Лапа оторвалась, а дракон упал на землю. Кровь хлынула из огрызка, и существо содрогнулось. Чазар заскрежетал костями лапы, прожевал её и проглотил.
Затем он и Аласклербанбастос обратили свои взоры на людей и дженази перед ними и, даже не потрудившись снова взлететь, бросились вперед. Некоторые воины с криком бросились врассыпную. Другие пытались сражаться, но драконы отбрасывали их в сторону и топтали.
Цера не могла атаковать обоих драконов одновременно, поэтому она начала читать молитву, чтобы помешать Аласклербанбастосу. Почему нет? Он был нежитью, а за ее спиной были все лучшие жрецы столицы. Даже без них она причиняла ему боль раньше, и хотя она потеряла его филактерию, которая давала ей такую возможность, может быть какой-то остаток той связи все еще держался.
Она потянулась к Хранителю, и он наполнил ее своим светом. Женщина взмахнула своей булавой над головой, и из нее вырвалось ослепительное сияние, безвредно прошедшее через всех живых, оказавшихся на пути, и обожгло лицо Аласклербанбастоса. Драколич покачнулся, остановился, после чего попятился, отступая под каким-то невидимым давлением.
Другие жрецы тоже начали читать молитвы. Их теплый свет полился в нее и через нее, добавляя сил её заклинанию. После этого к ним присоединились жрецы других богов. И хотя их сила исходила из других источников, она так же помогла ей.
- Да! – подумала Цера. - Мы сожжем его!
Затем, поборов силу света, Аласклербанбастос двинулся прямо на жрицу, набирая скорость с каждым шагом.
Чазар согнул задние лапы и расправил крылья для прыжка. Джесри могла сказать, что этот прыжок перенесет его через большинство воинов, которые стояли между ним и Шалой, после чего дракон рухнет на бывшую правительницу и ее ближайшую охрану.
Джесри указала своим посохом и брызнула огнем в глаза дракона. Это не повредило бы ему, но она могла сделать это мгновенно и, как она надеялась, этим отвлекла бы его, прежде чем он набросится на Шалу. Посох завизжал в идиотском ликовании от того, что его наконец-то использовали для вызова огня, и, несмотря на остроту момента, она почувствовала соответствующий трепет.
Вздрогнув, Чазар повернулся в ее сторону.
- Разве не меня ты хочешь больше всего? - Крикнула она.
- Да, — прохрипел красный дракон. Кровь из его ран стекала на землю. - Я любил тебя. Я хотел дать тебе все.
- Я тоже тебя любила, — сказала она. - И я хотела верить, что ты можешь быть тем самым героем из легенд. Но ты не он. Ты слишком долго был в заключении во тьме, и это сломало тебя. Теперь мне остается только убить тебя.
- Попробуй. - Сказал Чазар и направился к ней.
Девушка швырнула в него струю льда и града. Драконорождённая волшебница усилила эффект взмахом своей туманной палочки. Мералейн разбрасывала перед драконом клочья тьмы.
Чазар продолжал приближаться, хотя и не так быстро, как мог бы. Он хотел, чтобы Джесри почувствовала себя беспомощной перед тем, как он убьет ее.
Шала и несколько ее солдат атаковали его сзади. Даже не оглядываясь, он отбивал их удары взмахами хвоста.
Гаэдинн и другие наездники на грифонах спикировали и, кружа над драконом, вонзали в его чешую острые наконечники стрел. Чазар взмахом крыла ударил спустившегося слишком низко наемника, отчего человек и грифон беспомощно закувыркались в воздухе. В остальном же дракон проигнорировал атаки наёмников и продолжил ковылять к Джесри.
Волшебница расправила землю перед собой, превратив её в некое подобие зыбучего песка, а затем заставила пряди грязи заструиться вверх по телу красного дракона, в попытках задушить и опутать его. Но, хлопая и щелкая крыльями, Чазар вырвался из хватки, попутно приблизившись к волшебнице.
В лучшем случае у Джесри было время еще на одно заклинание, но на какое, когда все они казались бесполезными? На одно жуткое мгновение ее разум опустел. Тогда к ней пришла идея.
Почему Чазар был так неудержим? Потому что она дала ему силу и жизнь в Царстве Теней и затем снова на поле битвы, где Аласклербанбастос чуть не убил его. И, может быть, то, что она дала, она могла и забрать.
Она объединила свою волю с разумом посохом, и соединилась с пылающим ядром красного дракона. Она ухватила его внутренне пламя и потянула.
Чазар запрокинул голову и закричал.
Все было так, как она и задумывала. Но казалось, что нужно осушить океан пламени, остатки того, что она дала ему, и огромные запасы, которые он создал для себя после возвращения из Шадоуфэлла. Она не была уверена, что сможет справиться с потоком, который хлынет на посох и её, но ей придется. Если же она не удержит поток, то он вырвется наружу, убив всех на поле боя, кроме самого Чазара.
Джесри бросила часть пламенной силы обратно в Бессмертный костер, из которого она и ее посох черпали её. Другую её часть волшебница заставила превратиться в золотисто-огненный столб, возвышающийся выше самого высокого шпиля в Лутчеке, и окружила им себя. И все же было что-то еще, сотрясавшее ее и одновременно топившее её силы.
