– Но… – Я запнулась. – Анте, я не знаю, как сказать это по-нитальски. В Шолохе его не учат, это прерогатива островных народов.
– О господи!.. Повторяйте за мной.
Анте медленно произнес певучую, звучную строку. Я – за ним. С первой попытки получилось не идеально. Анте повторил. Я тоже…
– И ваши шаги, Тинави. Вы должны идти так же, как звучите. Плавно. С определенным ритмом.
– Вот так?
– Нет, вот так.
– Правильно?
– Уже лучше.
Ты сеял не зря.
Ты сеял не зря.
Ты сеял не зря.
И в какой-то момент звучание заговора в моих устах неожиданно стало чем-то большим, чем прежде.
Над полночной дорогой Призрачной Рощи пролетел тихий вздох, и где-то там, в ночном океане давно позабытой планеты, где снова зажжется угасшая ныне искра, волна серебристой вуалью нашла на пустынный берег…
И зашептали деревья. И поклонилась луне трава.
Лампада монаха ярко вспыхнула на мгновение – и угасла. Только два аквариума с осомой, стоящие на земле, остались мерцать.
Я медленно перевела взгляд на Анте. И вот это – не магия? Серьезно? Давьер стоял, вновь скрестив руки, и смотрел на меня исподлобья с очень странным выражением лица. То ли ненависть, то ли горечь были в его глазах – хотя, честное слово, ни то ни другое не казалось мне уместным здесь и сейчас.
– Спасибо, что научили этому, Анте, – искренне протянула я.
Хранитель неожиданно выругался сквозь зубы:
– Ничему я вас не учил.
– Но…
– Ничему. Я вас. Не учил. И не вздумайте рассказать об этом хоть кому-либо, Тинави.
Пока я растерянно смотрела на него – но ведь только что все было замечательно? – Анте взвалил нашего пленника на себя и побрел прочь. Я перевесила один из своих амулетов на скульптуру монаха – камень к камню, в благодарность – и побежала за падшим хранителем.
Мы молчали всю дорогу до пещеры Смеющегося, и, хотя Анте был похож на колючего и не пойми почему невероятно злого ежа, мы все-таки оба чувствовали, что это была какая-то новая, какая-то странно важная тишина…
26. Дело пошло по шувгею
Импровизация – это сумма накопленного опыта, вырывающегося хаотически.
Дома у Дахху никого не было. Пещера, уютно пахнущая кардамоном и яблоками, встретила нас лишь приветливыми огоньками гирлянды над крыльцом.
Видимо, ребята все еще проводили ритуал. Или праздновали его удачное завершение. Или – плохой вариант! – скорбели о провале, что, вероятно, выражалось бы в срочном закапывании трупа Марцелы и хладнокровных попытках замести следы…
Я вздрогнула и одернула саму себя: не дай небо накаркаю!
Анте, войдя в пещеру, гневно перебросил Гординиуса через порог. Когда хранитель понял две вещи – то, что колдун не спешит очнуться, и то, что я не спешу помогать, – он стал обращаться с пленником не слишком аккуратно. Я мысленно дивилась ударной мощи своего локтя, столь качественно «выключившей» мага, но потом сообразила: Гординиус испокон веку еще крепче, чем я, пренебрегал режимом.
Видимо, пользуется случаем: спит.
Я стала копаться в кухонных ящиках. Душка Дахху снабжал все наклейками в жанре заботливой бабушки: «тумба для сладостей», «инструменты», «полезные мелочи». Мило-то оно мило, но вот почему веревка нашлась рядом с мылом в разделе «если день не задался» – это вопрос, требующий разбирательства.
Я кинула моток Давьеру, и тот стал тщательно привязывать Гординиуса к стулу возле камина, пока я разжигала огонь. Едва хранитель закончил, как Сай слабо дернулся. Мы с Анте рывком подтащили к нему две табуретки и с размаху плюхнулись на них.
Когда альбинос открыл глаза, ему предстала ожившая классика жанра: плохой и хороший детективы. Хотя нет. Учитывая, что я все еще злилась из-за биты, а Анте – из-за вынужденной переноски тяжестей, мы оба были плохими.
– Привет, Гординиус! – Я забросила ногу на ногу. – Ну что, сам расскажешь, как ты дошел до жизни такой – продавать сирот богине, или тебе помочь? Я зимой прослушала спецкурс «Пытки и Как Собрать То, Что Осталось от Клиента», а потому умею выбивать правду.
Гординиус посмотрел на меня так недоверчиво, что я поспешно ткнула пальцем в Анте:
– А если меня пробьет ностальгия, то есть он. Поверь, ему все фиолетово. Порежет тебя на куски и даже не моргнет.
– По опыту, если кровь в глаз брызнет – моргну, – педантично уточнил Давьер.
Поправочка: плохой и очень плохой детективы.
Гординиус криво усмехнулся:
– Вы даже не представляете, что натворили, – сказал он, упершись в меня своим белесым странным взглядом, карманной зимой, спрятанной в радужной оболочке. – Явившись на костер, вы многим подписали смертный приговор.
– Такой же, как ты – Стерве Бетти?
– Нет. Такой же, как ваши Ходящие – Эрику.
Я непонимающе нахмурилась.
Гординиус хохотнул:
– Вот-вот. Я хотя бы знаю имена тех, кого убил, – прорычал он, резко качнувшись вместе со стулом вперед. Будто хотел ударить меня головой.
