— Синемундирники заманили его к себе в лагерь обещаниями мира и подарков для его племени, — продолжил Кайтеннай. — И убили его. Потом они устроили засаду на тех, кто его дожидался, и прикончили всех до единого.
По толпе прокатился ропот.
— Это еще не все. — Кайтеннай дождался, когда воцарится тишина. — Синемундирники отрезали Старику голову и выварили ее, чтобы взять себе его череп.
Заголосили женщины. Мужчины, натянув на головы одеяла, стонали от ужаса и горя. Лозен застыла на месте, словно громом пораженная.
Да, смерть неизбежна, и Красные Рукава прожил долгую жизнь. Но обречь его на вечное посмертие без головы — это не просто убийство. Бледнолицые поступили хуже, чем народ пима, который ударами камней уродует лица убитых врагов, чтобы на том свете их не узнали родные и близкие.
Кайтеннай присел на корточки рядом с Лозен, открыл седельную сумку и показал рулон ситца, кисет и лучший чепрак Колченогого.
— Тетушка, — тихо произнес Кайтеннай, — Колченогий знает, что это лишь жалкие безделушки, но все же просит тебя прийти в стойбище его второй жены, захватив с собой снадобья, лечебные камни и посох.
— Кто-то захворал? — Лозен удивило, что просьба о помощи исходит от Колченогого, ее наставника, куда более опытного шамана, чем она.
— Он не знает.
— Не знает?
— Тебе надо посмотреть самой. — Кайтеннай встал. — Он просит тебя поторопиться. Мы с Чато пойдем в поселение Красных Рукавов и расскажем о гибели вождя.
Тихо, чтобы не потревожить Бабушку, Лозен собрала снадобья и поспешила сквозь рассветную полумглу в стойбище Широкой.
Родня Широкой шла из резервации Боске-Редондо два дня и три ночи. Вымотанные до предела люди спали, завернувшись в одеяла, шкуры и тряпье. Некоторые обложили себя нехитрым скарбом, чтобы хоть как-то защититься от холодного ветра.
Завидев Лозен, Колченогий похромал ей навстречу. Он с такой силой вцепился в свой лечебный посох, что у него побелели костяшки.
— Что случилось? — спросила Лозен.
— Не знаю. Думаю, синемундирники наложили заклятие на сына двоюродного брата моей второй жены. Ты же знаешь, синемундирники — могучие колдуны. Они прокляли навахо. Наслали хворь, от которой тело покрывается сочащимися гноем волдырями. Навахо бросали трупы в реку рядом с лагерем мескалеро. Многие из племени моей жены заболели, но с мальчиком, мне кажется, что-то другое. — Колченогий устало посмотрел на спящих родственников, за которых теперь был в ответе. — Я видел больных, мающихся от медвежьей хвори, койотовой хвори, видел покусанных змеями, видел порчу, хворь от грома и от молнии, но с болезнью, которая поразила этого ребенка, сталкиваюсь впервые.
Сквозь дверной проем жилища внутрь проникали бледные лучи утреннего солнца.
Когда они падали на мальчика, он кричал от боли. Ручки малыша выгибались, а негнущиеся пальцы свело судорогой, отчего они напоминали звериные когти. Ноги так дергались, что больной задевал коленками подбородок. Малыш прикусил язык, и потому из уголков рта стекали струйки крови. Ребенок с такой силой стиснул зубы, что даже Колченогий не сумел разжать ему челюсти. Мальчик издавал жуткие булькающие звуки: кровь попадала ему в горло и стекала из носа.
Лозен трясущимися руками развязала мешок со снадобьями. Посыпав мальчика пыльцой, она на мгновение застыла. Ее настолько потрясло увиденное, что она не смогла сразу вспомнить первый куплет заговора. Впрочем, заговоры и заклинания все равно не помогли: тело ребенка забилось в конвульсиях, он закатил глаза и вдруг обмяк.
Мать малыша завыла. Тетки и дядья подхватили ее скорбный плач. Вскоре причитания слышались по всему поселению. От воплей у Лозен разболелась голова, мысли путались. Она вышла наружу вместе с Колченогим.
— Что с нами происходит, дядя?
— Мы заплутали, свернув с истинного пути. Надо просить Дарующего Жизнь о знаке, который поможет нам отыскать этот путь.
Чуть в стороне стоял с пустым взглядом отец умершего мальчика. Лозен мягко положила руку ему на плечо:
— Скажи мне, брат, может, твой ребенок по дороге сюда съел что-то необычное?
— Возле тропы он нашел три мешочка с пиноле, но мать строго-настрого запретила есть оттуда.
— Где его вещи?
Отец кивнул подбородком на мешок возле жилища. Лозен присела рядом и стала изучать пожитки ребенка: Пиноле отыскалось под сложенной рубашкой и маленькими мокасинами. Один из мешочков оказался наполовину пуст. Лозен высыпала на ладонь кушанье, понюхала его, а потом поднесла к носу Колченогого.
— Что-то тут не так, — нахмурился он.
Лозен высыпала смесь на плетеный поднос и отнесла к своему жилищу. Там ее поджидала Бабушка.
— Что случилось?
— Умер сын двоюродного брата Широкой.
Бабушка кинула взгляд на поднос:
— Откуда у тебя пиноле!
— Кто-то оставил его у дороги. Наверное, бледнолицые. Скорее всего, там отрава. Она и убила мальчика.
На следующую ночь, когда все улеглись спать, Лозен оставила поднос с пиноле снаружи. И нисколько не удивилась, обнаружив наутро рядом с подносом трех дохлых крыс.
