надо идти вперед, Тинави. Но я не могу совершить этот путь с тобой, хотя, начав учить тебя, взял на себя такое обязательство. И поэтому – прости. А теперь я отпускаю тебя.
– Но… – протянула я.
Хаос, Врата, Привал Хранителей – все уже меркло, я исчезала совсем.
Последним, что я услышала перед тем, как погрузиться в благословенную тьму, был далекий шепот Карланона:
– Скажи это Нэту. Он все поймет. И до встречи.
На сей раз я очнулась в пустыне.
Мое тело, припорошенное песком, лежало под красной луной. Я открыла глаза и рывком села, ощупала себя целиком, ликуя оттого, что оно снова есть у меня – прекрасное, живое тело, милый дом для моей души.
А вот сумка с припасами и меч таинственным образом исчезли. Наверное, болтаются теперь где-то в открытом космосе, вот так ужас. Хорошо хоть, что самое важное – последние несколько пузырьков с кровью Рэндома – так и лежало у меня в карманах.
Между тем далеко впереди, под высоким барханом, похожим на спящего хамелеона, простиралась Мудра.
Мертвый, оплавленный город из голубоватого стекла, уже до середины сожранный песками. Витые узкие башни. Просторные многоуровневые поместья. Широкие улицы. Сады. Амфитеатры. Акведуки. Термы. Все запущено, погружено в тишину.
Надеюсь, кат-ши отправил моих друзей куда-то туда…
Я поднялась и побежала вниз, к городу, в своих легких пустынных сапожках, и луна светила мне в спину, а пески с тихими шорохами скользили вокруг, будто змеи на службе у вечности.
По дороге я прокручивала в голове диалог с Карлом.
В нем было много важного, но прямо сейчас сильнее всего во мне отзывались последние слова хранителя. «Я отпускаю тебя», – сказал Карланон. И хотя до этого я не чувствовала между нами никакой особенной связи – да, он был моим другом, учителем, но, казалось, наравне с остальными, – сейчас в моей душе поселилось колоссальное облегчение.
Свобода. Вот ты какая. Надо же.
Так и не догадываешься, что за гиря висит у тебя на ноге, пока не сбросишь. И это при том, что Карл никогда не делал мне зла, даже наоборот – именно ему я была обязана очень многими прекрасными событиями в своей жизни.
Неужели в нас остаются такие крепкие связи со всеми, с кем нас когда-то свела судьба?.. И если однажды вы с кем-то друг другу что-то пообещали – случайно или намеренно, – потом оно так и тянется за вами шлейфом, незаметно влияя на все, пока не оборвешь?..
Получается, именно из-за этого я чувствовала неясный страх перед Святилищем?
– Спасибо, кат-ши, – шепнула я в никуда.
Мне было грустно и легко той ночью, когда я вот так шла к мертвому городу Мудре – по шелковым пескам, в тишине, чувствуя печаль оттого, что закончилось что-то важное в моей жизни, и одновременно предвкушая нечто более правильное, более желанное впереди…
33. Идущие в вечность
Еще год назад Мудра была прекраснейшим из городов Лайонассы. Теперь это кладбище. Ледяная могила синего стекла, в которой навеки замерли, недвижимые, те, кто верил в себя, в науку, в вечность. Я не смог пройти сквозь городские врата. Я оплакал мой дом, глядя на проклятую землю, и развернул коня. Однажды наш народ возродится. Все возрождается в этом мире.
Я стояла под останками древних въездных ворот.
«Идущие в вечность приветствуют тебя, искатель», – гласила полустертая надпись на арке. Развалины убегали вперед на многие мили.
Надеюсь, ребята где-то там.
Но даже если да, мне придется помучиться, чтобы отыскать их. Кричать в Мудре нельзя – каждый шолоховец знает это с самого детства, – ведь в ее синих чертогах живет множество хищных духов, каннибалов и черных кладоискателей, гулей, шакалов и небо знает кого еще.
Это город мертвых, и мертвыми он пытается сделать всех незваных гостей.
Бредя по пустынным улицам, я вскоре наткнулась на лунные часы. За все века, что минули с падения Срединного государства, никто в Лайонассе не пытался изменить календарь – мы слишком ленивы для этого, кажется, – а потому часы показывали верную дату и время даже сейчас.
Выяснилось, что мое путешествие в Хаос заняло всего пятнадцать часов. По сравнению с тем, что я нафантазировала, – идеально!
Приободрившись, я стала… потихонечку раздеваться.
У стриптиза было логическое объяснение: я решила привязывать лоскуты одежды вдоль дороги там, где прошла, – в качестве хлебных крошек из старой сказки. Конечно, был шанс, что, увидев обрывки ткани, друзья получат сердечный приступ: убили, разорвали, съели Страждущую! – но я надеялась, что их психика крепче, чем моя.
А надежда – прекрасный попутчик. Дорогу она не подскажет, но всегда готова поднять настроение.
После часовых блужданий я заметила вдалеке тонкую струйку дыма, поднимающуюся в небо. Я побежала туда, но это оказался всего лишь костер пустынных каннибалов.
Несколько крупных чумазых существ, отдаленно напоминающих людей, устроились на некогда прекрасной площади Неистощимого Источника. Они переговаривались на своем рычаще-хохочущем языке, а над костром висела, жарясь, туша шакала. Я хотела обойти каннибалов за добрую милю, как вдруг увидела на бортике бывшего фонтана, у которого и сидели хищники… бумажку.
