– Каким? – поинтересовался Полынь, а потом вдруг перебил сам себя: – Хотя нет. Не рассказывай: сначала раскроешь его, потом дашь вводные, и мы проверим, за сколько эту загадку взломаю я. А пока… – Ловчий вздохнул, – у меня не решена своя тайна. Никак не могу найти в Шолохе этот идиотский бело-голубой песок из Зала Совета. Вообще ничего похожего нет. Как и других зацепок по Вирам.
Что касается Дахху, то мы огорошили друга новостью о том, что его просят освежевать. Мягко говоря, Смеющийся не обрадовался.
– И что теперь делать? – растерянно протянул он.
– Соберите все, что у вас есть на Марцелу к сегодняшнему моменту, – приказал Полынь. – В субботу сядем с этим разбираться. Я уверен, что, если мы поймем ее тайну, мы также поймем, что еще, кроме вашей головы, ее может устроить.
– Нет. Без живительной дозы чая это невыносимо! – Дахху потер нос пальцем, испачканным в чернилах, и, вздыхая, поднялся с пола.
Он пошел к кухонному углу, а длинный полосатый шарф волочился следом, по-осеннему шурша бумагами, которые устилали пол пещеры – вместо ковра. Мы ползали по ним, как груднички, с самого утра.
Это были документы по делу о Марцеле. «Шептунья-шалунья», как нежно прозвала ее Кадия, преуменьшив тем самым уровень опасности, исходившей от дамы.
– Давайте обсудим, кто что нашел. – Полынь сладко потянулся, хрустя костями. Своими или на бусах – неясно. Куратор сидел, заваленный свитками, как цыпленок – мягкими опилками, и выглядел таким довольным, что я только диву давалась. То ли три ночи вне дворца, то ли двое суток на работе – что-то явно пошло ему на пользу!
Кадия критически осмотрела свои заметки – все в кляксах:
– Ну, у меня не густо. Еще пара фактов в пользу того, что Марцела до и после Иджикаяна выглядит по-разному. То родинка не там замечена, то прикус смещен в другую сторону. А, да, и я нашла интервью с ней в газете «Колдовской хроматоскоп»…
– Нет такой газеты, – забухтел Дахху от стола.
– Есть! Это студенческий самопал в Башне Магов. Короче, там Марцелу спрашивают, как ей удалось поменять профиль: из мастера трансформаций стать Шептуньей.
– И как же? – Полынь с интересом сощурился.
Кадия развела руками:
– Марцела выбрала неудачную тему магистерской диссертации – и облажалась с исследованием. Провал ее взбесил; она захотела перевестись на Кафедру Лесных Наук. Башня послала Марцелу в пень – не положено, – но та уперлась рогом. На экзамене она выдала такой блестящий результат, что все покорно заткнулись и в виде исключения разрешили ей переучиться.
Я подпрыгнула:
– А ведь ради написания магистерской Марцела и уехала в Иджикаян! Так-так-так!
Мы четырьмя бешеными кротами зарылись в шуршащие пергаменты. Волк Снежок в углу озабоченно переглянулся с магическим веником Дахху: что это сегодня с гостями? Данных о диссертации нигде не было. Никаких.
– Ладно, – я вздохнула. – Тогда моя очередь. Главная диковинка: Марцела не ест. Вообще. В ведомстве она не ходит обедать. От угощений королевы отказывается. Дома пьет ненастоящий кофе. И даже на принцевом празднике мастер Дайен заказывал ей особое меню иллюзий – я слышала это сама.
Торжествующий барабанный марш, исполняемый двумя пальцами, заставил меня обернуться к Полыни. Куратор, лучисто щурясь – ярче очага, горящего по случаю непогоды, – постукивал по книгам доходов и расходов Лесного ведомства.
– Здесь есть очень интересная графа, – лукаво протянул Полынь. – «Разные траты». Согласно оной, госпожа Марцела несколько раз в год направляет кругленькую сумму некоему господину Эндерлану Очоа…
– Кому? – нахмурилась Кадия и подкинула в огонь еще полено, чуть не сбив им Ловчего по дороге.
– Лепрекону! – воскликнула я.
И пояснила подруге:
– Это браконьер-чучельник, которого мы поймали около трех недель назад.
– Так вот, – продолжил Полынь, – у господина Очоа в журнале я видел ту же графу. Но, в отличие от Марцелы, чучельник дотошно прописывает, за что именно ему платят…
Как у него это принято, Полынь, подбираясь к интересному, стал замедляться, будто пытаясь ввести нас в транс. Меня это не устраивало.
Я, напротив, вскочила и забегала по комнате, возбужденно спотыкаясь об углы мебели.
– Я помню: Очоа продавал чучела туманной лани! А ведь… О-О-О! – завопила я радостно, испугав Дахху – у него из рук выпала разделочная доска.
– Да что происходит?! – взревела недовольная, ничего не понимающая Кад.
– Спиртовая эссенция туманной лани закрепляет трансформационные формулы! Но эссенцию фиг добудешь – она подконтрольная, каждый миллилитр на счету, как мило напомнил студент Дорхес с фермы «Жухлые яблочки»! Но ведь чучела спиртуют! А значит, натри чучело на терке – вот тебе и зелье! А браконьеры на то и браконьеры, что ни перед кем не отчитываются!
Я перевела дыхание перед новым залпом гипотез:
– И еда – ЕДА! Если используешь эссенцию – нельзя есть и пить ничего, кроме обычной воды, а то помрешь! ТА-ДА! Шептунья под долбаной формулой все это время! Крайне усидчивая иджикаянская шпионка! – Я схватила с пола бумаги и торжествующе подбросила их.