ГЛАВА 37ВСТРЕЧА С РЫЖИМ
Конокрадство не только являлось крайне важным делом, от которого зависела жизнь племени, но и позволяло прекрасно провести время. Лозен ощутила знакомую смесь возбуждения, веселья, уверенности, ощущения переполняющей ее силы. Ко всему этому примешивалась щепотка страха. Сейчас ведунья лежала на животе и наблюдала за синемундирниками в трубу-дальноглядку. На перевале солдаты построили новый форт. Лозен поискала взглядом большие ружья на колесах, из-за которых погибло столько воинов, но ничего не обнаружила.
Вид мешанины деревянных домиков откровенно ее забавлял. Любой мексиканский крестьянин знал, что деревню следует окружить стеной, чтобы было удобнее держать оборону, но синемундирники то ли по глупости, то ли из лени не стали строить укреплений, ограничившись лишь коновязью.
Лозен ждала очень долго. Показалась луна, залив округу серебристым светом. Наконец шаманка услышала условный сигнал брата — крик куропатки. Сорвав пучок травы, она сунула себе его в рубаху. Туда же отправились источавшие резкий запах веточки с кустарника, который мексиканцы называли эдмондалья, что значит «вонючка». Такие же веточки она сунула под пояс, в отвороты мокасин и под повязку вокруг головы. Теперь сторожевые псы не почуют чужака.
Медленно, со всей осторожностью Лозен двинулась вниз по склону Притаившись с подветренной стороны за кустом юкки, она замерла, наблюдая, как приближаются два алых огонька самокруток, которые курили часовые. Негромко переговариваясь друг с другом, солдаты с ружьями в руках прошли мимо. Когда караульные скрылись из виду, Лозен скользнула к лошадям. Некоторые из животных обеспокоенно переступили ногами, но ни один из коней не заржал и не попятился. Именно поэтому Викторио отправил Лозен первой.
Выбрав статную кобылу с колокольчиком на груди, шаманка погладила ее и, успокаивающе зашептав на ухо, угостила припасенной травой. Затем Лозен крепко привязала шестерых коней, чтобы те не понеслись куда глаза глядят, когда Викторио с товарищами погонят табун. Мужчины сами перережут привязи, как только придет время ускакать прочь. Переведя дух, Лозен перетянула привязи лошадей, затянув их особыми узлами: теперь достаточно лишь хорошенько потянуть, и животные вырвутся на свободу.
До рассвета еще оставалось время, и потому Лозен прошмыгнула к фургонам, оставленным за фортом. Несколько часовых и погонщиков были поглощены карточной игрой в свете фонаря, отбрасывая длинные тени на глинобитную стену шорной мастерской. Лозен обожала ночами ходить по деревням синемундирников, покуда солдаты спали. Ей начинало казаться, что она невидима. Бесплотным призраком скользила девушка меж людей и фургонов.
Забравшись в один из фургонов, она принялась шарить вслепую, исследуя содержимое. От мешков и бочек пахло мукой и ветчиной. В фургоне хватило бы еды, чтобы помочь ее племени пережить голодную пору, наступающую вместе с ранней весной. Лозен стало досадно, что она не может угнать этот фургон. В третьей по счету повозке отыскались патронташ и пороховница.
Перекинув ремешок пороховницы через плечо, девушка застегнула на талии патронташ. Хотя она продела язычок пряжки в самое последнее из отверстий на поясе, патронташ все равно съехал ей на бедра. Ну и ладно. Колченогий не зря читал специальный заговор, чтобы удача послала им патронов и пороха.
Лозен собиралась было перерезать привязи мулов, как вдруг увидела статного чалого. Ее удивило, что Волосатая Нога оставил своего коня без присмотра. Она окинула внимательным взглядом жеребца, залитого светом звезд. Рыжий с важным видом посмотрел на нее.
«Играть со мной вздумал, — усмехнулась Лозен про себя. — Если я попытаюсь тебя увести, ты подымешь шум».
Чалый выглядел очень кротким, отчего у девушки мелькнула мысль, что сегодня ей удастся его украсть. Она погладила коня по мягкому носу. Сияющие в небе звезды искорками отражались в глазах Рыжего.
«А ты хитрец», — подумала Лозен.
Она провела рукой по конской морде. Затем пальцы скользнули по шее жеребца, но он не предпринял ни малейшей попытки отстраниться. Сердце у Лозен учащенно забилось. Нынче ночью этот красавец перейдет к ней во владение.
Вдруг она почувствовала, как зубы чалого сомкнулись у нее на плече. Он цапнул ее так сильно, что закололо в пальцах, но все же недостаточно сильно, чтобы прокусить кожу. При желании жеребец запросто мог пустить ей кровь.
«Я все поняла, — мысленно сказала ему Лозен. — Ты принадлежишь Волосатой Ноге. По силе духа я ему уступаю».
Нынче ночью этот красавец не перейдет к ней. Шаманка сияла с головы амулет, который помогал быстрее бегать. Она смастерила его, связав оленьими сухожилиями крылышки колибри, птичий череп и кусочек синего камня, после чего пропела над амулетом заговор.
Кто знает, может, однажды амулет поможет Волосатой Ноге и его коню уйти от смерти? Ведь все мужчины ее племени мечтали прославиться, убив Волосатую Ногу и забрав его скакуна. Лозен отделила от конской гривы прядку волос и прикрепила ею амулет к шее жеребца.