— Ты хочешь сказать, что оружие это сохранилось?
— Да, но оно надежно спрятано.
— И вы знаете, как пользоваться им?
— Разумеется. Мы же бессмертны. Среди нас много тех, кто сражался в прошлых войнах и сам создавал такое оружие.
— Тогда почему…
— Я же сказал тебе: мы дали клятву.
— А что случилось с людским оружием — и с людскими знаниями? Неужели люди последовали вашему примеру?
— Нет. Человечество пришло в упадок. Наступила пора междоусобиц. Сначала они чуть было не уничтожили себя самих, потом превратились в варваров, потом в душах у них как будто воцарился наконец мир. На какой-то из ступеней своего развития они утратили знания и то оружие, какое у них оставалось. Миллион лет назад люди были настоящими дикарями, и я уверен, они вскоре опустятся до прежнего состояния. Они словно не замечают, что сами роют себе могилу. Мы не раз задавались вопросом, похожи ли люди, которые наверняка обитают на других планетах, на тех, с кем приходится иметь дело нам. Хорошо, если нет.
— Надеюсь, что так, — сказал я. — Как по-твоему, что ожидает элдренов?
— Гибель, — отозвался Арджевх. — Людей вдохновило твое появление, а ворота в Призрачные Миры скоро закроются. До твоего прихода люди только и делали, что ссорились. Маршалы короля Ригеноса вечно препирались из-за пустяков, а он по натуре слишком слабохарактерен, чтобы принимать важные решения. Но теперь есть кому решать, теперь есть кому возглавить войско. Я думаю, вы одолеете нас.
— Ты фаталист, — сказал я.
— Я трезво смотрю на вещи, — ответил он.
— Разве нельзя заключить мир?
Он покачал головой.
— Что толку вести пустые разговоры? — бросил он горько. — Мне жаль вас. Почему вы всегда приписываете нам собственные побуждения? Мы хотим мира и ничего больше. Но его не будет на этой планете до тех пор, пока человечество не вымрет само собой!
Я пробыл у Арджевха еще пару—тройку дней, а потом он отпустил меня под честное слово, и я поскакал в Некраналь. Дорога была долгая, и у меня было время как следует поразмыслить.
Почестей мне почти никто не оказывал, потому что вид у меня был потрепанный, а лицо и доспехи покрывал толстый слой пыли; да к тому же жители Некраналя не особенно жаловали одиноких рыцарей из числа тех, что осрамились перед элдренами.
Я подъехал ко Дворцу Десяти Тысяч Окон. Над внутренним двориком нависла угрюмая тишина. Короля в Приемной зале не было; Иолинда тоже отсутствовала.
Пройдя в свои старые покои, я сбросил доспехи.
— Когда уехала принцесса Эрмижад? — спросил я у раба.
— Разве она должна была уехать, хозяин?
— Что? Где она?
— В своей комнате, наверно.
Поправив нагрудник, который не успел снять, и прицепив к поясу меч, я выбежал в коридор. Оттолкнув стражника, я ворвался в комнату Эрмижад.
— Эрмижад! Почему ты здесь? Где король? Ведь он обещал отпустить тебя в обмен на мою свободу.
— Я ничего не знаю, — ответила она. — Я подозревала, что Арджевх так близко, иначе…
Я перебил ее.
— Пошли. Надо найти короля и потребовать от него ответа, а потом отправить тебя к брату.
Я чуть ли не силком вытащил девушку из комнаты. Мы обшарили дворец сверху донизу и наконец отыскали короля в его личных покоях. Он совещался с Ролдеро.
— В чем дело, король Ригенос? Я дал слово принцу Арджевху, что Эрмижад отпустят на свободу. Я поручился ему в том своим честным словом! И вот я вернулся, а принцесса Эрмижад — по-прежнему пленница. Я требую, чтобы ты немедля освободил ее!
Король и Ролдеро расхохотались.
— Опомнись, Эрекозе! — воскликнул Ролдеро. — Ну кто, скажи на милость, держит слово, данное элдренскому псу? Ты возвратился, и заложница осталась в наших руках. Так радуйся же! Сколько раз тебе повторять, что элдрены — не люди?
Эрмижад улыбнулась.
— Не тревожься, Эрекозе. У меня много друзей.
Она закрыла глаза и начала что-то вполголоса напевать. Сперва слов было не разобрать, но голос девушки поднимался все выше, выводя причудливые рулады.
Ролдеро рванулся к ней, вытаскивая из ножен меч.
— Колдовство!
Я заступил ему дорогу.
— Отойди, Эрекозе! Эта шлюха призывает демонов!
Я обнажил клинок и выставил его перед собой, не подпуская Ролдеро к Эрмижад. Я не имел ни малейшего представления о том, что она делает, но намеревался помочь ей.
Ее голос вдруг понизился до шепота. Она замолчала, а потом воскликнула:
— Братья! Братья из Призрачных Миров! На подмогу!
21. Клятва
Откуда ни возьмись в помещении появилась добрая дюжина элдренов. Их лица чем-то неуловимо отличались от лиц Арджевха и Эрмижад. Я понял, что это и есть половинники.
— Вот оно! — вскричал Ригенос. — Колдовство! Она ведьма! Я говорил тебе. Ведьма!
Половинники молча окружили Эрмижад, соприкасаясь телами с ней и друг с другом.
— Прочь отсюда, братья! — крикнула девушка. — Назад в лагерь элдренов!