Когда пергаментный дождь кончился, а Полынь с риском для жизни выловил пару статей из огня камина, моему взору предстало огорошенное лицо Дахху над кухонным столом и удивленное – Кадии.
– Э, кхем, а Тинави всегда такая энергичная на работе? – шепотом поинтересовалась подруга у Ловчего.
– Марцела убивает туманных ланей уже сто лет?.. – обескураженно пробормотал Дахху, вцепившись в поднос. – Но это же ужасно…
– Тебе ланей жальче, чем себя? – Кадия волчком развернулась к нему.
Полынь вдруг резко нахмурился.
– Что? – я заволновалась, обеспокоенная судьбой своего открытия.
– Сто лет. – Куратор постучал по стеклу часов: – Долго.
Кадия фыркнула:
– Без еды-то? Ну Марцела же настоящая леди, они и не так над собой изгаляются!
Подруга была большой мастерицей жертв во имя красоты.
– Но вообще, – продолжила Кад, – видать, тетка иногда возвращает себе истинный облик. Обжирается впрок – и снова в Марцелу. Так и живет. Диета для шпионов: «угробь свое здоровье» называется.
А я, наконец, поняла, что конкретно смутило Полынь.
– В том-то и проблема, что она не может быть шпионкой, как минимум иджикаянской, – разочарованно протянула я. – Марцеле уже сто сорок. Это для нас нормальная цифра, даже о пенсии думать рано, а иджикаянцы… Да любой иджикаянец уже давно умер бы[15].
Полынь задумчиво крутил перстни на пальцах:
– Вот-вот. И всех остальных людей отметаем по этой же причине. Хм, неужели Марцела все-таки из Шолоха?
– Мне кажется, так и есть, – закивал Дахху. – Для чужака она слишком бережно относится к Смаховому лесу – не стал бы шпион так стараться ради наших деревьев. Несмотря на все загадки, одно бесспорно: она действительно лучший управленец из всех, что были у Шептунов.
– Да она же тебя убить хочет, ау! – снова вспыхнула гневом Кадия. – А ты ее хвалишь!
– Ну у всех бывают не самые здравые идеи… – возразил друг.
– Эльф. Гном. Дриада, – меж тем прикидывала я. – Помимо шолоховцев, есть и другие долгожители. Много других…
Мы помолчали.
– Надо выяснить, о чем Марцела писала ту магистерскую. Все сводится к ней, – подытожила я.
Вот только сказать легко, а сделать… Нас ждал подвох. В архивах не нашлось этой информации. В библиотеках тоже. Ловчий попросил Андрис Йоукли направить запрос в Башню Магов, но ответ разочаровал: «Йоу, говорят, эта информация находится в Лунном хранилище. Туда допускают только доцентов Башни. У меня таких нет».
Кадия нахмурилась:
– Что такое Лунное хранилище?
После некоторой заминки в наших рядах я вспомнила:
– Это закрытая секция башенных архивов, ее еще называют Хранилищем Отвергнутых Знаний. Документы, проклятия, эликсиры – там складируют все, что по тем или иным причинам не прошло аттестацию. Например, зелья, у которых вполне удался основной эффект, но вот побочка настолько серьезная, что их нельзя применять просто так – разве что на крайний случай, если другого средства не придумали…
– Хм, – Полынь пожевал губами. – Придется вламываться, видимо.
– Не обязательно. Мне кажется, я знаю, как попасть туда тайным ходом.
– Откуда? – удивился Дахху.
Остальные двое тоже поразились.
– Гординиус Сай как-то раз рассказал мне, – пояснила я. – Он знал Башню как свои пять пальцев, и однажды я попросила поделиться парой секретных маршрутов. Там был и этот. Опорные пункты я, кажется, помню до сих пор.
– Старый добрый Горди! – расплылась-умилилась Кадия, неожиданно пришибленная ностальгией.
Я не рассказывала друзьям про недавнюю встречу с альбиносом, так что его светлый облик в их памяти не был ничем омрачен.
– Полынь, ты этого не знаешь, но у нас в свое время был удивительный друг… – продолжила стражница.
Ловчий хмыкнул:
– Знаю-знаю. Тинави просветила меня не так давно. Хорошо. Кто пойдет за диссертацией?
– Чтобы попасть в тайный ход, сначала надо пройти через студенческий корпус Башни, – вспомнила я. – Наверное, нам с ребятами будет проще выдать себя за адептов.
– Я что, так стар, по-твоему? – на мгновение искренне возмутился напарник.
– Нет, так прекрасен! – поспешила успокоить его я. – Прическа, татуировки, взгляд – прости, но я что-то таких студентов еще не видела.
– Предположим. – Ловчий вольготно развалился на морском матрасе. – Тогда в путь, мальки. Жду.
Вскоре Дахху, Кадия и я зашли в Великую Трапезную в учебном корпусе Башни Магов.
Она вся была выполнена в темно-синих, золотых и белых тонах, причем в декоре преобладали мотивы звезд и планет. Сводчатый потолок представлял собой восхитительную карту ночного неба, под которой на длинных тонких цепях висели латунные макеты небесных тел и астрономических символов. Колонны в зале выглядели как золотые деревья, подпирающие свод раскидистыми ветвями, и в общем и целом создавалось впечатление, что ты пришел в некий таинственный космический лес, где вместо воздуха – чудеса.