Нет, правда, что ли?!
– А в момент, когда вы ранили одного из террористов, он, случайно, не стал видимым? Вы не разглядели его? – поинтересовалась я в конце, изо всех сил пытаясь не взлететь над табуреткой.
Ходящий, который сидел, подперев подбородок маски кулаком, распрямил один палец. На мгновение мне показалось, что средний, но нет – все-таки указательный. Впрочем, это явно было своего рода эвфемизмом.
– Вы отказались с нами сотрудничать, Ловчая. Значит, вам никакой информации не положено.
– Печально!
– Вы зря радуетесь тому, что остаетесь от дела в стороне… – угрожающе предостерег Ходящий.
– Я радуюсь тому, что жизнь прекрасна! – оптимистично заявила я. Внутренний «Рэндом», зараза, и не думал утихомириваться. Наоборот.
Теневик недвусмысленно указал мне на выход и сел разбирать бумаги. Я не удержалась от того, чтобы звонко не хлопнуть дверью, а потом… воровато пошла в другую сторону.
«Если что, скажу, что заблудилась», – решила я. Озорство внутри умоляло, нет, требовало сделать что-нибудь из ряда вон.
Я подумала, что ворваться в бывшую спальню бывшей главы ведомства – это лучшая идея года. И пусть тихий голос нормальной, разумной Тинави что-то обескураженно бормотал на задворках разума, другой голос – с узнаваемыми интонациями бога-шута – жаждал развлечений.
Я тихонько вступила в шахту винтовой лестницы – небо, какой же пыльный на ней ковер! И узко так – не разойдешься. Пролезет только худой. Это чтобы Ходящие форму держали, что ли, вопреки объемным плащам?
Я поднялась до уровня первого этажа, но проигнорировала обсидиановую арку, ведущую туда; я брала выше… Выход на второй этаж был еще чернее: оникс, ты ли это? А третий этаж…
Но до третьего этажа я не добралась.
На стену плюхнулась тень, отброшенная человеком, и сразу за ней – вторая. Два Ходящих шли мне навстречу.
Меня бы обнаружили в тот же момент, если бы не счастливая случайность – один из агентов остановил второго вопросом:
– Может, все-таки повременить с докладом? Пик Волн… Это тоже наш дом. Что, если мы не правы?
– Издеваешься? – прошипел второй. – Как еще можно трактовать пятое подряд письмо о том, что выпускники «не готовы»? В культуре шэ́рхен не принято говорить «нет», сам знаешь. Этот отказ сотрудничать, отказ прислать нам теневиков – как перчатка, брошенная в лицо. И Виры тоже их, зуб даю. Островные ублюдки решили наконец-то выйти в большую игру и потягаться с Шолохом, натравили на нас наших же.
– Это звучит странно. Зачем им это?
– Тем не менее я не вижу ни одной другой причины, почему бы не отправить нам выпускников, и не представляю, откуда еще взяться сплоченной команде теневиков…
…Что там еще продолжал говорить Ходящий, я не узнала.
Потому что парочка железнолицых все-таки вступила на лестницу – и из ловушки, в которой я оказалась, я нашла только один надежный выход: в никуда.
Я Прыгнула, не задумываясь, совсем рефлекторно, едва мысок золотой туфли Ходящего показался в арочном проеме.
Заряда от крови Рэндома хватило на то, чтобы я перенеслась прочь из Теневого департамента – живая, здоровая и, главное, невредимая, как обнаружилось два удара сердца спустя.
По традиции перемещение стукнуло меня об пол.
– Ай! – охнула я, за год отвыкнув от ссадин на ладонях и коленях. Потом поднялась с колен, отряхнула ладони и огляделась.
Что?!
Серьезно?..
Я оказалась в какой-то спальне. В центре ее стояла круглая кровать – очень красивая, резная, с полупрозрачным балдахином и огромным подносом южных фруктов, ожидающим среди взбитых подушек.
А за кроватью комната… обрывалась.
Нормальные стены здесь отсутствовали. Напрочь. Имелось только стекло – огромный прозрачный колпак накрывал спальню, будто это была магическая обсерватория. Красивейшее небо обхватывало комнату со всех сторон: розоватые перья облаков тихо плыли на фоне глубокой синевы, уже по-вечернему вспыхивающей оранжевыми и лиловыми оттенками. Летели вдали стаи птиц.
Осторожно осматриваясь и поражаясь тому, насколько здесь толстый и мягкий ковер, я подошла к стеклу и посмотрела вниз… А потом чуть не села обратно на пол, не веря своим глазам.
Ибо за окном был Восточный Хейлонд.
Нет: ВОСТОЧНЫЙ ХЕЙЛОНД.
Какого, рябине твоей високосный год, я здесь оказалась?! На другом конце материка?!
Я прилипла к стеклу, вглядываясь в диковинные контуры пейзажа. Восточный Хейлонд – это вампирский город-государство, что лежит на краю Лайонассы, зажатый между пустыней Тысячи Бед и морем. С севера Хейлонд подпирают гористые холмы, в дальнейшем перерастающие в Тилирию, с юга – Иджикаян.
Я зажмурилась, ущипнула себя за руку и снова открыла глаза. Пейзаж не поменялся.
