испорченный носовой платок в любом случае предпочтительнее истекающей кровью ученицы в коридоре.
Да уж, миссис Бетани понимала, что ни к чему искушать живых мертвецов.
Лукас затолкал учебники в рюкзак Скай и протянул его девушке. Она поблагодарила миссис Бетани и Лукаса и пошла дальше, кинув на него напоследок любопытный взгляд, — вероятно, сообразила, что он не произнес ни слова после того, как увидел ее разбитую коленку. Впрочем, она ничего на этот счет не сказала, просто захромала в сторону своей спальни.
Когда миссис Бетани осталась наедине с Лукасом (не считая, разумеется, меня), она строго на него посмотрела.
— Вам показалось это трудным, верно?
Лукас только кивнул. Он не мог смотреть ей в глаза. Я представляла, какой стыд гложет его сейчас. Он ненавидел себя за то, что жаждал крови и чуть не напал на человека, тем более на человека, всегда хорошо к нему относившегося. Должно быть, стыд был непереносимым.
— Крепитесь, мистер Росс. — Миссис Бетани знакомым жестом положила руку ему на плечо. — Есть способ преодолеть ваши теперешние трудности.
— Что, существует способ отбить у вампира жажду крови? — хмыкнул Лукас.
— Да.
Он потрясенно уставился на нее. Я сама настолько удивилась, что толком ничего не замечала.
— Жажда крови — вот что делало вампира вампиром. Кроме того, в академию «Вечная ночь» в основном приезжали вампиры, не нападавшие на людей. Разве не логичнее учить их этому способу, а не вождению автомобиля?
Увидев, насколько Лукас ошеломлен, миссис Бетани скупо улыбнулась, ее пальцы сильнее стиснули его плечо.
— Способ навсегда заглушить жажду крови, — пробормотала она. — Он реален. И я добьюсь своего.
Лукас не шелохнулся, восхищенно глядя на нее.
— Научите меня, — попросил он.
— Когда вы будете готовы. — Директриса повернулась, подхватила подол своей длинной юбки и начала подниматься по ступенькам, кинув напоследок: — Думаю, это произойдет очень скоро.
Когда мы остались одни, Лукас прошептал:
— Неужели это правда? Бьянка, она говорила правду?
— Не знаю.
Остаток дня у меня прошел как в тумане. Тревога за Лукаса, все усиливающееся влияние миссис Бетани на него не давали ни на чем сосредоточиться. Но наступила ночь, Лукас и все мои друзья легли спать, и я заставила себя взяться за дело.
Если сегодня ночью у меня ничего не получится, я больше никогда не наберусь смелости противостоять призракам. А это значит — я вряд ли смогу контролировать и собственную судьбу.
Я сосредоточилась на предмете, при жизни имевшем для меня большое значение, — предполагаемой «станции метро», куда можно переместиться в любое время. Однако это будет сложно: предмет принадлежал не мне, а человеку, который, возможно, не желает меня больше видеть. Но ей придется.
Я заполнила сознание этим образом, желая увидеть его, стать с ним единым целым: плетеный коричневый кожаный браслет.
Академия «Вечная ночь» исчезла. Все вокруг меня потемнело. Оглядевшись, я все же заметила, что сквозь щели жалюзи пробиваются полоски света от ослепительной неоновой вывески дешевого отеля, а на тумбочке мигают большие цифры будильника.
К моему великому облегчению, я оказалась в чьей-то комнате, а не в логове Черного Креста. То есть я, конечно, это подозревала, но убедиться всегда не помешает. Решив, что комнате нужен еще один источник света, я создала собственное сияние, наполнив помещение мягким голубоватым светом, обрисовывающим мой спектральный облик. Теперь я различала гостиничную кровать и две спящие на ней фигуры.
Одна из них зашевелилась под одеялом и вдруг резко села, моргнула и произнесла:
— Бьянка?
Я улыбнулась.
— Привет, Ракель.
