— Как думаешь, что там случилось? — спросил Авессалом.
— Перепились на празднестве тисвина и распоясались. — Рафи снова завернулся в одеяла и поправил седло под головой. — Обычно этим все и заканчивается.
— Что такое тисвин?
— Жуткое пойло, которое они делают из кукурузы.
Цезарь тем временем молча взял свой старый кремневый пистолет и пошел прочь.
— На этот раз Пандоре не поможешь! — крикнул ему вслед Авессалом.
— Но попробовать-то можно.
Это было утверждение, а не вопрос.
Цезарь отвязал свою лошадь, вскочил на нее и двинулся по тропе, забирающей вверх, в горы. Не доехав до лагеря, он спешился и пополз вперед. Среди горящих жилищ ходили люди. Когда Цезарь увидел, что это не апачи, он вышел к ним.
Охотники за скальпами были так заняты разграблением лагеря, что не обратили на чернокожего внимания. Один из охотников склонился с ножом над телом. Взрезав по кругу кожу на голове трупа, мужчина уперся ногой в шею мертвеца, схватил его за волосы и резко дернул. Скальп отошел от черепа с жутким хлюпающим звуком. В свете горящих хижин Цезарь узнал человека со скальпом в руке. Им оказался Седрах Роджерс, подмастерье кузнеца.
— А ты, черт подери, кто такой? — раздался голос за спиной Цезаря, заставив его подпрыгнуть от неожиданности.
Цезарь поднял руки в знак того, что не замышляет ничего дурного.
— Повернись. Медленно.
Негр подчинился. Перед ним стоял плюгавый мужчина, глаза которого скрывала тень широкополой шляпы. Коротышка держал в руках взведенное кремневое ружье, дуло которого смотрело Цезарю в грудь.
— Чё ты здесь забыл, ниггер?
Говор, выдающий выходца из Северной Каролины, пробудил в Цезаре старый иррациональный страх.
У него тотчас же проснулись детские воспоминания о мужчинах, говоривших с точно таким же акцентом, о заходящихся лаем ищейках, о топоте копыт и грохоте мушкетных выстрелов, разрывающих ночь. Акцент напомнил ему о пламени факелов и белых мужчинах, хохочущих над обезображенным трупом человека, которого Цезарь называл отцом. Перед глазами негра встал образ плачущей матери.
— Пришел посмотреть, чего это тут стреляют, масса.
— Нечего совать нос не в свое дело. — Джон Глэнтон придирчиво оглядел широкоплечего негра ростом метр девяносто и его бугрящиеся от мышц руки, после чего кивнул на оскальпированный труп: — Команч из нашего отряда сыграл в ящик. Нам не хватает одного человека. Хочешь подзаработать?
— Конечно, — кивнул Цезарь. — Я еду в Калифорнию со своим масса.
Глэнтон опустил приклад ружья на землю, прикрыл ладонями дуло и задумчиво оперся на них подбородком. Цезарю подумалось: если ружье сейчас выстрелит, вышибив недомерку мозги, это станет благом для всего человечества.
Глэнтон окинул взглядом горящий лагерь. Трупов апачей нигде не было видно.
— Мы гнались за краснозадыми через кустарник, как за стаей куропаток, — бросил он раздраженным тоном. — Думали взять их тепленькими, перебить во сне. Но их что-то напугало, и пришлось пускаться за ними в погоню.
Цезарь не счел нужным выразить сочувствие Глэнтону, сокрушавшемуся из-за неудачи. Коснувшись двумя пальцами шляпы, негр развернулся и отправился за лошадью.
«Интересно, — подумал он, — куда скрылась Пандора со своим племенем?» Цезарь вообразил, как индейцы прячутся в горах во мраке холодной ночи. Ему было легко представить, что они сейчас чувствуют. Негр неслышно прошептал молитву, попросив Всевышнего ниспослать апачам безопасное убежище, пусть они и язычники. Однако здесь безопасные убежища, похоже, являлись такой же редкостью, как и в тех краях, откуда Цезарь был родом.
ГЛАВА 7ЕЕ БУДУЩЕЕ ПРЕДСКАЖУТ КАРТЫ
Когда Рафи приехал на прииски Санта-Риты в следующий раз, он был один. Почти три месяца назад, в начале ноября, Авессалом с Цезарем отправились в Калифорнию. Рафи гадал, успеют ли приятели перебраться через горы до снега. О том, что их могли съесть спутники, как это однажды случилось с бедолагами из партии Джорджа Доннера[19], ему не хотелось думать.
Здесь, в высокогорье юго-западного Нью-Мексико, из-за обильных снегопадов пришлось прекратить демаркацию новой границы с Мексикой. У большой просторной палатки представителя Пограничной комиссии Соединенных Штатов Джона Кремони[20] выросли сугробы высотой почти с метр. Внутри нее Рафи пристроился с вязаньем на пустом бочонке из-под пороха. Вместе с ним у печки грелись два мастифа, сам Кремони и его помощник Хосе Вальдес.
На переговоры с американцами из Пограничной комиссии съехались сотни индейцев. Воины горделиво прохаживались с видом полноправных хозяев, но Джон Кремони надеялся, что все пройдет гладко, полагаясь на расположение вождя Красные Рукава. Также Кремони рассчитывал на помощь Всевышнего, Хосе, мастифов, четырех шестизарядных револьверов, нарезной винтовки системы Уитни с капсюльным замком, двуствольного ружья, мачете, двух финок и магазинной винтовки Дженнингса-Смита калибра 13,7 мм, выданной правительством США. По прикидкам Кремони, они с Хосе могли сделать двадцать восемь выстрелов без перезарядки.