Ярко-алую. Знакомая заготовка для ташени! И, кажется, на ней даже что-то написано. Значит, не я одна додумалась оставлять следы. Здесь точно был Дахху!
С громко бьющимся сердцем я внимательнее оглядела костер: надеюсь, рядом с ним не лежат обглоданные человеческие кости?.. Но шакал явно был первым блюдом в меню каннибалов. Это радовало.
– Хорошо… – задумчиво протянула я.
Меча нет – боя не получится. Даже если бы был, я бы звоном перебудила всю Мудру, и меня бы тогда ели набежавшей с голодухи толпой. Я могла бы использовать хранительскую кровь, но в карманах оставалось всего несколько пузырьков, и с учетом грядущих событий тратить сейчас их было неразумно.
Поэтому, вдохнув-выдохнув для спокойствия, я начала красться в сторону фонтана просто так. Сама по себе Тинави из Дома Страждущих, как есть, отчаянно пытающаяся сойти за тень на песке.
Эти двадцать метров – или что-то вроде того – дались мне ой как нелегко. Я хорошо бегаю по жизни, хорошо играю в тринап, танцую, чьяговствую, даже дерусь – теперь! – но вот воровская походка до сих пор не является моей сильной стороной. Есть куда развиваться!
Однако терпение, труд и правильная мотивация – не быть сожранным – все перетрут.
Так что всего-то полчаса на пределе нервов, и вот я уже корячусь за бортиком фонтана, а каннибалы сидят настолько близко, что руку протяни – можно по-братски потрепать одного из них по грязному плечу.
Но и записка – долгожданная красная записка тоже была тут.
«Тинави, Полынь, Лиссай, Кадия,
я буду ждать вас в поместье Дома,
к которому принадлежит облагодетельствованное нами дерево».
Как он про Марцелу-то, а!.. Но все правильно: чтобы чужаки не поняли.
Ниже было указано число и время, до которых Дахху планирует там находиться. Увидев их, я чуть не взвыла. Срок прошел два часа назад! Пепел!
Расстроенная – ну и где теперь искать Смеющегося? И ради чего, спрашивается, я совершала весь этот путь? – я подняла взгляд от записки и вздрогнула. На крыше ближайшего дома, почти невидимый в тени, размотавший по такому случаю тюрбан, сидел, собственно, Дахху. Увидев, что я заметила его, друг всплеснул руками в стиле: «Ну наконец-то посмотрела, небо голубое!» – и отчаянно зажестикулировал: «Вали оттуда! Ва-ли!»
Я так и сделала.
И хоть обратный условно-воровской путь мимо каннибалов дался мне ничуть не проще с технической точки зрения, психологически он был приятнее: теперь я точно знала, что в конце ждет награда.
Если этот лохматый дурачина, конечно, сейчас еще куда-нибудь не свалит, пока я иду…
После того как мы полноценно, хоть и беззвучно, поликовали на тему нашей встречи, я шепотом поразилась:
– Дахху, а зачем ты на крыше-то сидел?
– Да я примеривался, как лучше спрыгнуть, чтобы заменить записку. – Друг засмеялся и смущенно показал уже новую красную бумажку: – У той ведь срок годности истек, нехорошо…
Классический Дахху.
Нет чтобы сразу бессрочную сделать!
– И что ты написал в этой? – прыснула я.
– Что я вас всех ненавижу, – тяжело вздохнул друг. – И очень надеюсь увидеть когда-нибудь еще. И на сей раз буду ждать возле главных ворот Запретного квартала, потому что, если что, Мелисандра явно придется спасать мне одному.
Мы пошли дальше по мертвому городу. Колючие перекати-поле то и дело выкатывались нам под ноги – свободные, клочковатые короли пустыни; дважды мы встретили деревья инграсиль, растущие из полуразрушенных домов.
Оказалось, что кат-ши выбросил Дахху прямо здесь – в развалинах библиотеки, некогда принадлежавшей Дому Лживых. Поклажа друга тоже пропала: мы начали подозревать, что хитрый котик просто решил поживиться за наш счет. Вдруг в сумках обнаружилась бы еще мур-рыбка?
Зато в библиотеке Дахху наткнулся на настоящий срединный артефакт – зеркальце на изящной ручке. Очень древнее, серебряное – некогда его стопроцентно сделал или зачаровал один из богов-хранителей, потому что только осененные ими вещи смогли пережить страшное драконье пламя 1147 года. Все остальное ящериный огонь не пожалел – как лава, он легко огибал любые препятствия, втекал во дворцы, подвалы, запертые сейфы…
Выбравшись из Дома Лживых, Дахху пытался найти нас, но ходить по Мудре днем оказалось невыносимой идеей – яркое пустынное солнце отражалось от голубого стекла зданий так, что буквально поджаривало тебя заживо. Поэтому друг оставил в городе несколько писем и укрылся в поместье Дома Парящих до темноты.
– Кстати, о Парящих… – пропыхтел Дахху, пока мы с ним забирались на развалины покосившейся звонницы, поднимавшейся высоко над округой. – Помнишь, я не хотел приступать к биографии Марцелы, потому что считал, что это ерунда, а моя миссия – помогать людям?