Крейг оттянул ее рукав. Нежная кожа покрылась извилистым порезом, из которого сочилась кровь. Он открыл чемодан сестры в поиске зелья, но тот был наполнен лишь мешочками с травами.
– Фелоны, проклятые…
Алан осторожно прижал Чейз за талию к себе, и они снова переместились. На этот раз в дом верховного мага. Просторная гостиная встретила их теплом и громким смехом Джин-Рут. Красивый, мелодичный звук прервался, как только она заметила, как из рукава Эммы капает кровь.
– Что случилось? – целительница посмотрела на бледного, как мел, брата. Он дрожащими руками посадил свою спутницу в кресло.
– Фелон, она начала рисовать ей метку… – его голос оборвался, Алан схватился за сердце и исчез.
– Анри, положи ее на кровать, я сейчас, – не было времени переживать, и Джин-Рут побежала на кухню, прихватив с собой чемодан с травами.
Она, как никто другой, знала о проклятых изгоях – ведьмаках, которые не справились со своим знаком Норда, попавших в плен к сущностям острова, но не потерявших свою жизнь. Они питались другими магами, накладывая на них ядовитую метку смерти, которая высасывала всю энергию до последней капли. После этого тело жертвы попадало на алтарь, где прислужники терзали его и уродовали, заставляя страдать, призывая этим потерю контроля над собой и позволяя очередной сущности заселить душу.
Брэйден дрожащими руками поднял Эмму и отнес в комнату. Положив на кровать, он бережно стянул с нее свитер и разорвал рукав кофты, освобождая рану от ткани. Его шершавые пальцы мягко коснулись светлых волос. Анри надеялся, что все обойдется: проклятая успела нарисовать лишь начало символа, яд не смертелен. Он осторожно коснулся губами холодной щеки.
– Держись, все будет в порядке.
Брэйден не мог смотреть на искаженное болью лицо… Внутри все сжималось от напряжения и переживаний. Он достал из кармана амулет и пошел на кухню помочь Джин-Рут, оставив за собой открытую дверь.
Ведьма кипятила воду, кидала в нее в разных пропорциях нарезанные травы. Она вытирала слезы рукавом, стараясь собраться, но ничего не получалось. Запах табака заставил ее посмотреть на дверной проем. Джин-Рут надеялась, что там будет ее брат, верховный маг или Ани, но в нем стоял Анри. Встревоженный, задумчивый. Он посмотрел на заплаканную целительницу и подошел к ней ближе. Тяжелые руки легли на хрупкие плечи.
– Не переживай, все выйдет. Нам нужно оттянуть время, а к ночи вернется Тодор. Он знает, что делать.
– Да, з-зелье б-будет готово ч-через десять минут. Жаль, кровь н-не остановить, – она говорила, заикаясь, почти шепотом. – Но Алан…
– Я найду его. Если к завтрашнему полудню мы не вернемся, скажи Тодору, что нужна помощь.
Брэйден крепко обнял Джин-Рут и растворился, оставив пустоту в том месте, где он только что стоял.
Ведьма старалась ни о чем не думать. Она знала, что его внимание к ней ничего не значит. Но влюбленные никогда не теряют надежды, довольствуясь самым малым.
Джин-Рут вошла в комнату к Чейз, стараясь контролировать свои эмоции. Выжав марлю, она осторожно промыла рану, а затем из пипетки начала капать зелье на руку пострадавшей. Эмма очнулась от жжения. Крик вырвался из ее уст, но сильная боль дурманила разум, и Чейз вновь потеряла сознание.
– Потерпи, я не могу тебя вылечить, пока не промою яд, – Джин-Рут набрала еще зелья и сосредоточенно продолжила свою работу.
Ее бледная кожа ярко контрастировала с темными волосами, а все еще красные глаза внимательно всматривались в раненую поверхность. Очень сложно причинять страдания другим, даже если делаешь это во благо.
Глава 10Тающая свеча
Эмма проснулась от навязчивой ноющей боли. Пару мгновений она оглядывалась и не могла понять, где находится. Поднявшись с мягкой двуспальной кровати, Чейз направилась к двери.
Комната была обставлена дорогой мебелью, скорее всего, антикварной. Спускаться не пришлось – за дверью сразу располагалась гостиная. Она оказалась просторной и светлой. Сквозь занавески в комнату пробивались солнечные лучи, а с кухни доносился запах свежей выпечки.
– Проснулась? Садись, побудь со мной здесь, а то совсем скучно, – Джин-Рут приветливо улыбнулась. – Как твоя рука?
– Побаливает…
– Ничего, до завтра пройдет. – Крейг старательно перемешивала лопаткой тесто. – Фелоны отмечают жертву символом, а затем выслеживают ее, стараясь найти остальных. Говорят, проклятые живут на острове… Никто еще не возвращался оттуда живым. У них своя, изувеченная заклинаниями, жизнь. Не хмурься, переживать нечего. Алан вовремя отвлек ее, так что символ не дорисован.
Джин-Рут аккуратно разлила бисквит по формам и, поставив готовое тесто в печь, облокотилась на столешницу. Ее длинные волосы были заплетены в две тугие косы, кончики которых ведьма часто перебирала тонкими пальцами, – это помогало ей выплеснуть свои переживания и лишнюю нервозность. Даже сейчас, когда на уютной кухне царило спокойствие, Крейг тревожно поглядывала по сторонам и, казалось, готова была расплакаться в любой момент.