Очертания их тел сделались размытыми, как будто они одновременно находились в нашем измерении и в каком-то еще.
— Прощай, Эрекозе! Надеюсь, мы встретимся при иных обстоятельствах!
— Обязательно! — отозвался я. Эрмижад пропала.
— Изменник! — гаркнул король. — Ты помог ей бежать!
— Ты умрешь в мучениях! — добавил Ролдеро, глядя на меня с отвращением.
— Никакой я не изменник, — возразил я. — Изменники вы! Вы изменили своему слову, нарушили заповеди предков. Не вам обвинять меня, тупые вы…
Не докончив фразы, я развернулся на каблуках и вышел из комнаты.
— Ты проиграл сражение, Воитель! — крикнул мне вслед король Ригенос. — А люди не щадят побежденных!
Я отправился на поиски Иолинды.
Как выяснилось, когда я заглядывал к ней, она гуляла по балконам. Я поцеловал ее, надеясь встретить у нее понимание и сочувствие. Мне показалось, я приложился губами к каменной глыбе. Она, по-видимому, отнюдь не собиралась сочувствовать мне. Разомкнув объятия и отступив на шаг, я пристально поглядел на нее.
— Что-нибудь не так?
— Ну что ты, — ответила она. — С чего бы? Ты жив и здоров, а я боялась, что ты погиб.
Значит, дело во мне? Во мне?
Я постарался отогнать беспокойную мысль. Но может ли мужчина принудить себя любить женщину? И может ли он любить двух женщин одновременно?
Я в отчаянии цеплялся за воспоминания о моей любви к Иолинде, любви с первого взгляда.
— Эрмижад в безопасности, — выпалил я. — Она призвала себе на помощь братьев-половинников. Теперь, когда она возвратилась к брату, войско элдренов покинет наши края. Так что радуйся.
— Я радуюсь, — ответила она. — А ты, должно быть, счастлив, что нашей заложнице удалось бежать!
— Что ты имеешь в виду?
— Отец сказал мне, что эта мерзавка околдовала тебя. Ты чуть ли под ноги ей не стелился!
— Что за чепуха!
— И вообще ты предпочитаешь элдренов людям! Погостил, так сказать, у нашего злейшего врага…
— Прекрати! Что за бред!
— Разве? По-моему, отец сказал правду.
На последних словах ее голос надломился. Она отвернулась от меня.
— Иолинда, я люблю тебя, тебя одну.
— Я не верю тебе, Эрекозе.
Что подтолкнуло меня тогда, что заставило дать клятву, которая определила наши судьбы? Неужели, видя, что моя любовь к Иолинде слабеет, и поняв, что она — истинная дочь своего папаши, я попытался спастись в придуманной любви?
Не знаю. Но я сделал то, что сделал.
— Я люблю тебя больше жизни, Иолинда! — вскричал я. — Я выполню любое твое повеление.
— Не верю!
— Я люблю тебя! И докажу это!
Она повернулась ко мне. В глазах ее были боль и попрек. И тоска — горькая, бездонная тоска. А еще — гнев и жажда мести.
— И как ты докажешь мне свою любовь, Эрекозе? — спросила она вкрадчиво.
— Я клянусь тебе, что покончу с элдренами.
— Со всеми?
— Со всеми до единого.
— И никого не пощадишь?
— Никого! Никого! Я хочу скорее разделаться с этим, а для того мне нужно покончить с элдренами. Лишь тогда я обрету покой — лишь тогда!
— А принц Арджевх и его сестра?
— Я убью их!
— Клянешься? Ты клянешься?
— Клянусь! А когда умрет последний элдрен и весь мир будет принадлежать нам, я брошу его к твоим ногам, и мы поженимся.
Она кивнула.
— Хорошо, Эрекозе. Увидимся вечером.
И выскользнула из комнаты.
Я отцепил меч и с размаху швырнул его на пол.
Следующие несколько часов обернулись для меня мучительнейшей пыткой.
Однако я дал клятву.
Постепенно я успокоился. Я не собирался отказываться от данного слова. Я покончу с элдренами. Я избавлю от них мир и избавлюсь тогда сам от беспрестанной свистопляски в мыслях.
22. Бойня
Я превратился в автомат, и сны и смутные воспоминания перестали донимать меня. Впечатление было такое, что они своим отсутствием вознаграждали меня за превращение, которое произошло со мной. А останься я человеком, подверженным угрызениям совести, они попросту доконали бы меня.
Так я думал. Кто знает, насколько соответствовали мои домыслы истине? И потом, где подтверждение тому, что катарсис, которого я ждал и к которому стремился, принесет мне успокоение?
В месяц, занятый подготовкой к великой войне с элдренами, я редко виделся с Иолиндой, а под конец совсем забыл про нее и полностью сосредоточился на разработке планов предстоящей кампании.
Мне удалось дисциплинировать мозг. Я не позволял эмоциям, будь то любовь или ненависть, отвлекать меня от дела.
Я обрел силу, а обретя ее, потерял человечность. Люди много судачили об этом. Однако, избегая моей компании, они почитали меня как воина и потому рады были, что Эрекозе — с ними.
Арджевх с сестрой давно уже вернулись к себе в Мернадин. Теперь они наверняка поджидали нас и готовились к битве.
Мы решили не отказываться от давешней задумки и совершить набег на Внешние Острова — ворота в Призрачные Миры на Краю Света. Мы намерены были закрыть их раз и навсегда.