Викторио рассказал, что фермер был братом Марии. Забрав у него рубашку, индеец оставил дрожащего от страха мужчину среди чахлых побегов кукурузы. Викторио не пришлось объяснять сестре, что она не сможет бежать в одной набедренной повязке, как делали юноши.
Пропитанная потом лента из кожи удерживала вместе волосы, которые доходили девушке до талии. Лозен подвернула верх своих старых мокасин. Еще одна пара лежала в заплечном мешке, который набили камнями, чтобы тяжелее было бежать.
Она подняла взгляд на Говорливого, Мух-в-Похлебке, Большеухого и Чато. Она не могла догнать их, но и не отставала. Викторио неплохо подготовил ее. Он будил сестру до рассвета, после чего сам снова укладывался спать, а она бегала вверх-вниз по склону горы над лагерем. В студеную погоду брат отправлял девушку на реку, чтобы она проламывала лед и сидела в холодной воде.
Говорливый и трое других юношей добрались до подножия горы, вздымающейся над пустыней, и принялись карабкаться по склону. Лозен свернула на запад. За валуном, напоминающим бизона, — именно там, где и сказал Викторио, — начиналась узенькая тропа. Она была круче той, которую выбрали юноши. Когда гора становилась почти отвесной, девушка цеплялась за колючие кустики, росшие на склоне, и подтягивалась на них.
Почти у самой вершины Лозен увидела известняковый выступ — все, как и говорил брат. Между выступом и склоном горы имелся проход. Рассказывая о нем, Викторио придирчиво осмотрел сестру.
— Парни слишком большие, а вот ты пролезешь, — сказал он.
Лозен прижала ладонью одну из своих маленьких грудей, упругих, как плоды кактуса, искренне понадеявшись, что с возрастом они не станут больше. Груди и без того уже казались обузой: мешали бежать и привлекали к себе внимание, которого девушке хотелось бы избежать.
Она сняла заплечный мешок, рубашку и набедренную повязку. Из мешка Лозен извлекла свернутый лист юкки, перехваченный лыком агавы. Развернув лист, она обмакнула пальцы в мазь и натерла ею тело. Затем, подняв мешок и одежду над головой, встала боком и принялась протискиваться через щель. Примерно в середине проход стал таким узким, что Лозен показалось — еще чуть-чуть, и она застрянет.
Интересно, сколько Викторио понадобится времени, чтобы отыскать ее тут? Как он будет ее вытаскивать? Лозен в красках представила себе юношей и друзей брата, наблюдающих за тем, как ее вызволяют из тесного узилища. Это помогло. Подняв вещи повыше, она рванулась дальше, и ей удалось продвинуться — только кожу на спине содрала. Выбравшись наружу, Лозен снова оделась.
Переходя на бег, девушка заметила ранчо в маленьком каньоне у подножия гряды. Дом и примыкающий к нему двор были обычными и не привлекли ее внимание, в отличие от загона за домом. Он был окружен толстой и высокой глинобитной стеной. На ее глазах работники гасиенды отправили в загон не меньше двадцати лошадей. Чтобы закрыть ворота, потребовались усилия четырех человек. Створки были сделаны из дубовых брусьев, окованных железом. Лозен проследила, как один из работников продел в кольца ворот железную цепь и скрепил ее концы замком.
На лице Лозен промелькнула тень улыбки — девушке не хотелось пролить ни капли воды. Так вот почему Викторио велел ей бежать именно по этому маршруту. Девушка свернула направо и затрусила по тропинке, уводящей прочь от каньона. Добравшись до края гребня, она достала из мешка сыромятную шкуру, развернула ее, села и, оттолкнувшись, заскользила на ней вниз по склону. Добравшись до подножия, девушка вскочила под шум осыпающегося щебня, схватила изорванную шкуру и пустилась бежать.
Впереди никого не было видно. Ей подумалось, что юноши наверняка сейчас злорадствуют, полагая, что она сдалась. Как бы не так! Она их опередит, доберется до лагеря первой и расскажет, сколько лошадей в загоне и сколько человек их сторожат. Да, у загона высокие стены, вот только она уже придумала, как справиться с этой преградой.
ГЛАВА 14ПЛЕНЕНИЕ ПОСАДКОЙ БЛАГОРОДНОЙ
Свет восходящей луны не достигал задней стены загона гасиенды. Именно там, съежившись, притаилась Лозен. Она предусмотрительно натерла рубаху и волосы шалфеем — это очень помогает при краже лошадей, поскольку от тебя пахнет, как от пастбища.
Впрочем, на пастбищах пахнет не только шалфеем. Именно поэтому Лозен измазала конским навозом щеки, руки и ноги. Викторио, Локо и Вызывающий Смех последовали ее примеру.
Увидев, что к вылазке готовится Вызывающий Смех, она испытала удивление. Он попросил Викторио взять его с собой, но передумал, узнав, что за лошадьми отправляется еще и Лозен. Викторио поведал сестре о том, как колебался юноша, когда подошел к полю для игры в чанки и тихо сказал, что никуда не пойдет. Викторио знал, о чем думает паренек. Участие в вылазке означало, что ему придется несколько дней находиться в обществе Лозен. В этом имелись свои плюсы и минусы.
