«И когда это малышка успела так вырасти?» — подумала Лозен. Как же быстро пронеслось время! Годы пролетели, словно гуси Колченогого, — а вот куда? Кто знает? Лозен положила руку на свой плоский, как у юноши, живот. У нее не было ни мужа, ни детей, но ее больше печалило, что она о них и не мечтает. Лозен пришли на ум слова заговора, который Бабушка напевала, когда мастерила люльку.
Славная колыбель, славная, как долгая жизнь.
Силою Белой Воды, что под ней, сделана она,
Силою Белой Раковины, что выгнулась над ней, сделана она.
Вокруг нее пляшут молнии,
Молниями она скреплена,
Свита она из радуги.
Черная Вода станет одеялом, сулящим отдых,
Белая Вода станет одеялом, сулящим отдых.
Славная колыбель, славная, как долгая жизнь,
Солнце грохочет в ней.
«А ведь когда-то и я, совсем как Уа-син-тон, лежала в колыбели, а духи берегли и защищали меня», — подумала Лозен.
Никогда прежде она не пыталась представить себя малышкой в люльке на спине матери. Ставшая одеялом Белая Вода не давала ей замерзнуть, Белая Раковина укрывала от зноя, а вышитая зигзагом Молния защищала. Радуга скрепляла колыбель, не давая ей рассыпаться, а Солнце составляло малышке компанию, грохоча в покрывале из заячьей шерсти.
Рядом с Лозен остановилась ватага мальчишек лет десятиодиннадцати.
— Брат прислал за тобой. Хочет, чтобы ты поскорей пришла, — выпалил Обжегший Палец.
Лозен не стала спрашивать, зачем она понадобилась Викторио, — это и так скоро станет ясно.
— Племянница, отнеси мои вещи ко мне в жилище, — промолвила она.
Лозен не торопилась. Ей не хотелось показать свою растерянность, хотя она пребывала в смятении. Викторио обычно не присылал за ней посреди дня. Женщин, по всей видимости, это тоже удивило. Собрав детей, они поспешили вслед за девушкой.
Как оказалось, мужчины в лагере собрались держать совет. Большинство уже село в круг, а оставшиеся спешили занять свои места.
Викторио встал, завидев приближающуюся Лозен:
— Сестра, тебе тоже следует послушать.
Говорливый повернулся к Викторио и сообщил:
— Нантан, мы видели две тысячи солдат, триста пятьдесят коней и пять сотен мулов. Они на той стороне перевала в трех днях пути отсюда.
— Как же получилось, что они оказались за перевалом, а мы их не заметили? — спросил Викторио.
Говорливый перевел взгляд на Лозен:
— Они идут с запада, как и предсказала твоя сестра.
По толпе прошелся ропот. Что за нелепость?! Как это солдаты идут с запада? Лозен почувствовала смесь восторга и страха. Духи не обманули ее, ниспослав видение, а значит, ее племя в опасности.
— Это невозможно, — проворчал Джеронимо.
— Хочешь сказать, я лгу? — набросился на него Говорливый. — Или ты считаешь меня глупцом, неспособным отличить восток от запада?
— Солнце встает на востоке. Оттуда же приходят и сине-мундирники, — махнул рукой Джеронимо.
— А эти идут с запада. — Говорливый втянул носом воздух. Ему очень хотелось вспылить, но он не мог себе этого позволить. Взрослый мужчина, в отличие от юнца, обязан уметь себя сдерживать. — Мы говорили с Чейсом. Он знает о солдатах. Он видел их, когда был в разведке, и покурил с их вождем. Синемундирник поведал Чейсу о планах солдат.
Говорливый выдержал паузу. Он знал: его следующие слова взбудоражат всех без исключения.
— Когда луна снова станет полной, синемундирники пойдут пешком через перевал и вступят в земли Красных Красок. Они собираются перебить всех бледнолицых серомундирни-ков. Чейс хочет, чтобы воины Красных Красок вместе с его отрядом устроили засаду на перевале. Он отправил гонцов держать совет с Красными Рукавами и Длинношеим.
Викторио не стал тратить много времени на размышления.
— Славный план. Через месяц солнце начнет жарить так, что на камне можно будет запечь яйцо. Солдатам придется маршировать полтора дня через пустыню, где нет ни ручья, ни речки.
— Именно так и сказал Чейс! — От избытка чувств Говорливый даже перебил Викторио. Когда молодой человек осознал свой промах, на лице у него отразилась досада, но Викторио знаком предложил Говорливому продолжать. — Мы можем спрятаться над речкой прямо на перевале. Когда туда доберутся бледнолицые, они будут измотаны долгим переходом и жаждой. Мы их всех перебьем.
Викторио видел воодушевленные лица воинов. Такой отличный план просто не мог не сработать.
— Нам надо хорошенько подготовиться. Соберем свинец, который оставили на приисках бледнолицые, когда бежали на восток. Порох купим у команчерос. Вымочим коровьи шкуры в реке, чтобы обернуть ими копыта коней. Забьем мулов, а наши жены навялят нам в дорогу мяса. Наготовим снадобья для раненых.
— Нантан! — снова подал голос Говорливый. — Мы потолковали друг с другом. Все как один хотят, чтобы твоя сестра отправилась с нами, когда мы пойдем воевать с сине-мундирниками. Чейс просил о том же. Он сказал, что сестра нантана — могущественная ди-йин.
Прозвучавшие слова не особенно утешили Лозен. С незапамятных времен с юга нападали мексиканцы, а с севера — навахо. С запада совершали набеги явапаи, пима и папаго. Синемундирники же всегда приходили с востока. Теперь получалось, что бледнолицых солдат можно было ждать откуда угодно. Они уподобились разящим молниям.