Девушка боролась с паникой, пока что-то — возможно, интуиция волшебника — не подсказало ей, что она может сделать с огнем что-то ещё; что-то, что позволит её заточить силу в ловушку. Не пытаясь понять — на это не было времени – она просто вызвала эту магию. Жар разлился по её венам.
Посох визжал от экстаза, вызванным, контролем над таким количеством пламени. Он все еще вопил, когда взорвался, и толчок выбросил Джесри из яркого пространства во тьму.
Летя над пехотинцами и всадниками, Аот мог точно видеть, что беспокоило Аласклербанбастоса. Одетые в свои облачения и регалии, собрание городских жрецов стояло в сияющем тумане силы, которую они же и вызвали. Облако становилось ярче впереди, где оно передавало всю эту божественную мощь Цере. От наконечника булавы в ее вытянутой руке исходил свет, который как луч устремлялся к драколичу и отталкивал его назад, разрывая его тело и превращая плоть и кости в пепел.
К сожалению, даже этого было недостаточно, чтобы остановить его. Борясь с потоком света, он ринулся вперед.
Угадав его намерение, Аот и Джет бросились на драколича.
Наёмник уже израсходовал большую часть своей магии, но на пути вниз бросил в Аласклербанбастоса шар пламени, а после этого Джет врезался в обнаженные шейные позвонки драколича.
Грифон тут же начал царапаться и кусаться. Благодаря их психической связи Аот почувствовал не только ярость Джета, но и его разочарование, поскольку массивные кости оказалось трудно сломать или даже поцарапать. Всадник и животное дернулись, когда молния, бегающая по телу их врага, пронеслась рядом с ними.
Аот взмахнул рукой и отбросил щит. Он схватил свое копье обеими руками, зарядил его разрушительной силой и вонзил в узкую щель между двумя позвонками. Он хотел сломать то, что связывало их вместе.
Аласклербанбастос резко остановился. Он попытался повернуть голову, чтобы добраться до нападавших, но не смог. Джет приземлился слишком близко к черепу.
Это не означало, что драколич был беспомощен. Аот пытался услышать слова заклинания и следил за малейшим сдвигом, который мог сигнализировать о намерении Аласклербанбастоса сбросить его и Джета с шеи или о попытке резко перевернуться с кувырком.
Но никаких сигналов не было. Внезапно Аот понял, что маленькие удары током, пронзавшие его и Джета, прекратились, а запах надвигающейся бури стал сильнее, чем когда-либо.
- Взлетай! — проревел он, и Джет подпрыгнул в воздух. Мгновение спустя большие молнии пронеслись вдоль всего скелета Аласклербанбастоса, протрещав от макушки к кончику хвоста.
Аот и Джет избежали этой атаки, но, вернувшись в воздух, дали личу возможность добраться до них. Пока все больше маленьких кусочков его тела рассыпалось и превращалось в пепел, Аласклербанбастос развернулся и атаковал.
Джет взмахнул крыльями и увернулся. Огромные клыки сомкнулись в воздухе, разбросав искры, выбитые столкнувшимися клыками.
Джет попытался выбраться из зоны досягаемости скрежещущих челюстей дракона и парализующего взгляда, но Аласклербанбастос не отпускал их, на ходу рыча слова силы.
Аот встал на стременах и вонзил копье глубоко в лоб Аласклербанбастоса, между пустыми светящимися глазницами и костяными шипами наверху. Драколич отдернул голову и вырвал оружие нападавшего из его рук. Аот выругался. Но, по крайней мере, когда лич отшатнулся, он запнулся и прекратил чтение заклинания, что дало Джету возможность улететь в сторону.
Пока грифон поднимался, Аот увидел, что не только они вступили в рукопашный бой с Аласклербанбастосом. Медраш, Баласар и другие на земле рубили ноги дракона, как лесорубы валят деревья. К некоторому удивлению Аота, ни паладин, ни его меч не светились, а вокруг его тела не плавали светящиеся руны. Очевидно, он уже израсходовал всю свою мистическую силу, имевшуюся в его распоряжении.
Но даже без этой силы он, судя по всему, причинял Аласклербанбастосу особый вред, поэтому он поднял лапу, чтобы раздавить именно паладина.
Аот заставил Джета нырнуть обратно на шею нежити. Аласклербанбастос пошатнулся, а Медраш выкарабкался из-под когтей существа.
Джет снова начал кусать и колоть драколича. Аот расстегнул ремни, схватил боевой молот, привязанный к седлу в качестве запасного оружия, и перелез через круп грифона. Без копья, которым он мог дотянуться до тела дракона, сидя на грифоне, это был единственный способ поучаствовать в битве.
Рывок шеи Аласклербанбастоса чуть не сбил наёмника с ног, но он пригнулся и схватил выступающую кость. Свободной рукой он начал колотить дракона молотом. Удары пробудили чары, скрытые в молоте. Символы, выгравированные на стали, засветились все ярче и ярче, и каждый удар был сильнее, чем предыдущий.
Наконец чья-то атака — Аот понятия не имел, исходила ли она от него самого, Джета, одного из драконорожденных, Оракс или Церы и жрецов — оказалась смертельной. Аласклербанбастос взревел, забился в конвульсиях и разбился, как кусок фарфора.