Справа от меня торчали, как грибочки, очаровательные каменные домики с островерхими крышами, похожими на шляпы волшебников. Узкие уютные улочки, бархатные плющи, нежно обвивающие здания, деревянные бочки с дождевой водой, изредка – такие же высоченные узкие башни, как та, в которой находилась я… На всех площадях, видимых сверху, обязательно присутствовали фонтаны и фонарные столбы, украшенные фигурами летучих мышей. Хотя, может, это были и вовсе не скульптуры – может, это сами вампиры, «обернувшись» по-быстрому, отдыхали после долгого рабочего дня…
Вдалеке, за холмами, виднелась монументальная Дамба Полумесяца. Жадно всматриваясь в пейзаж, я прижалась ладонями и носом к стеклу.
Прежде я не бывала в Восточном Хейлонде. И не видела эту грандиозную, тревожную постройку – одно из величайших чудес Лайонассы…
Огромная дуга Дамбы, пятьдесят миль длиной и двести ярдов высотой, уже сотню лет не дает песку засыпать Хейлонд. Ведь проклятая пустыня Тысячи Бед растет год от года – и вширь, и вверх. Убери Дамбу – и стеклянная пыль погибшей Мудры похоронит под собой вампирский город. И – что важнее с точки зрения мировой экономики – драгоценный берег лунных камней…
Я с сожалением оторвала взгляд от Дамбы и посмотрела влево. Там вдаль убегала роскошная улица, вымощенная адуляром. Она оканчивалась знаменитой аркой с дюжиной костлявых, зубастых лошадей по фронтону. За аркой, недвижимо-величественное, тихо вздыхало Западное Море. Его серебристая гладь шелком опоясывала холмы, томно посверкивала подводными сокровищами, щурилась на меня: «Ну, привет, чужестранка!» Или, как говорят на хейлонлинге: «Доброй крови!»
– Доброй крови, воистину! – хмыкнула я.
Кажется, это становится моей дурной привычкой: несанкционированно сбегать на побережье.
И подумаешь, что нужна телепортация в тысячу миль – смешная же преграда на пути к отпуску!..
– Прах побери, – с чувством добавила я, осознав произошедшее.
Шаря по карманам плаща в поисках дополнительной «дозы», выданной Полынью, я лихорадочно соображала, что же привело меня именно сюда?
Логично, если бы унни, раз она становится настолько сильна от крови, бросила меня в Пик Волн – об этом я думала перед Прыжком. Но Хейлонд?!
Я о нем вообще не вспоминаю по жизни! Максимальная привязка – вампирья шуточка Внемлющего…
Я опрокинула в себя содержимое пузырька.
– Унни? Расскажешь, в чем дело? – попросила я.
– Хи-хи! – ответили теневые блики голосом Дахху (он у них на роли «интерфейса») и выжидательно умолкли.
Мол, догадайся сама.
Молчание было невероятно лукавым…
– Рэндом? – я сделала еще попытку. – Это твои шутки? Ты что, вернулся из Пустошей Хаоса? У вас там все нормально?
Тишина. Из-за бархатной шторы не выпрыгнул прельстительный джокер. Из-под кровати не выползли люди с воплями «Сюрприз!» и последующими объяснениями.
Что ж! Вызов принят.
Я решила оглядеться, держа Прыжок наготове, как натянутую тетиву лука в руках, где вместо стрелы – магия. Лоб мгновенно покрылся испариной: молчаливая, но упрямая унни в этот раз не дала мне «радостного безумия», но стала насильно тянуть меня прочь… Будто за руку тащила.
– Цыц! Никуда я не пойду, пока не разберусь, раз ты молчунья! – осадила я энергию бытия. Она не возражала, но и тянуть меня не перестала. Вот упрямая. Прям как щенок перед прогулкой.
Так.
Что же у нас тут…
Некая стеклянная комната на вершине здания. Дом вельможи? Лаборатория для опытов над сновидцами? Гостиница? Судя по лаконичности и, одновременно, дороговизне обстановки – похоже на последнее.
Кровать, туалетный столик и шкаф возле круглого люка в полу – вот и весь интерьер. Зеркал нет: в вампирском обществе это оскорбительная вещь.
Единственная зацепка на виду – на тумбочке возле кровати лежит блокнот. Я подошла и полистала его. Судя по формату записей, это был дневник. Почерк необычный: витиеватый, с наклоном влево. Я прищурилась. Прах! Я ведь знаю этот почерк! И язык текста – странный, неземной – тоже мне знаком. Я видела его в том году в шолоховском некрополе, на стенах, где каждый абзац сопровождался размашистой подписью «Т».
На последней заполненной странице дневника в глаза неожиданно бросилась отчаянная запись на стародольнем: «КТО?!» – прямо посреди листа.
Вдруг люк в комнату распахнулся. В проеме, беззаботно посвистывая, появилась голова. Вскоре за ней подтянулся весь слуга-вампир в черном балахоне. Обе руки у него были заняты подносом со всякой снедью.
– Ох, а мне показалось, вы только что вышли, мастер… – извинился слуга, но тут же запнулся. Лицо у него вытянулось, когда он разглядел меня.
– Я гостья, – поспешила уверить его я на хейлонлинге.
Если я правильно угадала, что автор записей – Теннет, он же Анте Давьер, – это даже не было ложью. Но я все равно резко захлопнула тетрадь – ведь так неловко, когда тебя застают за чтением чужого дневника…
От получившегося звука, похожего на хлопок пульсара, вампир вздрогнул.
А вздрагивать – это очень плохая идея, когда ты стоишь на приставной лесенке с огромным подносом в руках.
Служка покачнулся, не удержал равновесие и с грохотом и паническим воплем снова исчез в люке.