Рафи с большим интересом осмотрел новенькое оружие Дженнингса-Смита.
— Значит, власти наконец закупили магазинные винтовки, — произнес он. — Но зачем вы заделали казенник? Из многозарядной винтовки сделали однозарядную, да и заряжать ее теперь надо с дула.
— Все из-за чертовых бюрократов, — проворчал Кремони. — К этой винтовке нужен новомодный магазин, а мощность патронов в нем курам на смех. Правительство уверяет, что винтовка зверь, а по мне, так обычная пукалка. Зато, если зарядить ее с дула, я за триста метров ворону убью. Пусть и один выстрел, но такой, как надо.
Рафи прислонил винтовку к столбу в центре палатки, подпирающему потолок, и пригнулся, чтобы не задеть свисающие патронташи и пороховницы.
— Недавно тут проезжал майор Хайнцельман, — сообщил Кремони. — Рассказал, что индейцы юма убили некоего Глэн-тона.
— Джона Глэнтона?
— Да. Кто он?
— Охотник за скальпами.
— Занятно, — хмыкнул Кремони, — Я слышал, этот Глэнтон контролировал одну паромную переправу через Колорадо. Золотая лихорадка, старатели так и прут. Переправлять их через реку дело очень выгодное. А индейцы тоже промышляли перевозками. Вот Глэнтону и не понравилась конкуренция.
Не удивлюсь, если он получал награду от мексиканских властей за скальпы юма, — фыркнул Рафи.
Одним словом, индейцы явились в лагерь Глэнтона без оружия. Они принесли с собой хворост для костра и сложили его так, чтобы толстые ветки торчали наружу из центра кострища. Потом они сели и стали трепаться и выпивать. Когда ветки прогорели и сделались короче, индейцы похватали головни и напали на Глэнтона и его людей. От огня дерево стало тверже, получилось отличное оружие.
Рафи выслушал рассказ с известной долей скептицизма. Он сильно сомневался, что такого злодея, как Глэнтон, настолько легко обвести вокруг пальца и убить.
Шерсть на загривках псов вздыбилась. Хосе опустил руки на карабин, лежавший у него на коленях. Рафи потянулся за пистолетом. Джон Кремони раскурил трубку и устроился поудобнее на складном стуле.
— С месяц назад я едва успел поставить палатку, как ко мне заявилась толпа апачей с гнусными рожами. Табака им, видите ли, захотелось. С тех пор они тут и шляются.
— Они за вами наблюдают оттуда. — Рафи кивнул на покрытые лесом утесы ближайшей горной гряды.
— Они у нас побираются, но мне кажется, что приходят они сюда не ради этого, — заметил Джон.
— Это разведчики, — кивнул Рафи. — Им интересно знать, сколько здесь оружия, людей, лошадей, припасов. Смотрят, как тут с дисциплиной, боевым духом, сколько добычи можно взять в случае налета. К чему им напрасно рисковать? Так что всякий раз, когда вы чешете задницу, будьте уверены, они вскорости узнают и об этом.
— Я так и думал.
— Абла дель диабло, — процедил сквозь зубы Хосе Вальдес. — Легок на помине.
Темные пальцы, каждый размером с колышек для палатки, отвели в сторону полог палатки. Вошел Красные Рукава с пятью-шестью другими апачами. Их сопровождали несколько индейцев навахо. Рафи стало интересно, что они тут делают.
Мастифы глухо зарычали дуэтом, но замолчали, как только Кремони прикрикнул на них. Рафи не заметил у апачей оружия и хмыкнул. Спрятать его среди одежды они явно не могли. Несмотря на снег, все индейцы, за исключением Красных Рукавов, красовались в набедренных повязках и высоких мокасинах; головы они повязали традиционными лентами. Некоторые, в основном для украшения, а не из желания согреться, накинули на плечи хлопковые мексиканские одеяла, а кое-кто повязал их вокруг пояса.
Красные Рукава нарядился в форму офицера армии США. За два дня, что минули с тех пор, как председатель Пограничной комиссии поднес ее в дар индейцу, вождь успел внести в наряд кое-какие коррективы. Рафи понимал, почему он срезал носы черных кожаных ботинок: заскорузлые пальцы индейца далеко выступали из получившихся отверстий. Иного способа надеть обувь у него просто не было. Один отороченный золотыми кистями эполет свисал на ремешке с шеи вождя. Второй был пришит сзади мундира, где и болтался, словно куцый хвост. Один из индейцев вместо серег вставил в уши пару латунных пуговиц с мундира — по всей вероятности, Красные Рукава проиграл их в карты. Еще один индеец щеголял в некогда белом парусиновом плечевом ремне, который пересекал его голую грудь. Новый хозяин уже успел развесить на ремне целое сонмище разных амулетов и мешочков.
Красные Рукава растянул губы в улыбке и протянул Кре-мони правую руку. Тот подался вперед, и его ладонь утонула в лапище вождя. Затем Джон по очереди назвал гостей:
— С Красными Рукавами вы знакомы. Позвольте представить вам Дельгадито, Тощего, вождя племени из Теплых Ключей. — Затем он показал рукой на трех индейцев-навахо: — Этих я не знаю, а вон тот широкоплечий увалень у самого входа — Кочис, вождь чирикауа, которые живут к западу отсюда.