– Спасибо тебе. Спасибо за все. Ты очень добра ко мне, – Эмма прикусывала губу, обдумывая происходящее.
– Это мой долг, я целитель. Алан всегда говорил, что если тебе что-то дано, то ты должен этим пользоваться. Можешь подать яблоки? – Джин-Рут взяла несколько штук и принялась их нарезать. – Сегодня двадцать седьмое сентября… Анри любит карамелизированные яблоки и пропитанные сахарным сиропом бисквиты. Такой подарок ему точно понравится.
– Значит, мы с ним родились в один и тот же день…
– В один? Извини, я не знала, – Крейг покраснела от смущения. – С совершеннолетием?
Она виновато взглянула, а затем опустила взгляд. Что-то больно кольнуло в груди, но она не подала виду. Эмма была ни в чем не виновата…
– С ним самым… – Чейз махнула рукой. – Не бери в голову, ты не могла знать.
На улице серело. Поблекшие занавески пропускали алые лучи заката. Эмма заправила волосы за уши. Ароматный запах, исходящий из духовки, заставил желудок съежиться – ведьма давно не ела. На лице непроизвольно появилась улыбка. Когда-то она так же вместе с матерью пекла пироги. Сейчас атмосферу нарушало странное предчувствие. От Джин-Рут исходило незнакомое ощущение, которое настораживало. Крохотное «но» в хрупком, трепетном и нежном облике отталкивало. Настороженность, нервозность и боль… Вязкая, словно смола, боль, мелькающая в глазах каждый раз, когда Крейг останавливала взгляд на ней.
Неловкое молчание прервали уверенные шаги и возникший аромат благовоний. В дверном проеме показался высокий силуэт.
– Эмма! Я рад, что ты здесь, – вампир улыбнулся, обнажив клыки, и подошел ближе, протянув руки. – Джин, ты не против, если я ненадолго украду твою гостью?
– Конечно, – та раскраснелась, отводя взгляд.
Тодор бережно сжал руки Чейз, а затем поманил за собой. Они поднялись на второй этаж. За широкой резной дверью показался просторный кабинет, наполненный зельями, травами, камнями и амулетами. Он тонул в сизом дыму. Ведьма невольно задержала дыхание, осторожно переступая порог. Знак перемещения больно обжег кожу, но потух, как только благовония наполнили ее легкие.
– Садись, милая, не бойся. Возможно, ты слышала обо мне от своих друзей… Тодор Рэндел, верховный маг Нордвуда, – вампир пристально изучал испуганное лицо Эммы.
– Да, они рассказывали.
– О предсказании тоже? – он поднял бровь и сел на широкий диван, обитый черным велюром.
– И о нем.
Невольно сжавшись, Чейз отступила к выходу. Сердце бешено колотилось, хотелось исчезнуть, но что-то подсказывало – бесполезно.
– Ты маленькая незаметная птичка в большой клетке. Куда убежишь? – Тодор пристально смотрел на нее. – Несколько неверных шагов, и придется выбирать: стать той, кем суждено быть, или превратиться в горстку перьев, которые с легкостью унесет прибрежный ветер. Поверь мне, перья тонут не хуже камней.
Черные глаза лукаво сверкнули, смерив взглядом растерянную ведьму: мятая одежда, перепуганный взгляд, выражающий опасение, тонкие руки, сжимающие запястья, – значит, прячет знаки, выгоревшие светлые волосы, такие же, как и у ее матери… Загнанный собственными страхами зверек, от волнения покусывающий губы.
– Ты связана с Анри. Ты часть города, часть предсказания, – вампир подошел вплотную и поднял ее лицо за подбородок. – Пять жизней и семь ключей от врат тьмы…
– Что мне нужно сделать? – Эмма закусила губу, стараясь скрыть нарастающую тревогу.
– Принять себя, ничего более, – на лице Тодора появилась легкая улыбка. – И спасти Анри. Ты рычаг, который сдерживает его тьму. Но не думаю, что тебе для этого необходимо что-либо делать.
– И все?
– Все, – ведьмак убрал выбившуюся прядь светлых волос, заставив Чейз вздрогнуть. – Твой дар не проклятие. Никто не заставляет тебя умирать или отдавать кому-то свою жизнь. Пока ты дышишь, город жив. И я сделаю все, чтобы так и оставалось.
Несколько секунд Тодор молчал. Его строгий образ не позволял прочесть ни одной эмоции. В отчужденном облике сквозило свойственное вампирам самообладание и хладнокровие. Но почему-то стало спокойнее, страх тонул в черных, бездонных глазах.
– Милое дитя… Если бы я хотел убить тебя, то, думаю, ты бы сейчас не стояла передо мной, – он горько усмехнулся. – Морин рассказывала, что в тебе чересчур много беспокойства, из-за которого ты хочешь думать, будто все происходящее – сон. Страшный, глубокий и беспробудный сон… Но как только ты найдешь крохотную надежду, передумаешь открывать глаза. Среди сотен теней всегда есть свет, иначе их не было бы.
Резкая головная боль и жжение на запястье заставили Эмму пошатнуться. Она едва расслышала последние слова мага, прежде чем тошнотворный водоворот с силой затащил ее в кольцо перемещения. Чейз показалось, что она попала в бурлящий и неконтролируемый торнадо. Ревущий ветер хлестал ее, швырял из стороны в сторону, пока она не почувствовала сильный удар и не потеряла сознание.