— Почему ты другой, не такой, как все? — спросила я. — Существует так много Гостей…
— Видишь ли, — горделиво перебил меня череп. — В отличие от них, я сам хочу возвращаться сюда. Вот в чем разница.
Где-то далеко внизу раздался звонок в дверь.
— Я лучше пойду, — сказала я, — а то, неровен час, Локвуд сам попытается встать, чтобы открыть…
Подойдя к двери, я оглянулась на банку.
— Спасибо, — смущаясь, сказала я, и поспешила вниз по лестнице.
На лестничной площадке я столкнулась с Джорджем. Звонок прозвенел во второй раз. Из спальни Локвуда высунулась его голова в повязке.
— Кто это? Клиент? — спросил он.
— Не твое дело! — прикрикнул на него Джордж. — Шагом марш в постель!
— Но это может оказаться интересный клиент!
— Я уже сказал, это не твоя забота. Я сам с этим разберусь, понятно? Сегодня я вместо тебя! Не вылезай из кровати!
— Ну, хорошо…
— Обещаешь?
— Обещаю.
Голова Локвуда исчезла. Мы с Джорджем поспешили к входной двери. На нашем пороге стоял инспектор Монтегю Барнс, и выглядел еще более усталым и потрепанным, чем всегда. В тусклом свете ноябрьского дня трудно было различить, где заканчиваются дряблые складки на лице инспектора, а где начинается его плащ.
— Каббинс, — сказал он. — Мисс Карлайл. Не возражаете, если я войду?
Ну, даже если бы мы с Джорджем возражали, он что, не вошел бы? Мы отвели его в гостиную, где Барнс остановился, держа в руке свою шляпу-котелок.
— Да вы здесь слегка прибрались, я вижу, — сказал он. — Я и не знал, что у вас в гостиной есть ковер на полу.
— Мы его настелили прямо поверх мусора, инспектор, — невозмутимым тоном заявил Джордж. — Чем можем вам помочь?
Так легко и непринужденно, как Барнс сейчас, мог бы, пожалуй, чувствовать себя только человек в трусах из стекловолокна. Он тяжело вздохнул и придушенным голосом начал говорить.
— Э… Только что у меня состоялся телефонный разговор с мисс Фионой Винтергартен. Очень… э-э… влиятельная женщина. Мне несколько сложно было поверить, но она, кажется, очень довольна тем, как вы провели прошлой ночью расследование в ее доме, — он посмотрел на нас так, словно надеялся, что мы станем отрицать это. — И она потребовала, — он подчеркнул это слово, — чтобы я нанял вас для расследования нашествия призраков в Челси. Так что я пришел спросить мистера Локвуда, не согласится ли он со своими агентами принять участие в этом расследовании, — закончив с официальной частью, инспектор облизнул свои губы и заметно повеселел. — Да, кстати, а где сам Локвуд?
— Он нездоров, — ответила я.
— Был ранен в доме мисс Винтергартен, — добавил Джордж. — Шарахнулся головой.
— Возможно, у него сотрясение мозга, — кивнула я. — И даже что-нибудь более серьезное. Боюсь, вам сейчас не удастся его повидать.
— Но вы не волнуйтесь, все в порядке, — успокоил инспектора Джордж. — Я его замещаю. Можете обо всем переговорить со мной.
Он жестом предложил Барнсу садиться, и сам уселся в кресло Локвуда.
— Добрый день, Барнс! — в гостиную широкими шагами вошел Локвуд. Поверх пижамы на нем был надет длинный халат, на ногах — мягкие домашние тапочки. Тюрбан на голове Локвуда показался мне более объемным, более окровавленным и еще больше съехавшим набок, чем прежде. Барнс потрясенно уставился на этот тюрбан.
— Что-то не так? — спросил Локвуд.
— Нет, ничего, — ответил Барнс, беря себя в руки. — Мне нравится эта окровавленная повязка на голове. Она вам очень идет.
— Благодарю. Хорошо. Ну-ка, Джордж, брысь с моего кресла. Так-так-так… Скажите, я правильно расслышал, что вы, наконец, просите нас о помощи?
Барнс закатил глаза, пожевал губами, тщательно снял пылинку со своей шляпы-котелка.
— Да, — сказал он. — Можно и так сказать. Нашествие только усиливается, нам сейчас будет не лишней каждая пара рук. Признаюсь честно, мы не справляемся. К тому же прошлой ночью опять были волнения. Уличные беспорядки, смута. А зараженный призраками район Лондона… Впрочем, придете — сами все увидите.
— Плохо дело, одним словом?
Барнс протер глаза своими короткими толстыми пальцами, и я заметила, что ногти на них обкусаны до самого мяса.
— Мистер Локвуд, — медленно проговорил инспектор, — похоже, наступил конец света.
14
На следующий вечер мы увидели это своими глазами.
ДЕПИК организовал свою временную штаб-квартиру на площади Слоун-Сквер, у восточного края закрытой зоны. Обычным горожанам вход на площадь был запрещен, здесь стояли полицейские. С рекламных щитов свисали огромные плакаты, предупреждающие об опасности. На пропускных пунктах стояли неулыбчивые офицеры. Локвуд, Джордж и я показали свои пропуска одному из этих офицеров, тот взмахом руки показал, что мы можем пройти.