Я рефлекторно отшатнулась, и эта слабина стала сигналом для Анте: можно перехватывать инициативу.
Хранитель сграбастал альбиноса за грудки и хорошенько тряхнул – лишь ножки стула дробно ударились об пол:
– Хватит ныть! Что за богиня?! Выкладывай!
– И не подумаю! Если сопротивляться ей – будут еще жертвы. Хватит смертей!
– Да мы еще не начали! – Анте залепил пленнику хлесткую пощечину. – Кто эта стерва?!
– Не скажу!
– Скажешь! Вопрос – после потери какого органа?
Удар. Сай сплюнул кровь из разбитой губы. Я, мигом забыв свои «пыточные обещания», оттащила от него Давьера, взбесившегося, как разъяренный песец.
– Горди! – увещевала я. – Ты же сам хотел поговорить в Безлунном театре!
Колдун, тяжело дыша, покосился на Анте и наконец кивнул:
– Да, хотел. Потому что мне перестало нравиться то, куда все это идет. Я решился на тайное предательство – собрался объяснить тебе, что происходит, чтобы вы могли реагировать на последующие события, минимизируя урон. Ведь изначально никто не должен был умереть. Но когда ты взяла в театр Ходящего, я понял, что допустил страшную ошибку, и…
– Да не Ходящий это был! – взвыла я. – Просто маскарадный костюм случайной дамы! Зачем мне приводить к тебе теневика, сам подумай?!
Голос Гординиуса сочился ядом:
– Но ведь именно они ищут ее Виров, не так ли? – процедил он.
Ее Виров.
Эта фраза грянула как гром среди ясного неба.
Ее Виров.
– В ее руках даже дети страшны, – сказал Гординиус Сай.
Я побледнела.
Анте озадаченно двинул бровью – ох, да вы же ни праха не знаете, господин Давьер, о новостях нашей столицы, что уж поделать…
Глядя на пляшущее пламя в камине – костры, везде костры, – я растерянно опустилась на табуретку.
В моей голове бешеным калейдоскопом крутились обрывки разговоров и размышлений последних дней, касавшихся обратного отсчета в столице.
Столько деталей. Такая большая мозаика – хоть весь холл Иноземного ведомства ею укрась – поди разберись сейчас…
«Ставки высоки, а теракты, ты уж прости, какие-то дурацкие… Незрелые». «В поведении этих Виров умные шаги сочетаются с очень глупыми». «Послания Вира были написаны со страшными ошибками». «Где в Шолохе есть такой песок?.. Он как будто из Мудры, что, мягко говоря, нереалистично». «Это не похоже на бывших Ходящих, хотя у террористов точно есть запредельные Умения».
Все это действительно подходило под историю с богиней и детьми.
– Почему они подписываются как «Вир»? – отчего-то первым делом вырвалось у меня.
Гординиус, чья губа продолжала кровоточить, криво улыбнулся.
– «Верность и разум», – объяснил он. – Девиз на воротах Тернового замка… А еще вир – это речной водоворот, затягивающий трусов и лжецов, что наводнили королевство. Удивлена, Тинави? Ты спрашиваешь, кто она? К чему ведет все это? О нет, этого я теперь не расскажу. Из-за вашего явления на костре все пошло по шувгею! Когда Эрика ранили, я попытался излечить его с помощью зелья из Лунного хранилища, но ничего не вышло. Я разозлился, я захотел предостеречь вас, рассказать тебе обо всем. Но ты пришла на встречу с Ходящим – и я передумал. Я решил все-таки довести свою роль до конца, но тут вы вмешались в открытую, и теперь она знает, что вы подобрались близко, и она может объявить вам войну, а в войне против нее у вас нет шансов. Дети злы. Горюют – из-за Эрика, называют вас врагами уже не в шутку, а искренне, от всей своей боли. Все складывается не так… Я больше не хочу иметь со всем этим ничего общего; но еще сильнее я не хочу умирать. Так что сейчас я предпочту защитить себя. И вас. По старой дружбе, Тинави, – неожиданно закончил он свой монолог.
Не успела я открыть рот для новых вопросов – о, у меня их было много! – как с улицы донеслись возбужденные голоса и громкий, заливистый смех.
Две пары ног топали по гравийной дорожке, и два знакомых интонационных рисунка – «бу-бу-бу» Дахху и «уахаха- уахаха» Кадии – сплетались в весьма оптимистичную беседу.
Дверь в пещеру распахнулась.
Первой шла Мчащаяся – задом наперед. Она бурно жестикулировала и трясла указательным пальцем перед лицом улыбающегося Дахху, следующего за ней.
– Я хочу повторить это, прах побери! – смеялась Кадия. – Ты прав: мы не зря стояли в очереди, катание на полуночных гондолах – это лучшее развлечение, и неважно, турист ты или шолоховец! Как я могла игнорировать такие простые радости все эти годы?! А тебе самому-то понравилось?
– Конечно, Кад, – Дахху улыбался ей теплее и мягче, чем обычно. – Я бы не звал тебя, если бы не считал это прекрасным делом.
– Тогда точно повторим! Можно будет взять ночной маршрут, заканчивающийся у дома Анте, – решительно продолжала подруга. – Ввалимся по окончании к нему – я с удовольствием погляжу, как в нем будет бороться расположение к тебе и холодность ко мне при попытке решить, пускать ли нас на порог, пока он сам в халате!.. Я уверена: выбор будет мучительным!