Синего кокона «Ф.Д.» вокруг него уже не было.
– А, – вспомнил Лиссай. – Точно. Я привез его: он очнулся.
– Кат-ши вас что, в Святилище выбросил? – Я присела на корточки рядом с альбиносом.
Дышит. Уже хорошо!.. Не колдует – вообще замечательно.
– Хуже… – принц поморщился. – В тронный зал Шолоха. К счастью, там не было ник-кого, кроме госпожи Метелочницы, но и ее, боюсь, придется долго приводить в чувство. Ведь даже королевскую прислугу не готовят к тому, что младший принц может просто свалиться на трон из ниоткуда – и потом долго пылить пустынными песками, бегая по к-коридорам. Дело было так…
Лиссай, рухнув прямо на отцовский престол, сразу же поднялся и с максимально невозмутимым видом пошел прочь. «Сначала свалить из непонятной ситуации, потом пугаться», – гласила его новая философия. На ходу принц вежливо улыбнулся Метелочнице. Та выронила швабру и никак не могла закрыть рот.
«Черт! – между тем думал Лис отнюдь не по-шолоховски. – И как теперь быть?»
Впрочем, ответ лежал на поверхности: либо никак (пусть ребята справляются сами), либо искать коня – чтобы путь от края «глушилки» до Мудры сократился в несколько раз. Как протащить коня сквозь Междумирье – это уже другой вопрос…
Лиссай, потирая копчик, направился в дворцовые конюшни. По дороге он наткнулся на госпожу Душицу из Дома Внемлющих, которая как раз возвращалась из покоев Аутурни. В последнее время фрейлина часто читала королеве дамские романы – вслух, с теми ускользающе-обещающими нотками, которые составляли определенное сходство между Душицей и ее братом и потому особенно нравились ее величеству…
Завидев запыленного принца, темноволосая фрейлина присела в низком реверансе:
– Ваше высочество! Куда вы спешите в столь интригующем виде?
– По делам.
– Это хорошо. А то я испугалась, что в городе появилась цифра «один» или нечто подобное…
Лиссай резко затормозил: ему пришлось ухватиться за витую зальную колонну, чтобы не проскользнуть мимо.
– Разве террористов не арестовали? – обернулся он.
– Нет! – Брюнетка расширила прекрасные глаза, а потом мягко пожурила Ищущего: – Вечно вы витаете в облаках! Вчера ведь тоже было нападение, вы пропустили?
– Да, – нахмурился Лиссай. – К-кажется, пропустил. Я был в отъезде.
Душица кокетливо смахнула несколько песчинок с плеча принца. Честно говоря, положение это не улучшило: девушка лишь зря руки перепачкала. Ну да ничего страшного. Грязи бояться – во дворце не служить.
– Террористы сделали пробоины в огромном количестве городских магретто, причем с отложенным эффектом, – объяснила фрейлина. – Речные кораблики утром отправились по своим маршрутам, а в два часа дня все, как один, пошли ко дну. Их до сих пор поднимают! И в каждом находят цифру «два» и надпись «готовьтесь», нацарапанную на магическом кристалле. Ваш отец крайне… опечален.
– А Теневой департамент?
– Безмолвствует, как обычно. – Душица закатила глаза: что взять с этих козлов, если все они – как ее братец? – Их же всего четверо. Я так понимаю, они перевесили ответственность на другие ведомства, а сами теперь ходят хвостом за его величеством. Мне кажется, они уже просто хотят дождаться этой «единицы», и… Не знаю. Уволиться? Как думаете, Ходящие могут покинуть должность не ногами вперед? Или у них нет такой опции?
– Не знаю, – задумчиво протянул Лиссай.
Очень странно, что Теневое, Иноземное и Лесное ведомства, имея на руках данные о Терновом замке, так и не смогли поймать Виров за эти дни. Что за бред? Они вообще не работают, что ли?
В королевских конюшнях принц приказал срочно подготовить ему Сиптаха.
Тот, мирно спавший в полуденном стойле, весьма недружелюбно высказался насчет внеплановой прогулки. А уж когда обезумевший хозяин завел его за угол конюшни и открыл – матерь всех единорогов! – какую-то дверь в пустой до сего момента стене, Сиптах вообще всерьез задумался над тем, не пора ли ему позвать на помощь, подать в суд или что-нибудь типа этого.
Пока думал, принц уже коварно завел его в Междумирье. Ах, зараза!..
Там тоже все оказалось непросто. Потому как, стоило Лиссаю и единорогу выйти на привычную поляну, выяснилось, что вторая из трех жертва «Ф.Д.» успешно оклемалась. И вдобавок хочет воевать.
Это был Гординиус Сай.
Колдун, ошалевший от одиночества и тумана, понятия не имел ни о каком Междумирье и тем более о том, что в этой местности нельзя колдовать. Альбинос встретил Лиссая боевым заклинанием – и возмущенное Междумирье тотчас плюнуло Гординиусом, как косточкой, в Шолох.
Лиссай застонал. Сиптах развеселился.
Поколебавшись и решив, что отсутствие столь важного пленника – это большой риск для репутации, принц снова открыл свою разнесчастную дверь.
Альбинос, дезориентированный, кашляющий синим и обезвоженный, уже плелся прочь по королевской конюшне, пошатываясь и придерживаясь рукой за стойла. Отбросив конспирацию, Лиссай догнал его, слегка придушил на глазах у изумленного конюха, прихватил со стены моток веревки и тряпку, а потом за шкирку отволок пленника в несуществующую доселе дверь.
– Кажется, мне нужен выходной, – слабо пробормотал конюх. – Привидится же…
Лиссай тем временем связал Гординиуса и наконец отправился в пустыню. А дальше – только гонка, долгая гонка сквозь пески…
– Но если Гординиус очнулся, то как там дела у Анте? – встрепенулся Дахху.