Лозен подумала о заговоре, который пели при изготовлении колыбели. «Вокруг нее пляшут молнии…» Эти слова всегда успокаивали девушку, но теперь ей казалось, что в них кроется зловещий смысл.
ЧАСТЬ III1862 ГОДШАМАНКА
КАК ПОСПОРИЛИ КОЙОТ И ПЕС
Бежала как-то стая псов через лес. Увидел их Койот и говорит: «Отчего вы, псы, не переселитесь к нам в горы? Тут хорошо. Нам привольно живется в краю лесов и студеных чистых рек. Мы лакомимся олениной и прочей вкуснятиной». Один из псов ответил так: «Мы живем у людей. Они кормят нас мясом и дают приют. Мы спим в тепле и сухости, а люди вечно твердят, что любят нас». — «Но до нас порой доносится ваш вой и скулеж, когда вас бьют», — возразил Койот. «Когда мы не слушаемся хозяев, они бьют нас кнутами», — согласился Пес. «Сносить удары кнута тяжело и обидно», — заметил Койот. «Но здесь, в лесах, у вас много врагов, — ответил Пес. — Там, в долине, нам не приходится вечно прятаться от опасностей. Когда идет снег, вы мерзнете, а мы нежимся в тепле. Вас частенько мучает голод, а мы всегда сыты. К чему нам перебираться к вам в лес?» Псы побежали вниз по склону горы, а Койот проводил их взглядом. «И все же сносить удары кнута тяжело и обидно», — сказало он себе и пошел по своим делам.
На самом деле в этой истории шла речь о фруктах, цветах и прочих прекрасных вещах.
ГЛАВА 31БОГАТЫЕ ДАРЫ
Шивойе пела утреннюю песню так тихо, что ее голос слышался лишь в стойбище Текучей Воды и Ветки Кукурузы. Лозен застала Бабушку сидящей скрестив ноги у входа в жилище, примостившегося между валуном песчаника и ореховым деревом. Когда Бабушка остановила свой выбор на этом месте для типи, она пояснила, что валун укроет ее жилище от ветра, а в ясные зимние дни, поглощая солнечное тепло, будет делиться им с ней. Дерево летом даст тень, а осенью — орехи. Главное, чтобы дары дерева не угодили по голове. Дары ведь такие: вечно норовят треснуть по макушке в тот самый момент, когда меньше всего этого ожидаешь.
Кое-кто из женщин собирал хворост, другие раздували тлеющие угли и разводили огонь. Лозен знала: если ее заметят, то сразу начнут жаловаться на хвори и беды и спрашивать совета в семейных делах, в которых девушка разбиралась плохо. Ее непременно попросят пропеть заговор, дать снадобье или сделать амулет. Обычно Лозен терпеливо выслушивала каждую из женщин, но на сегодня она запланировала кое-что важное.
Забравшись в семейную кладовую, она взяла седло, самый новый чепрак и лучшую упряжь. Сунув добро под мышку, она направилась к тому месту, где всегда встречала наступление нового дня и читала заговоры во время восхода солнца.
Лозен обогнула поле для чанки, где прибирались Говорливый и Чато. Да, скорее всего, в будущем их всех ждала битва с бледнолицыми, ну а пока большую часть дня мужчины и юноши проводили за игрой. Когда Лозен проходила по неглубокой лощине, она услышала в кустах мужской голос, а вслед за ним — девичий смех. Лозен могла поклясться, что это Мария и Большеухий. Девушка украдкой улыбнулась. Так вот почему Большеухий зачастил к ним — то на обед заглянет, то помощь в домашних делах предложит.
Приблизившись к лугу и лошадиному пастбищу, Лозен увидела трех детишек, двух мальчиков и девочку. Их матери, скорее всего, отправили ребят собирать хворост, но вместо этого они развлекались — в точности как и сама Лозен в возрасте пяти-шести лет. Они окружили старого боевого скакуна, принадлежавшего Тощему. Один мальчик обхватил коня ладошками за морду, второй поставил босую ногу на заднее колено животного. Когда он попытался взобраться на скакуна, девочка подставила другу плечо. С трудом вскарабкавшись на серого, мальчуган некоторое время лежал на нем ничком, свесив ноги. Затем он сел прямо, наклонился и помог девочке влезть к нему за спину. Потом уже вдвоем они затащили на коня третьего малыша. Весело загомонив, дети застучали пятками в бока скакуну. Тот лишь чуть подвинулся, лениво переступив ногами.
Лозен зашагала по лугу, поросшему травой, которая доходила ей до бедер. Завидев девушку, к ней побежали рысью ее новая кобыла и Койот. За ними последовали и другие лошади, видимо опасаясь, что упустят возможность полакомиться чем-нибудь вкусненьким или прозевают что-то интересное. Дети громко улюлюкали, подпрыгивая на спине серого жеребца, пустившегося в галоп, чтобы нагнать табун.
Лошади сгрудились вокруг Лозен, и она принялась их гладить. Скользнув ладонью по щеке вороного жеребца Викторио, она надела на скакуна уздечку. Этот конь был самый большой и быстрый из всех, что находились в собственности у ее семьи. Чтобы рассчитаться за услугу, о которой Лозен собиралась попросить, следовало поднести в дар только самое лучшее. Затянув на вороном подпругу седла, Лозен закрепила седельные сумки. Закинув чехол с карабином за спину, девушка вскочила на коня.