С тех пор, как прошлой осенью Лозен приняла участие в обряде, Вызывающий Смех то и дело пускал в ход разнообразные уловки, чтобы привлечь ее внимание. Он выкладывал двумя рядами камни на тропинках, по которым девушка ходила на пастбище, реку и кукурузные поля. Он прятался в кустах, дожидаясь, когда она пройдет между рядами, но Лозен всегда их огибала. Однажды ночью Вызывающий Смех оставил олений окорок у входа в ее жилище, но наутро увидел его возле своего шалаша. Когда приходило время танцев, он вечно крутился возле Лозен, но она его никогда не приглашала.
Как бы сильно он ни мечтал о ней, мысль о том, чтобы вместе отправиться на вылазку, приводила его в ужас. Юноши отдельно, девушки отдельно; это было одним из главных правил. Привычка Лозен его нарушать вызывала у паренька интерес, изумление и досаду. Кроме того, он отчаянно боялся ненароком совершить какую-нибудь глупость.
Нельзя было забывать о еще одном обычае. Незамужним женщинам не полагалось проводить время в обществе братьев. Текучая Вода пыталась было возражать, когда Лозен нарушала и это правило, но потом махнула рукой. Танцы в паре друг с другом во время обряда Женщины, ©крашенной Белым, сблизили Лозен и жену ее брата до такой степени, что они стали называть друг друга Сестрами. И все же, несмотря на это, как ни умоляла Текучая Вода Лозен не ходить на пастбище к лошадям, все было без толку. Напрасны оказались и протесты против того, чтобы девушка тренировалась вместе с юношами. Текучей Воде ничего не оставалось, кроме как вручить Лозен мешок с медовыми лепешками из агавы с ягодами сумаха и сказать на прощание: «Да будем мы живы, чтобы встретиться снова».
Лозен пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть дорожку лунного света, которая пролегла по верхнему краю стены, напоминая ленту с потускневшими блестками. Она почувствовала, как качнулось у нее в волосах орлиное перо с церемонии Женщины, Окрашенной Белым, и оберег от змей, подаренный Колченогим. Локо сцепил пальцы обеих рук и развернул ладони кверху, чтобы Лозен могла поставить на них ногу. Затем девушка забралась на плечи Викторио, а потом на голову. Уцепившись за верх стены, она подтянулась, а мужчины снизу подтолкнули ее в ступни.
Хотя наверху стена сужалась, там оказалось достаточно места. Лозен легла на живот и протянула руку, чтобы помочь Вызывающему Смех. Затем они вдвоем затянули на стену Локо, которого подталкивал снизу Викторио. Взобравшись на гребень стены, Локо взялся за край веревки, и Лозен спустилась по ней в загон. Когда пальцы ее ног коснулись земли, Локо, по-прежнему лежавший на животе, вытянул веревку и перекинул ее на другую сторону, чтобы по ней поднялся Викторио.
Оказавшись внутри загона, Лозен застыла на месте, чтобы лошади попривыкли к ней. Развернув к ней уши, животные ржали, сгрудившись на другом конце загона. В лунном свете их глаза казались просто огромными. Тихо воркуя, Лозен направилась к лошадям. Она не могла различить в темноте их масть, зато почти читала их мысли. Несмотря на неповторимую индивидуальность каждого рысака, девушка ощущала присутствие некоего коллективного разума, определяющего поведение всего табуна.
Аккуратно ступая между лошадей, она гладила их, продолжая успокаивающе ворковать. Пальцами она осязала изгибы шей и очертания спин, крупов, ног и копыт. Раздвинув лошадиные губы, она ощупывала зубы скакунов.
Стоило ей прикоснуться к широкой мускулистой груди одной из кобыл, ощупать короткое туловище и задние ноги, как Лозен поняла: ей удалось найти то, что она искала. Погладив кобылу по бархатистой морде, девушка подула животному в ноздри, чтобы ее дыхание смешалось с дыханием лошади. Затем она накинула петлю на нижнюю челюсть кобылы и, прижав губы к ее уху, зашептала:
— Теперь ты моя. Мы всегда будем вместе. Ты поскачешь быстрее ветра. — Лозен знала, что важен не смысл слов, а ее голос. — Ты самая быстрая, самая сильная, самая умная и самая храбрая. Никто нас не догонит.
Кобыла прижалась щекой к груди Лозен и повернула ухо так, что оно прижалось к губам девушки. Лошадь стояла неподвижно, вслушиваясь в шепот. Тем временем Локо и Вызывающий Смех выбирали себе коней. Викторио приглянулся вожак табуна — мощный жеребец с длинной шеей. Он запомнился Лозен еще в тот день, когда она со скалы наблюдала, как табун запирают в загоне. Таких мексиканцы называли скаковыми рысаками — де крия лигера.
Выбрав место, где было темнее всего, мужчины сели на землю, прислонившись спинами к стене, накинули на себя одеяла и задремали. К ним присоединилась и Лозен. Даже если кто-нибудь из работников гасиенды заглянет в загон, то ничего не увидит: в темноте одеяла сливались со стеной.
Взявшись за край веревки, которой перевязала морду кобыле, Лозен сплела петлю, затянула ее у себя на запястье и принялась ждать. Вызывающий Смех подвинулся к девушке поближе, но она прижала пальцы к его губам, чтобы он не наделал глупостей: вдруг ему взбредет в голову заговорить. Оба участвовали в этом набеге на правах учеников. Они выполняли разные поручения, готовили, поддерживали огонь, больше слушали, чем говорили сами, и последними приступали к еде. С того самого момента, как они отправились в путь, Вызывающий Смех ходил за девушкой словно тень, умоляя ее замолвить за него словечко, когда она снова встретится с Один