Принц пожал плечами:
– До сих пор в коконе.
– Представляю, как он будет негодовать, когда узнает, что проснулся последним… – цокнула языком я.
Кадия же, забравшаяся на старый городской колодец, а с него – на крышу бывшей лавки, крикнула оттуда:
– У меня плохие новости! Каннибалы возвращаются, причем с подкреплением. Их много, и они приближаются с трех сторон. Ненавижу оборону, но нам определенно нужно укрытие.
Мы с сомнением огляделись. Развалины вокруг выглядели крайне удручающе. Вдруг Гординиус, до этого момента так и лежавший на песке, забился в своих путах, будто рыбка. Я выдернула кляп.
– Канализация! – просипел альбинос. – Видите колодец? Прыгайте внутрь! Там можно спрятаться и запереться.
– Только если ты – первый, – я сощурилась.
– Да с удовольствием! – рассерженно рявкнул Гординиус, мотнув белой челкой. – Я видел, как едят каннибалы, Тинави, и, знаешь, зрелище отвратительное. Вы полные идиоты, что притащились в Мудру, но раз уж вы здесь, более того, раз меня прихватили – давайте выживать!
«Давайте выживать» – не худший лозунг в наших условиях.
Кадия и Дахху заглянули в колодец и выяснили, что в его стенах вставлены скобы для спуска и подъема. Оставалась одна проблема – единорог.
– Черт, – ругнулся Лиссай, потрепав Сиптаха по гриве. – Ты сможешь сам вернуться домой, дружище?
– Вы предлагаете ему проскакать почти тысячу миль в одиночку? – побледнела я, подразумевая, что это очень плохая идея.
– Бег и чудеса – его специальность. – Принц развел рукам:. – Это же королевский единорог, в конце концов.
Сиптах издал разочарованное ржание, которое можно было истолковать как «м-да-а-а, а я ведь подозревал, что прогулка с подвохом!», потом как-то очень по-человечески и ободряюще ткнулся мне в шею: «не грусти, девица, он прав!» – и, обдав Лиссая профилактическим холодком напоследок, стрелой рванул по улице прочь.
Все время, пока мы спускались в колодец, Дахху по собственному почину читал нам лекцию о живучести, мудрости и магических свойствах единорогов. И в кои-то веки никто и не думал его перебивать, наоборот, все откровенно радовались и чувствовали, как потихонечку растворяются тяжеленные булыжники на душе.
На дне колодца оказался тоннель, такой же смальтово-стеклянный, как и все в Мудре. Мы стояли в кругу света, проникающего сверху, а все остальное тонуло в темноте. Снаружи нарастали крики и топот приближающихся каннибалов.
Гординиус Сай шагнул к стене. Там, еле заметная из-за древности, была изображена белоснежная семиконечная звезда – символ Срединного государства. Альбинос с нажимом провел пальцами по ее контурам, и в стене, помедлив, что-то защелкало. Рисунок вдавился внутрь, и в тоннеле стало неспешно темнеть: высоко над нами стягивались стеклянные лепестки, закрывавшие колодец от внешнего мира.
Вскоре нас поглотила абсолютная чернота…
– А фонарей ни у кого нет, да? – тоскливо протянул Дахху.
Гординиус Сай, услышав это, драматически расхохотался.
– Я выпью крови и подсвечу, – решила я, но меня опередил Лиссай.
Оказалось, что принц уже сел на пол, скрестив ноги. Он сложил руки перед грудью: одна сверху, ладонь смотрит вниз, другая снизу – ладонь вверх, – и по мере того как Ищущий разводил их, между ними появлялось все больше и больше света, в конце концов оформившегося в шар.
– Откуда вы знаете про механизм в колодце? – спросил Лиссай Гординиуса.
И как-то все мы поняли, что сейчас у нас по расписанию допрос. Сели послушным кружочком, даже господин Сай не отставал.
Альбинос пожал плечами:
– Я работаю в Мудре последние годы.
– Да ты трудяга, Горди! – восхитилась Кадия. – И в Мудре работаешь. И в Иджикаяне. И на госпожу Тишь.
Колдун поморщился:
– Я на нее не работаю, Кад.
– А как же тогда охарактеризовать ваши отношения?
– Да чтоб я знал, – устало огрызнулся Гординиус.
Вообще, было видно, что он очень, очень устал.
Какая-то обреченная серость затягивала его худое лицо, светлый хвостик волос совсем спутался, напоминая мертвую ласку, а жреческий балахон, оставшийся еще с ритуала в Призрачной Роще, помялся и местами порвался. Горди прикрыл прозрачно-льдистые глаза, будто пытаясь заставить нас всех исчезнуть.
И я вдруг с пронзительной ясностью вспомнила, как мы раньше дружили.
Как смешной и нахальный альбинос приезжал в коттедж магистра Орлина на выходные. Как валялся с нами в библиотеке, располагавшейся на верхнем этаже, самоуверенно и томно зачитывал нам сумрачные стихи, и мы с Кадией тихонечко млели, а Дахху изо всех сил пытался тактично промолчать и не сказать Гординиусу, что тот ставит неправильное ударение в строчке «асимметрия наших душ»… Но потом все-таки сказал, и Горди нарочито-оскорбленно запустил в него простеньким заклинанием, и в итоге все это превратилось в магическую дуэль на заднем дворе, а потом мы гуляли всю ночь по Смаховому лесу, и смеялись, и смотрели за цветением флиборантов, и чувствовали себя четверкой супергероев, которые обязательно станут Шептуном, Военной, Лекарем и Магистром Тайн.