Прилегающие к площади улицы стояли пустыми, темными, безлюдными, однако на мостовой лежали опрокинутые автомобили, а в окнах многих домов виднелись выбитые стекла — явные следы недавно бушевавших здесь беспорядков. Сама же площадь была очень оживленной и ярко освещенной. К центру площади с армейских грузовиков были направлены лучи прожекторов, они заливали все вокруг своим ослепительно-белым, не дающим теней, светом, в котором трава выглядела бесцветной, а лица спешащих по своим делам агентов и офицеров — белыми, как кость. Черные, в толстой резиновой изоляции, кабели змеями извивались по всей площади, и уходили дальше, чтобы питать электричеством временные переносные призрак-лампы на крышах и наружные обогреватели, установленные возле фургонов с чаем, кофе и горячей пищей.
Повсюду, куда ни взгляни, суетились люди. Группы агентов направлялись куда-то за своими руководителями, шли, похлопывая себя по рабочим поясам, пробуя в воздухе свои рапиры. В очереди за чаем выстроились длинноволосые телепаты, напоминавшие мне плакучие ивы. К обогревателям жались кучки детей из Ночной стражи в своих форменных шарфиках и шапочках с помпонами. Вперед и назад с деловым видом сновали взрослые сотрудники ДЕПИК — глядя на них и не подумаешь, что единственное, на что ни способны, так это отправлять в самое зараженное призраками место Лондона маленьких детей. Парикмахерский салон на углу площади был реквизирован у хозяев и превращен в мастерскую представителей оружейной фирмы «Маллет и сыновья». Здесь можно было заменить, починить свою рапиру или просто, возвратившись после ночной экспедиции в зараженные глубины Челси, отчистить ее от следов эктоплазмы.
На западном конце площади были установлены массивные железные, на бетонном основании, барьеры, наглухо загораживающие вход на прилегающую улицу Кингс Роуд, которая тянется от площади Слоун-Сквер почти на милю в юго-западном направлении, до самых лавандовых фабрик на Фулхэм Бродвей. В обычное время Кингс Роуд была как бы спинным хребтом популярного торгового района — от нее, словно бородки на птичьем пере, расходились бесчисленные боковые улочки и переулки.
Однако за последние шесть недель здесь все изменилось, причем самым решительным образом. Теперь попасть в начало Кингс Роуд можно было только через единственный проход — сторожевую вышку, стоящую перед перегородившим улицу глухим деревянным забором.
Мы направились прямиком к вышке, как и договаривались с Барнсом.
У подножия вышки нас встретил помощник инспектора, офицер Эрнст Доббс. Это был меланхоличный мужчина средних лет, типичнейший офицер ДЕПИК, от кончиков своих похожих на цветную капусту ушей до предсказуемо начищенных до блеска кованых ботинок. Он скептически оглядел нас, задержал взгляд на марлевой наклейке на лбу Локвуда, прямо над его левым глазом. Затем Доббс провел нас внутрь, и мы поднялись на верхнюю площадку сторожевой вышки. Здесь он отступил в сторону, и сказал, указав перед собой небрежным взмахом руки.
— Пришли. Добро пожаловать в Челси.
Все призрак-лампы на Кингс Роуд были включены. Две нити сверкающих сфер уходили в морозную мглу, освещая протянувшиеся по обеим сторонам улицы темные фасады домов. Впрочем, абсолютно темными были не все дома. Кое-где в окнах можно было рассмотреть слабое призрачное свечение, тусклые зеленоватые и голубые огни, которые неожиданно появлялись то здесь, то там, пульсировали, затем так же неожиданно исчезали. В отдалении, у пересечения Кингс Роуд с какой-то боковой улочкой, сквозь ночь медленно плыла бледная светящаяся фигура. Прислушавшись, я уловила звук, похожий на несущийся по ветру стон. Он повторялся снова и снова, словно на магнитофоне непрерывно крутилась одна и та же звуковая петля. Неподалеку от барьера под призрак-лампой собралась в кучку группа агентов. Их руководитель — взрослая женщина — отдала приказ, и агенты направились к ближайшему дому, а затем скрылись в нем.
В соседнем с ним доме было разбито витринное стекло, его осколки валялись на мостовой, засыпанные солью и железными опилками. На стене дома напротив чернело большое пятно, тротуар в этом месте блестел, оплавленный магниевой вспышкой. Сорванные с деревьев после последних проливных дождей листья и веточки лежали неубранными на мостовой. Вдоль тротуара выстроились брошенные владельцами автомобили. В распахнутых темных проемах входных дверей ветер кружил клочки газет. Многие окна были перечеркнуты меловыми крестами, предупреждающими о том, что здесь могут быть Гости. Проход на боковую улочку густо посыпан железными опилками.
Здесь никто не жил и не работал. Несмотря на все заградительные барьеры и железо, чувствовалась мрачная, тяжелая атмосфера этого места. Воздух буквально потрескивал от наполнявшей его злой энергии. Это была мертвая зона.
— Видите магазин деликатесов слева? — спросил Доббс. — Там у нас Луркер, сидит прямо за прилавком с колбасами. Призрак джентльмена Викторианской эпохи в шляпе-цилиндре. Так, дальше у нас Глиммеры в пивной напротив. А еще где-то рядом рыскает Спектр однорукого почтальона. Почему однорукого, не спрашивайте, не знаю. Вчера ночью мимо вон той букмекерской конторы Рейзы гнали по аллее оперативников из агентства «Гримбл». Когда Рейзы выскочили на проезжую часть, их уничтожили вспышкой, но все равно поведение агентов больше напоминало паническое бегство. И столько всего лишь на этом маленьком кусочке территории, а вся зараженная зона в Челси тянется во все стороны на мили и мили. Короче говоря, нам ясно дают понять, кто здесь Гость, а кто Хозяин.