Глава пятнадцатая
Ракель уставилась на меня, широко раскрыв глаза. Ее короткие черные волосы были растрепаны.
— Это сон? — прошептала она.
— Нет, — ответила я.
Она толкнула человека, спавшего рядом, — свою подругу Дану. Та медленно села, потирая глаза.
— Что случилось, детка?
Я засветилась чуть ярче и рискнула принять более определенный облик.
— Привет, Дана.
Дана соображала медленно. В других обстоятельствах это было бы забавно.
— Ты решила преследовать меня? — спросила Ракель и отползла назад, словно пыталась сбежать, но наткнулась на спинку кровати. На стене висел один из ее безумных коллажей — вырезки из журналов и разные предметы, которые Ракель превращала в произведения искусства. — Я так и знала!
— Что? Да нет же!
Тут до меня дошло, почему Ракель выглядит такой испуганной и виноватой. Она решила, что я все еще злюсь на нее за то, что она выдала меня Черному Кресту.
— Ну, если честно, то я еще немного злилась, но не понимала этого до тех пор, пока не увидела ее снова, без орды бойцов Черного Креста.
Дана торопливо спросила:
— Как там Лукас? В Ривертоне он выглядел не особенно хорошо.
— Ему тяжело. — Это не совсем точно описывало то, что приходилось преодолевать Лукасу, но я не знала, что еще сказать.
Дана поникла. Они с Лукасом выросли вместе, Черный Крест и ей промыл мозги, и она считала вампиризм самой страшной участью из всех возможных. Может быть, Дана была единственным человеком на свете, полностью понимавшим всю глубину ненависти к себе, которую сейчас испытывал Лукас. Она посмотрела мне в глаза, и взгляд ее полыхнул яростью.
Почему ты его не обезглавила?
Даже думать об этом было тяжело, но я поняла, что ответить на ее вопрос будет еще труднее.
— Потому что я сама была вампиром и знала, что это не всегда самое плохое, что может случиться. Я думала, что он сумеет справиться. И наверное, он сумеет.
— Ты всегда была только вампиром, и больше никем! — отрезала Дана. Ракель, широко раскрыв глаза, следила за нашим спором, словно боялась напомнить о своем присутствии. — Откуда же ты знаешь, что для нас самое плохое? Вот я чертовски хорошо знаю, что, если такое случится со мной, кто-нибудь непременно должен позаботиться о том, чтобы я не восстала живым мертвецом. Это самая священная клятва, которую мы даем сами себе. Мы с Лукасом обещали это друг другу тысячу раз! — Она тяжело дышала, ярость ее усиливалась. — Если бы ты его любила, ты бы сделала это ради него!
Она словно дала мне пощечину, хотя Лукас меня давно простил.
— Обещание дать легко. Но если бы ты была там… если бы видела, как Лукас лежит мертвый, и знала, что можешь или потерять его навсегда, или заговорить с ним через пару часов, тебе было бы вовсе не легко. — Я снова пожалела, что призраки не могут плакать, — так больно хранить это печальное воспоминание и не иметь возможности дать выход горю. — Да, ему сейчас трудно, но у него есть друзья. У него есть я. Неужели это и вправду хуже, чем знать, что у него уже никогда ничего не будет?
Дана на несколько секунд замолчала.
— Не знаю, — произнесла она в конце концов. — Но то, что я сказала, остается в силе, хорошо, детка? — Она посмотрела в глаза Ракель: — Если мне придется превратиться в вампира, ты позаботишься о том, чтобы я никогда, никогда не увидела рассвет!
— Обещаю. — Голос Ракель прозвучал так тихо, так уверенно, и ее любовь к Дане заполнила комнату. Если бы мы с Лукасом когда-нибудь поговорили об этом, если бы я дала ему такое обещание, хватило бы мне мужества, чтобы отпустить его навсегда? Смогла бы я быть такой сильной, как Ракель? Не знаю.